Глава 16
Так они сидели, разговаривали, и Дима, неожиданно для самого себя, начал рассказывать Черномору о своих приключениях. Сделал он это с одной-единственной целью, отвлечь внимание бандита от посылки, которую он так жаждал получить. Черномор слушал очень внимательно. Особенно заинтересовало его упоминание о бале в усадьбе господина Соколова.
– И часто этот господин проводит подобные мероприятия?
Дима насторожился, но все-таки подтвердил, что, по слухам, довольно часто.
– И охрану, говоришь, ничего не стоит обмануть?
Дима насторожился еще сильней и сказал, что обмануть, конечно, можно, хотя и не сказать, чтобы это было легко. Самому Диме просто повезло наткнуться на доверчивого персонажа.
Но Черномор не унимался.
– И в самом доме, как я понимаю, хранится не только коллекция вееров и холодного оружия, но и еще немало ценностей?
– Нет, веера собирает племянник Соколова некий Суслик. Тот живет в другом доме.
– Вот еще и этот Суслик… Говоришь, он подарил тебе машину? Богатый – значит, поцик? Денег не считает?
– Как выяснилось, считает, и еще как. Машину он мне не подарил.
И Дима рассказал про долговую расписку, написанную им в пользу Суслика, по которой Дима был должен этому человеку сумму, равную стоимости машины.
– Гнилой тип! – фыркнул Черномор с пренебрежением. – Оно и ясно, нормальный мужик бабские безделушки собирать не станет. Значит, кроме тех денег, что Суслику его дядюшка дает, у самого хмыря ничего за душой и нету?
Дима хотя и не был уверен, но подтвердил, что это так и есть. И Черномор вновь принялся расспрашивать про господина Соколова. Дима изворачивался, как только мог, чтобы не наговорить лишнего. Он уже смекнул, куда ветер дует. Старый бандит, каким оказался папенька Аллы, продумывал новое дельце. Интересовался расположением комнат в доме с самым невинным видом, а про себя уже прикидывал, можно ли будет в отсутствие хозяина усадьбы посетить ее закрома. И Дима сделал все от него зависящее, чтобы убедить Черномора в том, что только полный безумец отважится на такое. Но кажется, это Черномора не только не отвлекло от мыслей о господине Соколове, но еще сильней раззадорило.
– Человек я фартовый. Чем труднее задача, тем охотней я за нее берусь. Всегда таким был. Меня еще мой учитель, покойный Армакеев, учил никогда не прыгать через забор там, где он ниже.
– Как вы сказали? Армакеев?
Дима даже вздрогнул, когда услышал знакомую фамилию.
А Черномор, заметив интерес Димы, кивнул головой.
– Армакеев, да, – повторил он. – Фартовый был вор. Кличка у него была Князь. Любил рассуждать о том, что происходит из древнего знатного рода, корнями уходящего еще в те времена, когда и письменности-то не было. Врал, конечно. Но не о том речь. Сколько раз его менты брали, а при себе у него никогда ничего не оказывалось. И помер, тоже ничего не нашли. Где все? А никто до сих пор не знает. Среди блатных даже присказка есть про клад старика Армакеева. Много там всякого добра должно было быть. Золотые «николашки», камешки да побрякушки всякие. Не счесть того, что старик за свою жизнь собрал. Капитан Флинт обливается слезами от зависти. Но что это мы? Вернемся к господину Соколову. И, говоришь, усадьба его находится в уединенном месте? И до соседских домов там не докричишься?
Оставлять мысль про господина Соколова этот тип не желал. Дима совсем приуныл и начал уже подумывать, чтобы просить Суслика предупредить дядю о возможных неприятностях, но тут в дверь постучали.
– Тук-тук, Димочка, – раздался знакомый умильный голосок. – Выгляни на минуточку, дружочек.
Это была Алефтина. И Дима вскочил, собираясь бежать к ней, словно ошпаренный.
– Где моя посылка?
Улыбка, которая играла на лице Алефтины, померкла. Ее сменила гримаска разочарования.
– Ах, так ты уже знаешь? Да, я ее получила на почте за тебя. Можешь не благодарить меня за это одолжение. Услуга за услугу. Ты помог мне со шкафом, а я помогла тебе с посылкой. Не благодари.
Дима едва не застонал. Какая там благодарность! Больше всего ему хотелось придушить Алефтину.
– Зачем ты это сделала?
– Как это? Извещение пришло бог весть когда. Ты не чесался. Посылка могла просто уйти назад. Поэтому я взяла на себя труд, сходила на почту и взяла ее для тебя. Моя подружка пошла мне навстречу, она меня знает не первый год, знает, что я и бумажки чужой себе не возьму, вот и выдала посылочку по твоим паспортным данным.
– А данные у тебя откуда?
– Дима, в одной квартире живем. Сколько раз приходилось всякие бланки заполнять. Там паспортные данные всех наших жильцов указываются. Я твои запомнила.
Какая честь!
– Алефтина, я тебе безмерно благодарен. Но сейчас отдай мне эту посылку.
– К чему такая спешка?
– Дело в том, что это не совсем моя посылка, она предназначена для другого человека, и этот человек очень сердится.
– А я думала, что мы посидим у меня часочек-другой, выпьем чаю или чего-нибудь покрепче. Специально прическу после работы заходила делать.
Так вот где ты болталась столько времени, голубушка!
– Прическа супер! – затараторил Дима. – И сама ты тоже супер! Но сейчас у меня сидит человек, которому позарез нужно вернуть его посылку.
Причем позарез – это было никаким не преувеличением. Поскучневшая Алефтина провела Диму в свою комнату, выдала ему посылку и пробурчала:
– Хоть что там?
– Я не знаю.
Глаза у Алефтины загорелись.
– А вдруг наркотики? Или оружие?
– Все может быть.
– Так это что же получается, что я по твоей милости участвовала в какой-нибудь криминальной афере?
Настроение у Алефтины менялось так быстро, что Дима не стал ждать очередного его витка. Он попросту выхватил посылку из рук соседки и устремился с ней к себе. Черномор выхватил посылку еще быстрее. Сорвал обертку, не прибегая к помощи ножа или ножниц. Располосовал плотную бумагу когтями, словно дикий зверь, когда терзает свою жертву.
– Они! Конфетки! Вот ведь твой дед, старый лис! Думал, что сумеет обмануть меня в очередной раз. Думал, что пошлет тебе конфетки, а после успеет вперед меня к тебе приехать и посылку свою сам же у тебя и забрать. Я ведь адреса этого твоего не знал. Пока узнал адрес хотя бы твоих родителей, сколько времени прошло. Петя бы меня точно обошел, останься он жив. Я к родителям твоим сперва наведался, там тебя ждал. Сутки впустую ушли, хорошо, потом от одного приятеля твоего узнал, где ты нынче обитаешь. Был бы жив Петя, не видать бы мне уже этих конфеток. А так Сильва его подсказала, где мне конфетки искать. Вот только адреса у нее вашего не было. Самому пришлось его разыскивать. Знала Сильва лишь, что Петя что-то на почту носил, тебе отправлял. Ну я и смекнул, что к чему.
Значит, сама Сильва и сдала Диму. Впрочем, ее можно было понять. Когда Черномор заявился к ней и начал требовать отдать ему конфетки, наверняка он был очень убедителен. Даже Дима струхнул, что уж говорить про одинокую напуганную женщину. Спасибо и на том, что не дала Черномору адрес Димы, а ведь могла сделать и такое.
Дима осторожно заглянул Черномору через плечо и впрямь увидел в посылке несколько коробок конфет. Самые обычные шоколадные конфеты, не из самых дорогих, а даже наоборот, из дешевых. Дима стоял и, честно сказать, обалдевал. Когда Черномор говорил ему, что в посылке будут конфетки, Дима думал, тот шутит. А тут и впрямь конфеты.
– Это… чего?
– Это жизнь твоя, парень.
Черномор открыл одну из коробок, достал оттуда конфету и протянул ее Диме.
– Спасибо, я не ем сладкого.
– Бери, парень, это награда твоя. За дочку мою. И за то, что посылку мне вернул. Считай, что мы с тобой в расчете.
Дима не возражал, хотя и считал, что за спасение дочери Черномор мог бы расщедриться и подарить ему хотя бы всю коробку целиком, а не выделять из нее одну-единственную жалкую конфетку. Черномор давно ушел, а Дима все сидел и смотрел на эту конфету, поражаясь про себя жадности некоторых.
– Дядя Дима, вас там тетя Алефтина чай зовет пить.
Это явились соседские мальчишки. На этот раз без шкуры медведя, но с новостями не из приятных.
– Идите, она ждет.
Вот не было проблем! И чего этой Алефтине от него нужно? Хотя понятно что, она ведь прическу себе новую сделала.
Чтобы потянуть время, Дима спросил у ребят:
– Хотите конфету?
– Ага, – с готовностью кивнули все трое. – Только она одна, а нас вон сколько.
– Разрежем.
Но стоило Диме взяться за нож, как он сразу понял, что внутри конфеты находится что-то очень твердое. Какой-то камешек неправильной формы размером с финик. Когда Дима извлек его, ребята рассмеялись.
– Котлеты с червяками мы уже видели. Сосиски с крысиными когтями тоже. А конфеты с начинкой из камней впервые!
И убежали. А Дима остался. Он осторожно протер найденный в конфете камешек и поднес его к горящей лампе. И в электрическом свете камешек заиграл всеми цветами радуги. Это был алмаз. Пока еще неограненный, но все равно прекрасный камень. И стоимость его, судя по размеру, должна была превышать многие сотни тысяч, может быть, даже и долларов. Смотря что за брильянт получится из этого алмаза после огранки. Теперь Дима понимал, чего так дергался Черномор и почему так сильно хотел найти эту посылку.
Видимо, плодом совместной аферы дяди Пети и Черномора стала партия неограненных алмазов, которые они где-то украли. В том, что алмазы попали к преступникам нечестным путем, Дима даже не сомневался. Потом дядя Петя слинял, унеся с собой весь улов. Черномор его искал, нашел, судил и приговорил. Но дядя Петя успел отправить посылку на имя Димы. И Черномор примчался следом. И любой бы примчался, учитывая, что за начинка была в этих конфетках.
Дима положил камешек перед собой на стол.
– Вот и моя награда за все мытарства.
Возвращать камень он не собирался. Во-первых, кому? Во-вторых, куда? Отнести в полицию и сказать, так, мол, и так, нашел в конфете, это просто глупо. Камень отнимут, Диму начнут допрашивать, придется сказать про дядю Петю и Черномора. Дяде Пете уже все равно, а вот Черномор может такого поступка Диме и не простить. А вновь наблюдать этого типа поблизости от себя Диме совсем не хотелось.
Освободившись от этой посылочной докуки, Дима первым делом помчался к Люсеньке в больницу. Успел в самый последний момент, девушка уже получала на руки выписку, стояла одетая с сумкой в руках. Рядом с ней колыхалась счастливая бабушка, которая по такому случаю выглядела более или менее прилично. Никаких трех пальто и костыля. Легкий плащик алого цвета с меховой оторочкой, высокая шапочка вроде тех, что носили в прежние времена гусары, и шикарная пышная и цветастая юбка, которой позавидовала бы любая цыганская артистка.
Люсенька светилась от счастья.
– Это моя бабушка.
Старуха смерила Диму подозрительным взглядом. Но без грима и скотча, который перекашивал все лицо Димы, не узнала его.
– Кто таков?
Дима представился.
– Актеришка! – скривилась старуха. – Да еще недоучившийся! Люсинда, дитя мое, послушай меня. В тебе течет кровь нашего древнего рода Армакеевых, ты не можешь уронить свою честь, общаясь с людьми столь низкого сословия. Подите прочь, молодой человек. Подите прочь!
– Бабушка! – воскликнула Люсенька своим тоненьким звенящим голоском, который так волновал Диму. – Послушай меня! Дима меня спас! Следователь сегодня приходил, он сказал, что это Дима помог поймать преступницу, которая до меня убила еще много других девушек. Она и меня бы убила, но Дима ей помешал! Ведь так, Дима?
– Ну… Вообще-то ничего бы этого могло и не быть.
– Как это?
– Если бы ты не стала общаться с этим Сусликом и не поехала бы по его приглашению на бал в усадьбу его дяди Соколова Юрия Степановича…
Но тут старуха неожиданно громко крякнула, а потом и вовсе перебила Диму вопросом:
– Как ты сказал? Соколов? Юрий Степанович? Уж не тот ли это Соколов, что сватался к моей Лизон? Да, был у нее такой ухажер. Тоже без роду без племени, но нормальный мужик. Я бы даже согласилась такого в семью принять. В конце концов, в нашей семье тоже разные браки случались. Я вот вышла замуж совсем не за благородных кровей мужчину. Могла бы и ради счастья Лизон своими принципами поступиться, потому что видно было, из этого Соколова толк выйдет. Но Лизон дурой оказалась. Не захотела за Соколова замуж пойти. Дескать, старый. А какой он там особо старый, всего-то лет на двадцать ее старше и был. Ей двадцать, ему чуток за сорок, разве это разница? В нашем роду случалось и пятнадцатилетним за семидесятилетних замуж выйти. Род-то древний, чего только на протяжении его существования не случалось.
Дима разглагольствования старухи почти не слушал. Зато теперь он понимал, почему Лизон так резко отреагировала на имя Соколова. Вспомнился ей прежний ухажер. Пожалела, наверное, что отвергла его в свое время.
– Бабушка, поблагодари Диму, – твердо произнесла Люсенька. – Он спас мне жизнь! Он хороший.
Но старуха не торопилась с благодарностями. Смотрела на Диму с большим подозрением.
– Кого-то ты мне, парень, напоминаешь. Впрочем, это уже не важно. Мы с Люсиндой уезжаем. Я приобретаю имение наших предков, будем его восстанавливать.
Дима поманил старуху в сторону:
– А скажите, вы имение собрались восстанавливать на те ценности, что вам ваш покойный батюшка незадолго до своей кончины передал? Приезжал ведь к вам Армакеев с сундучком с сокровищами?
– Наследство это мое! От отца мне доставшееся! А ему от предков! Какое твое дело?
– Мое никакое. Только учтите, Армакеев, может, и был вашим родным батюшкой, но человеком он был опасным. Насчет знатности и древности рода ничего не скажу, потому что не знаю. Но вот насчет того, что оставленные вам в наследство ценности были в разное время награблены у разных людей – это точно. Ваш батюшка был никаким не древним князем, а простым разбойником с большой дороги. Князь – это его воровская кличка. И ценности, которые он вам привез, на них кровь многих убитых им людей.
Старуха ему не поверила. Дима это понял по ее тяжелому взгляду.
– Люсинда! За мной! – скомандовала она внучке, отворачиваясь от Димы. – Больше с этим человеком чтобы я тебя не видела. Он нам враг! Не верит в то, что наша кровь самая древняя!
И ушла так быстро, что Дима успел лишь сунуть Люсинде в руку визитку со своим номером телефона.
– Будет какая нужда, позвони, – шепнул он ей. – В ту же минуту примчусь к тебе на помощь!
Люсенька кивнула ему с благодарностью. В глазах у нее стояли слезы.
– Сама не знаю, почему я с ней соглашаюсь, – прошептала девушка в ответ. – Она точно ненормальная, мама меня ни капельки не обманывала. Но мне ее жалко. Все-таки бабушка.
Когда обе женщины – старая и молодая скрылись из виду, Дима ощутил такую пустоту, что даже сам себе удивился. С чего бы вдруг ему так переживать? Ну, увезла полусумасшедшая старуха Люсеньку, так ведь ясно, что это ненадолго. Не может быть, чтобы Люсенька задержалась бы там, куда привезет ее бабка. Так утешал себя Дима, но пустота в груди не желала исчезать.
Чтобы хоть как-то заполнить эту пустоту, срочно требовались новые впечатления. И за ними Дима отправился в полицию. Надо же было поблагодарить Пастухова за помощь в деле с посылкой. Тот встретил Диму чуть ли не с объятиями. Предложил присаживаться.
И не успел Дима опуститься на стул, хлопнул его по плечу и громко воскликнул:
– Кончено дело! Больше ни одну девчонку, ни одного человека эта вампириха уже не убьет!
Дима сразу понял, что речь идет о Мумии, и обрадовался:
– Арестовали?
– Куда там! Лучше! Сама умерла! Не пришлось даже задерживать. Когда мы к ней явились, она уже холодная была.
Дима ощутил смутную тревогу. На его глазах Мумия останавливала и запускала свое сердце. Может, она и в этот раз проделала некий подобный трюк?
Он так Пастухову и сказал, но тот его успокоил:
– Не волнуйся. Мы все проверили. Мертва. Вероятно, она пыталась в очередной раз симулировать приступ или остановку сердца, да перестаралась. Сынок требовал, чтобы тело ему без вскрытия выдали, но тут уж, извините, не тот случай. Так что, несмотря на все свои умения и фокусы, мадам больше уже не очнется. Обвинений против нее набралось предостаточно. Первый свидетель – уволенный из клиники Изумрудова медбрат – дал показания, даже словечка против не пикнул. Второй свидетель, о котором ты говорил, официант горе-шантажист тоже нашелся. Даже искать его не пришлось, сам к нам прибежал. Узнал, кто пытался его убить, начал жаловаться, что старуха Суслиха его вещи сожгла вместе с квартирой. Ну, тут мы ему ничем помочь не смогли, посоветовали к сыну преступницы обратиться. Может, он чем-нибудь погорельцу поможет. Все-таки от рук его мамаши парень пострадал.
– За жадность свою Славка получил, так ему и надо. Нечего было шантажом промышлять. Поделом ему!
– Ну, он-то сам так отнюдь не считает.
– Пусть скажет спасибо, что жив остался.
Другим вот после знакомства с Мумией не так сильно везло.
Чем закончился спор у неудачника шантажиста с Сусликом, узнать Диме не довелось. Но лично он что-то сомневался, чтобы Суслик стал что-то платить Славе. Суслик оказался еще тем типом. Он не только забрал у Димы машину, но и заблокировал карту, выданную Диме на расходы. Без объяснений, без предупреждений, без разговоров. Просто однажды Дима вышел из дома, а машины на том месте, где он ее оставил, не было. В этот же день была заблокирована и карта. Впрочем, Дима ничего другого и не ожидал от этого типа. Спасибо, что хоть с Димы ничего требовать не стал. Мог бы обвинить Диму в смерти своей мамочки да и потребовать с него компенсацию морального ущерба. Наверное, просто в голову такая мысль не пришла.
Зато Алла приятно удивила Диму. Через несколько дней, когда все эмоции немного улеглись, а Дима так и вовсе начал уже забывать эту жутковатую историю, но все сильней тосковал по Люсеньке, ему позвонили из училища, из которого в прошлом году с позором отчислили. Принесли извинения, посетовали, что сразу не разобрались в ситуации, хвалили его, ругали препода.
А потом сказали:
– В общем, мы вас восстановили в правах. С нового учебного года вы можете приступать к занятиям.
Сперва Дима решил, что это чья-то шутка. Но потом позвонила Алла, и все разъяснилось. Позвонила девушка для того, чтобы поблагодарить Диму за помощь.
– У меня все хорошо! – сказала она, и по голосу было слышно, что Алла счастлива. – Так хорошо, что и представить себе нельзя. Мы с Сусликом женимся. Теперь его противной матери нету в живых, помешать нам никто не может. Дядя не против. Свадьба уже через месяц. Аннет будет свидетельницей.
– Поздравляю.
– Тебе спасибо! Без тебя не было бы ни свадьбы, ничего вообще не было бы. И поэтому я хочу в свою очередь тебе помочь. Я знаю, что тебя из театрального исключили за ссору с вредным преподом. Так вот, я уговорила своего Суслика, чтобы он поговорил со своим дядей. Ты же знаешь, кто у него дядя! И так как я теперь невеста, то мне во всем стараются угодить. Юрий Степанович переговорил с кем нужно, и тебя восстановили! Можешь меня не благодарить. Отец всегда меня учил, что за добро надо платить добром, а за зло злом. Ты мне сделал добро, поэтому и я тебе тоже плачу в ответ.
Это была превосходная новость. И случись такое еще неделю назад, Дима бы плясал и прыгал от радости. Вернуться к учебе было его заветной мечтой, в которой он не хотел признаться даже самому себе. Он даже подумывал, а не накопить ли ему деньжонок, да не поехать ли куда-нибудь на обучение за границу. Не свет же клином сошелся на одном их городе. Но денег требовалось очень уж много, это и тормозило. А тут вдруг так легко и просто его мечта исполнилась.
Диме следовало быть на седьмом небе от счастья, но он не мог. Какая-то непонятная тоска, охватившая его в момент отъезда Люсеньки, прочно поселилась в нем и не желала отпускать. Дима пытался отвлечься и так и эдак, но ничего не получалось. Забыть Люсеньку он был не в силах. И с каждым новым наступившим днем эта тоска только росла и ширилась у него в душе, грозя вскоре совсем задавить его.
В квартире наступил покой. Алефтина укатила в Крым. Родственники Ларионовых со всеми тремя детьми укатили к себе домой. Даже к Ларе с Гелей женихи перестали наведываться, да и сами девушки все больше времени проводили вне дома. Видимо, нашли себе кавалеров, как говорится, с углом, у них и пропадали. В квартире стало тихо и спокойно. А Диме, напротив, хотелось шума, суеты, сутолоки. Так ему легче было бы отвлечься от своих мыслей о Люсеньке.
Дима даже наведался к Гаврилычу, чтобы поговорить с ним про Витьку и Лизон. Хоть через них Дима надеялся узнать, как дела у старухи и ее внучки. Но Гаврилычу было не до того. Он утешал свою сожительницу, ту самую толстую бабу, которая требовала от Гаврилыча новые колготки и юбку. Но на сей раз проблема была посерьезней.
– Сгорело! – рыдала тетка. – Все сгорело! И брат, и квартира, и имущество, и что делать теперь? Брата хоронить надо! Мать в больнице при смерти! Жить негде! Соседи на нас с матерью в суд подали. Жилец, и тот денег требует. Вещи его сгорели. А где мне денег взять, чтобы людям отдать? Что мне делать? Как жить дальше? И где жить?
Гаврилыч смущенно бубнил слова утешения, но к себе погорельцев не звал.
А вот Диме рассказ этой бабы до того сильно напомнил историю с квартирой Петровны, в которой жил неудачливый шантажист Славка, только что чудом оставшийся в живых, что рука у Димы сама собой потянулась к потайному кармашку. В нем, в этом кармашке, лежал тот самый камешек, который отвалил Черномор в порыве благородной щедрости. Может, кто-то Диму за этот поступок и осудил бы. Камешек этот мог стоить целое состояние. Но Дима знал, он поступает правильно. Сам он никогда не решился бы воспользоваться этим камнем, ни продать, ни подарить он его не мог, потому что знал его историю.
И к тому же в глубине души Дима отчего-то надеялся, что этот его добрый поступок вызовет там, наверху, чье-нибудь одобрение. И как знать, возможно, даст ему шанс вновь встретиться с Люсенькой. А уже за одно это Диме было не жаль отдать хоть все сокровища мира.
И кто бы мог подумать! В тот же день Дима получил долгожданную весточку от Люсеньки. Письмо пришло само собой. Дима открыл дверь и увидел его у себя на пороге комнаты. Ни подписи, ни обратного адреса. И в нем была всего одна фраза: «Приезжай, ты мне нужен!» Но эта фраза заставила Диму мигом позабыть всю свою хандру и немедленно приступить к сборам. «Приезжай!» – стучало у него в висках. «Ты мне нужен!», – сладко отдавалось в сердце. И впервые за много дней Дима вновь был счастлив.
