Бергер прислонился спиной к деревянной стене. Она действительно была такой трухлявой, что казалась пористой. Он посмотрел на руины домов поблизости. Блум прялась где-то там, в темноте, он не видел ее, только свет ее фонарика на траве. На верхушках осин совсем не осталось листьев, и ничто не шелестело в ночи.

И дождь не шел.

Бергер посмотрел на часы. Под почти очистившимся от конденсата стеклом стрелки только что миновали полночь.

Час привидений.

Вдруг Блум исчезла. Когда он поднял взгляд, ее нигде не было видно. Он осветил фонариком траву, деревья, гнилые стены развалин, маленькую, наполовину разломанную дверь в фасаде.

Вдруг дверь распахнулась. Внутри руин был свет, он проходил через них и освещал дорогу позади них.

В дверном проеме появилась Блум. Она поманила Бергера рукой. Он пошел к ней. Увидел, что противоположная стена была полностью открыта, как дверь гаража. Указательный палец Молли появился в луче света и указал на глину, которая заменяла пол. Там виднелись четкие, сравнительно свежие следы колес.

Они двинулись дальше. Как давно он в прошлый раз проходил этим путем? Он успел догнать пригибающихся коллег и увидел, как они один за другим появляются из дождевой завесы, согнувшиеся силуэты, которые, хотя он видел только их спины, выглядели крайне сосредоточенно.

Вскоре одному из них летающие ножи пропорют плечи, и на самом деле это было не так уж давно; Экман, скорее всего, все еще лежит в больнице. Бергер тщетно пытался сосчитать дни, но вместо этого его мысли приняли другое направление.

В сторону доказательств. С точки зрения Аллана.

Многое произошло за эти несколько суток, абсурдно много было вырыто из почвы прошлого. К этому моменту они отыскали семь жертв помешанного преступника, который, судя по всему, оказался Вильямом Ларссоном. Но фактом являлось то, что нашлось только одно-единственное доказательство тому, что действует жестокий похититель, и ни одного – тому, что он серийный убийца. Единственным материальным доказательством оставался анализ ДНК из подвала дома, который как раз сейчас возвышался над Бергером и Блум. Кровь Эллен Савингер.

Помимо этого не было ни малейших доказательств.

Аиша Пачачи вполне могла последовать за братом и стать малолетней женой боевика ИГ в Сирии.

Нефель Бервари вполне могла стать жертвой «убийства чести» в Брувалле, в Эребру.

Юлия Альмстрём вполне могла бежать из страны со своим неизвестным женихом, вышедшим из тюрьмы.

Суниса Петвисет вполне могла быть убита педофилом Акселем Янссоном.

Юнна Эрикссон вполне могла сбежать со своим близким другом и товарищем по несчастью Симоном Лундбергом.

Эмма Брандт вполне могла прыгнуть с моста и быть отнесена течением в море.

И Вильям Ларссон вполне мог быть просто призраком, который появился из темных глубин прошлого Сэма Бергера и Молли Блум и обрел форму, не существуя в реальности. На взгляд со стороны, самым вероятным вообще был вариант, предполагавший, что он умер в девяностые от последствий тяжелой деформации скелета.

Все это вполне могло оказаться фантазиями, которые сейчас, в час привидений, должны были проявить свою природу.

Кроме Эллен Савингер. Она являлась, вне всякого сомнения, похищенной и, возможно, убитой пятнадцатилетней девочкой.

И может быть, существовали – под кровавым пятном на стене – доказательства того, что дело не в фантазиях, а в совершенно реальных серийных убийствах.

Действительно реальных. И действительно под.

У лестницы, ведущей на террасу, все еще развевались бело-голубые пластиковые ленты, единственный признак того, что ветер все-таки дул. Бергер зашел первым, следом за ним Блум. Вероятность того, что в доме кто-то есть, была минимальной, и все же оба вытащили оружие, одновременно, независимо друг от друга.

Бергер присел на корточки сбоку от двери, когда распахнул ее. Он осветил механизм ловушки. Все выглядело так же, как раньше. Он проскользнул внутрь, Блум последовала за ним.

Слева, в гостиной, не заметно никаких изменений. Быстрый взгляд в спальню, потом в кухню. Отверстие в полу было открыто, ленты полицейского заграждения находились там же, где Бергер видел их в последний раз. Ничто не намекало на присутствие людей в доме с того момента.

Бергер осветил ведущую вниз лестницу и спустился по ней. Посветил на стены лабиринта. Обернулся и увидел в темноте сосредоточенное лицо Блум. Они пробрались через лабиринт, нашли пролом в стене внизу в дальнем углу. Бергер опустился на колени и пробрался внутрь, держа пистолет наготове. Фонарик выхватил из темноты голые, но никоим образом не немые стены. Блум тоже пролезла в камеру. На нее осыпалось немало серо-белого порошка, когда она карабкалась через отверстие, как будто стена над дырой вот-вот обвалится. Молли сплюнула бетонную крошку. Она огляделась и подошла к дальней стене. Медленно скользнула рукой вдоль границы кровавого пятна, нагнулась и нашла с помощью фонарика отметки ногтей на полу. Потом она осмотрела обе опоры и потрогала кольца в стене.

Бергер наблюдал за ней и видел, что она тоже чувствует, что стены кричат. Скорее чувствует, чем слышит. Сам он был потрясен этим, оказавшись здесь в первый раз. Вероятно, она тоже потрясена, хотя и по-своему. И оставалось вопросом, сколько криков здесь звучало.

Был ли это целый хор?

– Да, – сказала, наконец, Молли. – Должно быть, это тот же часовой механизм.

– Башенные часы. Намного мощнее, чем кажется людям.

– Людям, но не мне, – сухо ответила она и вернулась к стене слева от пятна. Она поковырялась в отверстии, выбитом вокруг среднего кольца.

– Сложно понять, – сказала она. – Здесь может оказаться несколько слоев, но стена проломлена очень грубо.

– Простите, что не проломил ее в соответствии со вкусами фрёкен, – буркнул Бергер.

– В этот раз мы должны откалывать куски аккуратнее, – спокойно продолжила Блум и достала молоток и зубило из карманов армейских брюк. Поднеся зубило к середине кровавого пятна, она повернулась к Бергеру. Он кивнул.

– Стена тверже, чем кажется, – предупредил он.

Она ударила молотком. Потом еще раз. Откололось несколько крошек.

Через какое-то время она выбила линии по периметру квадрата со сторонами три сантиметра. Тогда она начала аккуратно соскабливать со стены настолько тонкие слои, насколько это было возможно.

На глубине в один сантиметр стена изменила цвет. Блум ударила еще раз, и от стены отвалился и упал на пол довольно крупный кусок цемента, обнажив участок стены, который явно был коричневато-красным.

– О черт, – сказал Бергер и достал из кармана куртки пакет для улик.

Блум надела резиновые перчатки, отделила кусок ржаво-коричневого цвета от стены и положила его в пакет, который держал Бергер. Он застегнул его и подписал водостойким фломастером «Слой 1». Потом убрал в карман и снова стал наблюдать за тем, как работает Блум.

Эта тонкая работа заняла много времени, но, наконец, на стене проявился следующий слой. Два сжатых кулака, а потом повторение тех же действий. Но в этот раз Блум протянула молоток и зубило Бергеру, и он взял у нее инструменты.

Через какое-то время он поднял пакет с надписью «Слой 3», рассмотрел его в свете фонарика и сказал:

– Интересно, как мы сможем провести анализ ДНК.

– Не исключено, что у меня есть такая возможность, – сказала Блум, глядя, как маленький пакетик отправляется в карман.

– Дай угадаю. Внешние ресурсы?

Он положил инструменты на пол и посмотрел на свои ладони. Странно, что в этот раз образовалось больше мозолей, чем тогда, когда он вырубал из стены куда более крупные кольца для тросов.

– Я слишком много общаюсь с женщинами.

Не обращая на него внимания, Блум взяла молоток и зубило и продолжила долбить квадрат. Вскоре обнажился еще один ржаво-красный слой.

Время шло. За работу снова взялся Бергер. Долбил долго.

Наконец, у них в руках оказался пакетик с надписью, выведенной довольно, надо признать, дрожащей рукой: «Слой 6».

– Шесть слоев плюс Эллен, – сказала Блум. – Семь девочек.

Из стен подвала снова донеслись крики, и Бергеру показалось, что он и впрямь слышит семь голосов. Семь голосов из чистилища.

Он попытался рассуждать рационально. Это было нелегко.

– Это необязательно наши семь девочек. Могли быть и другие. Возможно, было больше семи жертв.

Вдруг они что-то услышали. Не вполне звук, но даже это заставило Молли застыть на месте. Быстрым жестом она велела Бергеру замолчать еще до того, как ему пришло в голову заговорить.

Открылась входная дверь?

Или это звуки внутри дома, которые задержались после часа привидений?

Блум и Бергер стояли как вкопанные.

Больше ничего не было слышно. Полная тишина.

Блум погасила свой фонарик и повернула вниз фонарик Бергера. Тут послышалось легкое поскрипывание.

Как будто нога ступила на ведущую в подвал лестницу.

Стараясь не шуметь, Бергер достал пистолет из кобуры и одновременно поднял вверх один палец, потом два и вопросительно посмотрел на Блум. Она покачала головой, словно тоже не могла понять, и подошла к отверстию в нижнем углу, впечатляюще бесшумно. Даже когда снова послышались шаги недалеко от дыры в стене, было невозможно понять, один или два визитера находятся в доме.

Как бы то ни было, в камеру возможно пролезть только по одному.

Бергер и Блум расположились около отверстия. Оба направили оружие в его сторону. Бергер погасил фонарик. Стало абсолютно темно. Опять шаги. Звук, как будто кто-то опускается на колени, ложится на живот.

Звук, как будто кто-то лезет через проход.

Бергер включил фонарик и в ту же секунду ударил ногой по стене над отверстием. Фигуру, которая только что проскользнула в камеру, засыпало серо-белым порошком. Блум крикнула:

– Не двигаться!

Облако летучей пыли медленно оседало на фигуру. Лицо было совершенно серо-белым, пока не открылись карие глаза, светящиеся чистым ужасом.

Глаза олененка.

– Черт возьми, Ди! – воскликнул Бергер и опустил пистолет.

– Отлично, – хрипло откликнулась Дезире Росенквист, – теперь начинается настоящий кошмар.

– Ты одна? – гаркнула Блум.

– До отвращения одна, – ответила Ди.

Бергер взял ее за руку и поставил на ноги.

– Я определенно слишком много общаюсь с женщинами, – сказал он.

Блум, наконец, опустила пистолет и спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– А это не я должна задать этот вопрос? – парировала Ди и стряхнула пыль с одежды. – Я много раз пыталась тебя разыскать, Сэм, но Аллан сказал только, что допросы продолжаются. Что, черт побери, происходит?

– Долгая история, – ответил Бергер.

Ди указала на Блум.

– Натали Фреден, ну надо же. И оба с оружием. Это и впрямь кошмар.

– Это сложно объяснить просто, – сказал Бергер. – Тебе надо решить, доверяешь ты мне или нет.

Ди посмотрела на него скептически.

– Она, значит, полицейский? Единственное, что нам удалось узнать у Аллана, это что ее отпустили, а тебя вызвали на допрос во внутренние расследования. Хотя не могу отрицать, я определенно чуяла присутствие СЭПО.

– Да, я полицейский, – подтвердила Блум, не убирая пистолета. – Что ты здесь делаешь?

– Ночное озарение. Стена. Почему она такая толстая? Разве не кажется невероятным, что преступник за один раз нарастил ее на целый дециметр? Скорее это происходило поэтапно. Может быть, Юлия Альмстрём и Юнна Эрикссон тоже сидели здесь, прислонившись к стене.

– Я хорошо тебя натренировал, Ди, – сказал Бергер и протянул ей один из пакетиков для улик.

– Черта с два ты меня тренировал, Сэм, и ты это прекрасно знаешь, – сказала Ди и прочитала надпись: – «Слой 6»? Шесть?

– Шесть слоев под уже известным, все с явными следами крови. Здесь сидели семь девочек.

– О черт, – сказала Ди. – Что это? Вы проводите какое-то тайное параллельное расследование? Для СЭПО? Они рекрутировали тебя, Сэм?

– Все немного сложнее, – ответила Блум. – Вопрос в том, можем ли мы доверять тебе.

– Я только не улавливаю связи. Доверять мне в чем?

Бергер метнул быстрый взгляд на Блум и решил, что получил что-то вроде одобрения.

– Нас нет, – сказал он. – Ты на нас не наткнулась. Это ты сама вырубила этот квадрат в стене. И ты сама передашь эти шесть пакетов Робину в экспертно-криминалистический центр.

Ди фыркнула и покачала головой.

– Я так и думала, что это дурно пахнет. Вы смылись?

– Мы работаем вне поля зрения радаров, – уточнила Блум; она по-прежнему сжимала в руке оружие.

– Сэм? – голос Ди звучал настойчиво.

– Нелегально, – подтвердил Бергер. – У тебя остался твой старый телефон с анонимной сим-картой?

– Лежит дома незаряженный.

– Я пришлю список с четырьмя именами. Проверь, совпадут ли. ДНК Юлии, Юнны и Эллен в расследовании уже есть, но ты должна достать ДНК из четырех других, старых расследований: ящики тумбочек, расчески, зубные щетки, одежда, локоны, что угодно.

– Вообще-то, расследования уже считай что и нет, – мрачно сказала Ди. – От него мало что осталось. Думаю, СЭПО очень скоро заберет его себе.

– Это может вдохнуть в него жизнь. Ты поймешь связь, когда получишь имена. Тогда сможешь изучить их. Ответь на мое сообщение, когда будут результаты анализов. Никогда не пользуйся официальными каналами.

Ди вздохнула, ее лицо приняло озабоченное выражение.

– Значит, это правда? Это серийный убийца?

– И все семь жертв, похоже, сидели здесь, – ответил Бергер.

– Я почувствовала это, еще когда в первый раз попала в эту адскую камеру. Здесь совершалось много зла.

– Мы сматываемся, – сказал Бергер и протянул оставшиеся пакеты. – Как я уже сказал, ты нас не видела.

– Я даже не знаю, кто вы такие, – отозвалась Ди и подошла к стене. Она внимательно изучила высеченное в ней отверстие и покачала головой. – И в первую очередь, я не знаю, кто ты, Сэм. Ты врал мне. Ты действительно вел тайное параллельное расследование. И препятствовал настоящему расследованию. Трудно представить, что ты останешься в полиции.

– Единственное, что сейчас важно, Ди, это твое доверие. За остальное я извинюсь в более формальной обстановке.

Бергер опустился на колени и ногами вперед вылез через отверстие.

Ди повернулась к Блум и сказала:

– А тебя я и вовсе не знаю. Кто ты?

– Эва Линдквист, – ответила Молли Блум и, наконец, засунула пистолет в кобуру.

Когда они исчезли, Ди подняла руки и зажала уши.

Но крики звучали все громче и громче.