5
Понедельник 26 октября, 07:26
Не только понедельник был виной тому, что это утро казалось темнее, чем обычно. Осень всерьез вступила в свои права, и когда инспектор Дезире Росенквист дрожа набирала код, чтобы войти в здание Управления полиции, было ощущение, что на дворе глубокая ночь. Зато хотя бы прекратился дождь. Он перестал уже тогда, когда она вышла из дома. Потом она помахала Люкке, оставляя его в детском саду, и, как всегда, с тяжелым чувством вины села за руль совершенно не экологичного старого автомобиля. Когда она смогла ловко проскочить на улицу Нюнесвеген до возникновения пробок, полотно дороги казалось почти сухим.
И, тем не менее, одежда Бергера была мокрой.
Дезире вяло кивнула двум коллегам, уже сидевшим на рабочем месте, а сама, как ищущий свою цель робот, устремилась в угол офиса, где находился стол Бергера. Ее стоял там же.
Бергер был похож на мокрого пса и таращился прямо перед собой. Они едва поздоровались, Дезире, как обычно, села спиной к его спине и начала стучать по клавиатуре. Хотя она намеренно повернула монитор в сторону, у нее не было ощущения, что Бергера интересует, чем она занята.
Он действительно уставился в никуда. Таким образом он обычно тайком спал. Никто на самом деле не замечал разницы между коротким восстановительным сном и глубокой концентрацией, и не факт, что сам Бергер ее замечал. Он успел застать всеобщую воинскую обязанность, а служба в армии в сильной степени сводилась к умению выглядеть бодрствующим, когда спишь.
Ди обернулась и сказала:
– Движения дождевых облаков.
Такое весьма загадочное замечание не могло не вывести Бергера из спячки. Он повернулся к Ди. Она продолжала:
– Микрометеорология – вот тебе еще одно слово, которое будет подчеркивать твой высокий статус, Сэм.
– У нас с тобой одинаковый статус, Ди. Чем ты занята?
– Мы находимся в зоне суровой осенней непогоды дольше, чем можем себе представить. Но она капризна и непредсказуема, и сегодня утром прояснилось, ненадолго, и дожди сместились к северу. Можешь проверить временные промежутки по этой карте.
Бергер посмотрел на монитор. Огромная анимированная грозовая туча скользила вверх по экрану, таймер показывал время. Оно шло очень быстро. Когда счетчик добрался до цифр ноль-шесть-ноль-ноль, изображение начало принимать знакомые очертания, и Бергер приблизительно узнал местность. Ди нажала на паузу.
– Скугос, – сказала она и показала на карту. – Там живу я.
Облачность двинулась дальше на север, открывая хорошо знакомые контуры Стокгольма. Ди снова нажала на паузу, когда весь центр города освободился от туч, указала на экран и сказала:
– А здесь живешь ты. Плуггатан в верхней части Сёдермальма. Там дождь закончился приблизительно в двадцать минут седьмого.
Область непогоды продолжала смещаться на север. Когда таймер показал ноль-шесть-пятьдесят-четыре, Ди в третий раз нажала на паузу.
– Ты следишь? – спросила она.
Бергер кивнул, невольно зачарованный.
Когда тяжелое облако двинулось дальше, на карте на мониторе открылось название «Мерста».
Ди повернулась к Бергеру, впилась в него взглядом и сказала:
– Чтобы по-прежнему выглядеть таким промокшим, Сэм, ты должен был совсем недавно вернуться с севера.
– Занимайся своим делом, женщина.
Повернувшись на стуле, он не смог скрыть улыбку. Взгляд упал на запястье. Третий раз за сутки он не защитил свой старый «ролекс» от влаги, и сейчас в самом деле казалось, что вода проникла внутрь. Впервые с тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Зловещая затуманенность покрывала с внутренней стороны левую половину стекла там, где находились стрелки.
Прямо сейчас времени не существовало.
Бергер достал бумажный носовой платок из ящика и положил часы на него. Направил настольную лампу на циферблат. Может быть, тепла от лампы будет достаточно.
Крайне неохотно Бергер посмотрел время на мобильном телефоне. Взглянул через плечо на Ди. Она сидела, погрузившись в фотографии из дома в Мерсте, как будто следуя за Бергером. Он тряхнул головой и открыл фотографии на телефоне. Близнецы, Маркус и Оскар, начинать всегда должно с этого. Маркус и Оскар Бабино. И жгучая пустота, которая всякий раз вырастала в нем. Бергер долистал до конца списка, пропустив первые фотографии внутри дома, в подвале, на террасе, и открыл самые новые.
Он повернулся и постучал Ди по плечу. Она тут же обернулась, как будто ожидала этого.
Не говоря ни слова, он протянул ей мобильный. Она бросила взгляд на Бергера и взяла телефон. Привычным движением приблизила утопленные в стене кольца для тросов. Бергер все время наблюдал за ней, видел, как на лбу проявляются морщинки. Полистав снимки несколько раз, Ди отдала телефон Бергеру и спросила:
– Что это такое?
– Кольца, – ответил Бергер. – Скрытые глубоко в стене.
– Какой-то механизм?
– Не знаю. Может быть.
– Мы должны рассказать Робину.
– Он придет сюда. У нас встреча в половине девятого.
Ди покивала. Потом уточнила:
– То есть утреннее совещание отменено?
– Почти никого нет на месте, – сказал Бергер, разводя руками. – И мы все равно не можем сказать ничего нового.
– Вот это – новое, – Ди кивнула в сторону телефона.
– Нет, пока этим не занялся Робин.
В восемь утра должно было бы состояться утреннее собрание, среди коллег называемое совещанием, но после вчерашней послеполуденной встречи им действительно нечего было обсуждать. К тому же большинство находились на заданиях. Трое руководили обходом соседей в Мерсте, их общее бормотание доносилось до самого Управления полиции; Силь сидела в медиакабинете, почти так же бормоча, и в деталях изучала отчеты о новостях; двое коллег еще раз навещали немногочисленных свидетелей, снова беседовали с бедными родителями Эллен Савингер. На месте были только Майя и Самир, Майя в качестве координатора, Самир в поисках риелтора, сдавшего дом.
Бергер позвонил в Мерсту. Его подчиненные только что задействовали своих людей. Вчерашний опрос соседей продолжался: все дальше от места преступления, все холоднее.
– Никаких признаков жизни в доме? – спросил Бергер и поймал на себе косой взгляд Ди.
Тут рядом возник Самир, прячущий свою молодость за длинной хипстерской бородой. Он перелистывал какие-то бумаги.
– Кажется, этот мутный риелтор на самом деле нарыл адрес.
– Дай угадаю, – сказал Бергер. – На хотмейле?
– Он еще существует? – спросил Самир, выскребая из бороды банановые чипсы.
Он протянул лист бумаги. Бергер взял его и передал Ди, которая забрала его и отнесла Майе. Можно сказать, круг замкнулся.
– Докопайся до самого дна, – сказал Бергер Самиру. – Вероятность, что на другом конце что-то найдется, конечно, минимальна.
– Без вдохновляющего руководителя мы бы никогда не сдюжили, – тихо отозвался Самир и вернулся на свое место.
Сложно сказать, сколько времени прошло, прежде чем в офисе появился весьма дородный мужчина в элегантном костюме-тройке. Поскольку цвет костюма к тому же едва уловимо отдавал в фиолетовый, оба спутника мужчины терялись в распростершейся за ним бесцветности. Бергер встал и пошел ему навстречу.
– Робин, – сказал он, протягивая руку. – Рад видеть, что ты отряхнул подвальную грязь с одежд.
Робин пожал его руку и показал на колени:
– А ты, наоборот, не отряхнул на удивление много для человека, который не был там целые сутки.
– Я окружен людьми с претензией на звание детектива, – пожаловался Бергер и махнул рукой в сторону следующего коридора.
Трое посетителей направились туда следом за ним, к процессии присоединилась Ди. Бергер провел их в совершенно стерильную комнату для переговоров. Все расселись вокруг унылого стола.
– Ты ведь знаком с Вирой, – уточнил Робин и показал на пришедшую с ним женщину, которая выглядела на двадцать четыре года и ни дня старше.
Вира кивнула совершенно по-врачебному, и это добавило к ее возрасту лет десять.
– Судмедэксперт Хёг, стало быть, решил не приходить и направил одного из своих ассистентов, – холодно констатировал Бергер.
– По той простой причине, что сказать тут особенно нечего, – ответила Вира еще холоднее. – Самой старой крови, по нашим оценкам, восемнадцать дней, самой новой – четыре. В общей сложности ее не больше трех децилитров. Но во всем доме нашлись следы двух ДНК. Много крови: Эллен Савингер. Мало крови: Сэм Бергер. Ваша рана зажила?
Бергер посмотрел на костяшки на правой руке и сказал:
– Токсикология?
– Что? – спросила Вира.
– Если уже есть результат анализа на ДНК, то вы, конечно, провели и токсикологическую экспертизу. Искали вещества в крови в разных слоях. Выстроили хронологию, график возможного приема ядов или наркотиков.
Вира в первый раз казалась растерянной.
– Работа над ошибками не будет лишней, – сказал Бергер. – А кто твой второй юный друг, Робин?
– Кэри, – ответил Робин. – Инженер звукозаписи. Но подождем пока с этим. Чем больше я смотрю на твой свежевысохший облик, тем яснее мне становится, что я не все знаю. Я думал отчитаться, как обстоят дела у экспертов-криминалистов, но уже не могу. Ты провел ночь в подвале, Сэм? Тебе приснился провидческий сон? Вступил в непосредственный контакт с духами дома?
Бергер молча протянул Робину мобильный телефон. Стильный криминалист изучил его и поморщил нос.
– Твою мать, – сказал он.
Это произнес человек, который никогда не ругается.
– Ничего страшного, – утешил его Бергер, положив руку ему на плечо. – Даже выдающиеся эксперты могут проявить халатность на грани преступления.
Было видно, что на языке у Робина вертится целая подборка резких ответов. Но он воздержался, и это принесло ему золотую звездочку в рейтинге Бергера.
– Что тебя туда занесло? – только и сказал Робин.
– Те же отличия в цвете, что были у потайного входа внутрь.
– Нехорошо, – сказал Робин. – Мне надо будет поработать над ошибками.
– Рад слышать, – безрадостно прокомментировал Бергер. – Дай мне что-то еще, пожалуйста.
Робин закрыл свое огромное лицо такими же огромными руками. Это не было жестом отчаяния – такое было совсем не в его стиле, – скорее, задумчивости.
– Это меняет взгляд на отметки на опорах, – наконец, произнес он. – Нам придется над этим еще подумать. Они, должно быть, новее, чем показали наши первые оценки. Вероятно, их специально пытались состарить. Потому что они, вероятно, связаны со старательно спрятанными кольцами. И если за стеной была еще одна, более прочная, то примечателен факт, что вся кровь оказалась на новой стене, которой, по всей видимости, не существовало, когда прятали кольца. Парадокс.
– Что еще? – спросил Бергер.
Робин посмотрел на него несколько секунд, потом, наконец, сказал:
– На полу были отметины.
– Отметины?
– Небольшие отметины близко к стене, чуть больше – в метре от нее.
Робин огляделся, как будто ожидая озарения.
– Нет, – сказала Ди с широко раскрытыми глазами.
– Да, – возразил Робин, взглянув на нее с уважением.
– В бетонном полу? Ногти?
– Боюсь, что так. Отметины, сделанные ногтями рук у стены, ногтями ног подальше. Впрочем, никаких следов кератина.
– Кератина? – спросил Бергер.
– Роговое вещество, – сказала Вира с врачебным кивком. – Серосодержащий белок, из которого в основном состоят волосы, ногти и рога.
– Рога? – закричал Бергер. – В этом дьявольском подвале должна быть куча следов рогов и серы!
– Он там пропылесосил, – спокойно сказал Робин. – Точно так же, как он пропылесосил весь дом, при помощи очень хорошего пылесоса.
– Настолько хорошего, что его даже можно проследить?
– Возможно. На рынке представлено не так уж много портативных пылесосов для такой тщательной уборки. Я к этому вернусь.
– Хорошо, – сказал Бергер. – Что еще?
– Метательный механизм в прихожей, – продолжил Робин. – Его можно описать как арбалет с двойной тетивой. Тонкий механизм для двух свободно лежащих лезвий. У них особый центр тяжести. Обычно, когда мечешь нож, он вращается, летя к цели. Хотя в данном случае речь идет всего о паре метров до упомянутой цели, требуется специальная балансировка, чтобы ножи летели прямо. И эти – специально сбалансированы.
– Самоделка? – спросил Бергер.
Робин кивнул и покачал головой. Одновременно.
– Насколько я могу судить, да.
– Но почему не использовать стрелы? – сказала Ди. – Арбалетные или для лука. Они же предназначены для того, чтобы лететь прямо. Вместо этого он переделывает что-то, не приспособленное лететь прямо. Зачем?
– Потому что ножи страшнее, – ответил Бергер. – И потому что он снова хочет блеснуть.
– Мне сложно в настоящий момент судить о лезвиях, – признал Робин. – На самом деле я не знаю, что это и для чего они в мирной жизни были предназначены. Не исключено, что они отлиты самостоятельно. К этому мне тоже придется еще вернуться.
– А ведро с испражнениями?
– В буквальном смысле смесь фекалий и мочи. Как и в случае с кровью, Национальный экспертно-криминалистический центр – это наше новое стильное название с первого января – сотрудничает с Судебно-медицинским управлением. Вира?
– Хлеб и вода, – сказала Вира.
– Это тоже профессиональные термины? – спросил Бергер. – Как кератин?
– Еще маргарин, – невозмутимо продолжила Вира. – Вода, хлеб и маргарин. Разные сорта хлеба: и белый, и более богатый клетчаткой. Ни мяса, ни овощей, ни сыра, никаких признаков другого питья, кроме воды. Анализы продолжаются.
– Но у токсикологического приоритет выше, – подчеркнул Бергер.
Вира замолчала. Робин хранил молчание.
– А что у Кэри? – спросил Бергер.
– Он один из лучших в Швеции специалистов по звукозаписи, невзирая на свою субтильную наружность, – ответил Робин. – У него есть новости о голосе.
– Вы сейчас говорите о голосе Лины Викстрём? – уточнила Ди. – Той, что звонила и сделала заявление, что Эллен находится в Мерсте?
– Именно, – подтвердил Робин. – Кэри?
Сидящий в углу неприметный молодой человек откашлялся и заговорил:
– Я проанализировал запись всеми мыслимыми способами, микрофрагмент за микрофрагментом, а также применил ряд более экспериментальных методов. К сожалению, я должен признать, что я еще не совсем все закончил, хотя работал всю ночь. Голос пропущен через такое количество фильтров, что даже было сложно понять, лежал ли в основе человеческий голос.
– И каков вывод? – спросил Бергер.
– Все указывает на то, что это так. Правда, было нелегко докопаться до исходных данных. Мне нужен еще день-другой, чтобы…
– Нет, – прервал его Бергер. – Нам нужно на что-то опереться.
– На данный момент я не могу определить…
– Сейчас. Пожалуйста.
– Хорошо, – сказал Кэри и наклонился вперед. – Я пока не могу идентифицировать говорящего, все слишком неопределенно, чтобы выделить индивидуальные отличительные черты голоса. Вероятно, можно назвать пол, но опять-таки…
– Мужчина? – не дал ему договорить Бергер. – Звонил мужчина, который притворялся женщиной?
– Нет, – ответил Кэри. – Говорила женщина.
Бергер оледенел, и в результате вся комната погрузилась в состояние заморозки. Время шло. Все взгляды были обращены на Бергера. Наконец он произнес:
– Должен ли я считать это гипотезой?
– Вероятность девяносто семь целых четыре десятых процента, – ответил Кэри.
Бергер встал и вышел из комнаты.
После этого оставшиеся в комнате даже растерялись не сразу. Когда замешательство прошло, Робин поднялся и выплыл из переговорной с Вирой и Кэри в кильватере.
Ди осталась одна. Через полминуты она глубоко вздохнула и встала.
Когда она появилась в общей офисной зоне, Бергер уже сидел на своем месте, снова уставившись в никуда. Ди с опаской приблизилась к нему, села на свой стул и повернулась к Бергеру. Поймать его взгляд не удалось. Это состояние продлилось так долго, что Ди, наконец, не выдержала:
– Наш преступник – женщина?
Бергер посмотрел на нее с отсутствующим видом.
– Или у него все же есть помощница? – выдвинула Ди следующее предположение.
Крайне неохотно Бергер выбрался из своей берлоги.
– Возможно, это актриса, – пробормотал он. – Или кто-то, кого он просто встретил на улице и сделал предложение, от которого она не смогла отказаться.
– В таком случае она, вероятно, его видела, – сказал Ди.
Тогда Бергер нагнулся, и они оказались лицом к лицу. Он нахмурился и смотрел ей в глаза неожиданно долго.
– Видела, – согласился он.
Он снова достал свой мобильный и зарылся в него. Фотографии. Полярная звезда. Маркус и Оскар. Снимки из дома. Подвал. Адская камера. Сразу после. Наверху, на террасе, удивительно свежий воздух. Бергер и Ди рядом. Почти закончился дождь. Именно тогда его пронзило странное и неуловимое ощущение, которое сразу исчезло, оставив после себя пустоту.
Что это было за ощущение?
Взгляд?
Фотографии. Фотографии с террасы.
Ди наблюдала за ним. Он перелистывал и увеличивал снимки пальцами, как будто никогда ничем другим не занимался. В конце концов он склонился над телефоном так, словно у него сильнейшая близорукость. Потом встал. Постоял. Схватил рюкзак. С видом глубокой растерянности направился к выходу.
– Ты куда? – крикнула Ди, которой не пришло в голову ничего лучше.
– К стоматологу, – ответил Бергер и обернулся. – Если объявится Аллан, скажи, что мне пришлось срочно пойти к стоматологу.
– Да что ж такое! – воскликнула Ди.
– Стоматолог, – пробормотал Бергер, уходя. – Именно так. Я у стоматолога.
– Ты хотя бы к послеобеденному совещанию-то вернешься? – спросила Ди потухшим голосом, откровенно отчаявшись добиться вразумительных ответов.
Спина Бергера ответила:
– Если сильно повезет, я вернусь к послеобеденному совещанию, как следует наточив зубы.
