34
Нари

Нари уставилась на стражников.

– У меня отличная память на лица, – предупредила она. – Будьте уверены, я не забуду ваши.

Один из мужчин хихикнул.

– Удачи тебе выбраться из этих оков.

Кипя от злости, Нари снова принялась расхаживать по низкому каменному парапету. Ее и все еще лежащего без сознания Каве э-Прамуха отволокли во дворец и поместили в шатре высоко на стене, выходящей на озеро, где они ждали короля. Это было то же самое место, где она когда-то смотрела на звезды с Али, хотя не было и намека на прекрасную мебель и роскошный пир, который она помнила. Вместо этого они остались наедине с четырьмя воинами Гезири, ощетинившимися оружием, воинами, чьи глаза все еще не отрывались от нее.

Она остановилась на краю, глядя поверх далекой смертоносной воды, пытаясь сдвинуть железные наручники ниже, морщась от ожога. Но гораздо хуже боли было чувство беспомощности. Они с Каве были здесь, казалось, несколько часов, пока небо не стало чернильно-черным. А Джамшида забрали бог знает куда.

Ее внимание привлекло спокойное озеро. Если бы оно не было проклято, она, возможно, поддалась бы искушению вырваться на свободу. Это было бы долгое падение, которое, вероятно, сломало бы кость или две, но она была Нахидой. Она всегда могла исцелиться.

Но оно проклято и разорвет тебя на тысячу кусков. Разочарованная, Нари повернулась, борясь с желанием что-нибудь сжечь.

Выражение ее лица, должно быть, было яснее ясного.

– Осторожнее, огнепоклонница, – предупредил один из стражников. – Поверь мне, никто из нас не терпит подстилку Бича.

Нари выпрямилась, как стрела.

– Назовешь меня так еще раз, и я убью тебя до рассвета.

Он мгновенно двинулся вперед, его рука опустилась на рукоять зульфикара, прежде чем один из его товарищей прошипел предупреждение на гезирийском, потянув его назад.

– Бану Нахида? – Голос Каве был еле слышен с того места, где он лежал, прислонившись к стене.

Забыв о страже Гезири, Нари поспешила к старшему визирю. Его глаза открылись, и он выглядел ошеломленным. Не в силах исцелить его, Нари удовлетворилась тем, что оторвала полоску ткани от его рубашки и обвязала вокруг головы. Кровь черными пятнами пропитала ткань.

– Ты в порядке? – озабоченно спросила она.

Он коснулся головы и поморщился.

– Я… Я так думаю. – Он медленно сел. – Что… где Джамшид?

– Не знаю, – призналась Нари. – Ваджед забрал его у мидана, и с тех пор мы здесь.

Каве остановился, на его лице мелькнула тревога.

– Который час?

– Может быть, полночь? А что? – спросила она, когда в его глазах мелькнула тревога.

– Полночь? – прошептал он. – Создатель, нет. Я должен найти его! – Он схватил ее за плечо связанными руками, и Нари подскочила от нарушения этикета. – Мне нужно, чтобы ты подумала, Нари. Они сказали что-нибудь о том, куда они могут отвезти Джамшида? Хоть что-нибудь? – В тусклом свете его лицо казалось изможденным. – Это была не Цитадель, не так ли?

Она вырвалась.

– Понятия не имею. И не только у тебя есть вопросы. Почему ты солгал, что Мунтадир ранен?

Каве выглядел лишь слегка раскаивающимся.

– Потому что мне нужно было увести вас с Джамшидом сегодня в безопасное место. Госпожа Низрин… она должна была остаться с вами в лазарете, но… – Печаль омрачила его черты. – Великий храм казался самым безопасным вариантом.

– Ты беспокоишься, что шафиты планируют еще одну атаку?

Каве покачал головой. Он играл с кольцом на руке, золотым кольцом, увенчанным чем-то вроде Агата в медную полоску.

– Нет, бану Нари. Не шафиты.

В этот момент дверь открылась, и стражники склонили головы, когда Гасан вошел в павильон. Нари отпрянула, ее охватил ужас. В его глазах была открытая ярость – выражение, которое резко контрастировало с усталой сутулостью его плеч и от которого у нее по спине побежали мурашки. Гасан аль-Кахтани был не из тех, кто легко выдает свои эмоции.

Он остановился, холодно глядя на Дэвов на земле.

– Оставьте нас, – бросил он охранникам.

В следующее мгновение солдаты исчезли, закрыв за собой дверь.

Нари с трудом поднялась на ноги.

– Чего вы хотите? – потребовала она. – Как вы смеете тащить нас сюда, когда наши люди ранены и скорбят из-за того, что вы не защитили их?

Гасан бросил к ее ногам свиток.

– Ты в ответе за это? – спросил он.

Нари подняла бумагу. Она сразу узнала почерк Али. Она прочла… а потом перечитала его еще раз, убежденная, что она неправильно поняла. Хорошо продуманные планы возглавить расследование сегодняшних нападений и обеспечить безопасность города, пока страсти не утихнут.

Спокойные заверения, что он вернет армию своего отца, когда будет уверен, что не будет никакого возмездия против шафитов.

Нари уставилась на слова, желая, чтобы они изменились. Дурак. Ты мог бы вернуться в Ам-Гезиру. Ты мог бы найти любящую жену и жить мирной жизнью.

– Что? – с тревогой в голосе спросил Каве. – В чем дело?

Нари уронила свиток.

– Али захватил Цитадель.

Каве ахнул.

– Что он сделал?

Вмешался Гасан.

– Вопрос остается открытым, бану Нахида. Вы с моим сыном работаете вместе?

– Нет, – едко ответила она. – Хотите верьте, хотите нет, но сегодня у меня было мало времени между погребением мертвых и лечением обожженных детей для участия в перевороте.

– Поэтому ты притащил нас сюда? – спросил Каве, свирепо глядя на короля. – Ты потерял контроль над своим фанатичным сыном, опасность, с которой ты должен был справиться много лет назад, – и пытаешься свалить вину на нас?

Глаза Гасана загорелись вызовом.

– О, неужели у моего любезного старшего визиря наконец-то вырос позвоночник? Довольно сильное обвинение, Каве, учитывая ту роль, которую ты сыграл в разжигании страстей. – Его лицо побагровело. – Ты думал, я не буду расследовать подозрения Али о нападении на лагерь шафитов? Ты думал, что можешь зажечь такую искру в этом городе – моем городе – и не дать ей взорваться у тебя перед носом?

У Нари внутри все сжалось. Одно дело слышать обвинение от Али – он мог быть немного взволнован, – но уверенность в голосе Гасана и румянец на щеках Каве подтвердили то, что ее сердце не хотело принимать. Она может не доверять визирю, но он был другом Дэвов, другом Низрин и отцом Джамшида.

– Ты инсценировал нападение на тех Дэвов, – прошептала она. – Разве не так?

Лицо Каве стало пунцовым.

– Вам с Джамшидом нужно было узнать правду о шафитах, и рано или поздно это случилось бы само по себе – как сегодня! Как ты можешь защищать грязнокровок после того, что они сделали с процессией? Им нечего делать рядом с больницей твоих предков, им вообще нет места в нашем мире!

Нари дернулась назад, словно от удара.

Но Каве еще не закончил. Он посмотрел на Гасана.

– Ты тоже. В Дэвабаде не было ни дня мира с тех пор, как Зейди аль-Кахтани омыл его кровью Дэвов, а ты такой же вероломный, как и твой варварский предок. – Эмоции прорвались сквозь его голос. – Знаешь, я почти поверил. Какой поступок. Царь, который хотел объединить наши племена. – Нари наблюдала, как слезы гнева наполнили его глаза. – Это была ложь. Двадцать лет я служил тебе; мой сын получил полдюжины стрел, чтобы спасти тебя, а ты использовал его жизнь, чтобы угрожать мне. – Он плюнул Гасану под ноги. – Не притворяйся, что любишь кого-то, кроме себя, грязная песчаная муха.

Нари инстинктивно отступила на шаг. Никто так с Гасаном не разговаривал. Он не терпел ни малейшего несогласия, не говоря уже об открытых оскорблениях со стороны Дэва визиря.

Улыбка Гасана заставила Каве замолчать.

– Ты давно хотел это сказать, не так ли? – протянул король. – Посмотри на себя, ты полон злобы и негодования… как будто не я снова и снова улаживал легкомысленные обиды твоего племени. Как будто это не я вытащил тебя и твоего сына из печальной жизни провинциальных дворян. – Он скрестил руки на груди. – Позволь мне отплатить тебе тем же, Каве, потому что я тоже давно хотел тебе кое-что сказать.

– Хватит, – перебила его Нари. Джамшид пропал, а Али поднял открытое восстание; она не собиралась тратить время на перепалки Гасана и Каве. – Чего ты хочешь, Гасан? И где Джамшид?

– Джамшид… – Глаза Гасана сверкнули. – Как ни странно, мне нравится этот Дэв. Конечно, более преданный, чем вы оба, хотя я не могу представить, от кого он унаследовал такую мудрость. Это явно не в его семье.

Стоявший рядом с ней Каве напрягся, а Нари нахмурилась.

– Что ты хочешь этим сказать?

Гасан подошел ближе, напоминая ей ястреба, преследующего что-то маленькое и хрупкое.

– Тебе никогда не казалось странным, почему я сразу уверился в твоей личности, бану Нари? И так твердо?

– Ты сказал, что я похожа на Манижу, – медленно произнесла Нари.

Король прищелкнул языком.

– Но достаточно, чтобы устроить сцену в суде, заметив вас только издалека? – Он взглянул на Каве. – Что ты думаешь, визирь? Кажется, ты очень хорошо знал Манижу. Сильно ли похожа на нее наша Нари?

Каве выглядел так, словно ему было трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы отвечать. Его руки были сжаты в кулаки, костяшки пальцев бледные и бескровные.

– Да, – прошептал он.

Глаза Гасана торжествующе сверкнули.

– Да брось, ты можешь лгать и получше. Не то чтобы это имело значение. У нее есть кое-что еще. Что-то, что было у ее матери, что-то, что было у ее дяди. Не то чтобы кто-то из них знал об этом. Немного неловко на самом деле. – Он постучал пальцем по черному пятну на виске – восьмиконечной звезде Сулеймана. – Ты думаешь, что владеешь вещью, и хорошо…

Дрожь опасности пробежала по ее коже. Ненавидя себя за то, что играет в его игру, но не видя выхода, она нажала.

– Почему бы тебе хоть раз не попробовать говорить прямо?

– Печать Сулеймана, дитя мое. Ты носишь тень его метки… прямо здесь.

Гасан протянул руку и коснулся ее щеки, и Нари рванулась прочь.

– Для меня это ясно как день. – Король повернулся к Каве, его серые глаза горели торжеством и чем-то еще, чем-то злобным и мстительным. – Они все это носят, Старший визирь. Каждый человек с кровью Нахид. Манижа. Рустам. Нари. – Он помолчал, словно наслаждаясь моментом. – Твой Джамшид.

Каве вскочил на ноги.

– Сядь, – рявкнул Гасан. Жестокий юмор мгновенно исчез из его голоса, его сменил безжалостный холод деспота. – Или окажется твой Джамшид, твой бага Нахид, в саване.

Нари пошатнулась, поднеся руку ко рту.

– Джамшид – тоже Нахид?

Ошеломленная и потрясенная, она пыталась подобрать слова.

– Но у него нет…

Способностей. Слово замерло у нее на языке. Отчаянные вопросы Джамшида об огне Руми, который обжег его, и его внезапно заживших ранах. Древний Тохаристанец, о котором он говорил с Разу… и резкий всплеск силы, который ощутила Нари, когда он схватил ее за руку, и она вызвала песчаную бурю.

Джамшид был Нахидом. Глаза Нари внезапно увлажнились. Джамшид был членом семьи.

И он не мог этого знать, он не был настолько хорошим лжецом. Она оглянулась на Каве. Он сел на землю по команде Гасана, но выглядел не менее свирепо.

– Ты скрыл это от него, – обвинила она. – Как ты мог?

Каве трясло, он раскачивался взад-вперед.

– Я должен был защитить его от Гасана. Это был единственный выход.

Король усмехнулся.

– Вышло у тебя так себе. Я понял, что этот мальчик – Нахид, как только вы привели его ко мне. Остальное было довольно легко понять. – В его голосе послышалась враждебность. – Саффия умерла летом, когда он родился. Манижа проигнорировала мои мольбы вернуться в Дэвабад пораньше, чтобы спасти свою королеву.

– Саффия никогда не была ее королевой, – парировал Каве. – А Манижа едва прожила неделю с собственным ребенком, как была вынуждена снова вернуться к тебе.

– Очевидно, у нее было достаточно времени, чтобы скрыть способности Джамшида, не так ли? – Злоба исказила лицо Гасана. – Она всегда считала себя такой умной… и все же ее сын мог использовать эти способности, когда Дараявахауш выстрелил в него. Ирония в том, что последний бага Нахид чуть не погиб от рук своего Афшина, пытаясь спасти Кахтани.

Нари отвернулась, удрученная. Дара, вероятно, бросился бы на собственный меч, если бы знал правду. Она прислонилась к парапету, внезапно почувствовав слабость в ногах. Гасан и Каве все еще спорили, и Нари знала, что ей следует быть внимательной, но внезапно ей захотелось сбежать из этого ужасного дворца и найти брата.

– Ты должен быть благодарен, – говорил Гасан. – Я дал вам жизнь здесь. Сделал богатым, уважаемым, могущественным…

– Пока мы танцевали под твою дудку, – отрезал Каве. – Забудь о наших желаниях, о наших амбициях; все подчинено великим планам Гасана аль-Кахтани. – Его голос был жесток. – И ты удивляешься, почему Манижа отказала тебе.

– Я подозреваю, что причина, по которой она отказала мне – пусть и разочаровывающая, – сидит сейчас передо мной. – Гасан пренебрежительно посмотрел на Каве, но в его серых глазах было негодование, которое он не мог полностью скрыть. – У Манижи был своеобразный… вкус.

Терпение Нари внезапно иссякло.

– О, перестаньте, – прошипела она. – Я не хочу стоять и слушать, как два старика спорят о давно потерянной любви. Где мой брат?

Лицо Гасана потемнело, но он ответил:

– В безопасном месте. Где он будет жить с людьми, которым я доверяю, пока в городе снова не станет спокойно.

– Ты имеешь в виду, пока не заставишь нас снова повиноваться, – с горечью сказала Нари. – Я уже проходила этот путь с тобой. Почему бы тебе просто не сказать нам, чего ты хочешь?

Гасан покачал головой.

– Пряма, как всегда, бану Нари… Но я знаю твой народ. Сейчас, я думаю, что большое количество Дэвов жаждут крови шафитов, и ясно, что шафиты чувствуют то же самое. Так что давайте все уладим. – Он повернулся к Каве. – Ты возьмешь вину на себя. Вы признаетесь, что инсценировали нападение на лагерь и вооружили шафита, напавшего на вашу процессию.

– Я не имею никакого отношения к тому, что случилось с процессией, – горячо сказал Каве. – Я бы никогда!

– Мне все равно, – отрезал Гасан. – Ты возьмешь на себя ответственность. Старший визирь, доведенный до гибели собственным извращенным фанатизмом. Ты признаешься в заговоре против бану Нахиды, и после того, как освободишься от этого бремени, Каве… – Он холодно кивнул в сторону стены. – Вы наложите на себя руки.

Глаза Каве расширились, и Нари быстро шагнула вперед.

– Я не позволю тебе…

– Я не закончил. – Что-то другое, более сложное для чтения, промелькнуло на лице Гасана. – Со своей стороны, бану Нахида, я хочу, чтобы ты отправила письмо моему младшему сыну и сообщила ему, что ты арестована и обвиняешься в соучастии в попытке государственного переворота. И что тебя казнят завтра на рассвете, если он не сдастся.

Нари почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

– Что?

Гасан отмахнулся от нее.

– Хотите верьте, хотите нет, но я знаю своего сына. Али, может быть, и рад принять мученическую смерть, но я не сомневаюсь, что он, как только увидит твое письмо, бросится к моим ногам.

– А потом? – настаивала она. – Что вы собираетесь с ним делать?

Холодное веселье исчезло с лица Гасана.

– Он будет казнен за измену.

Нет. Нари выдохнула и сжала руки в кулаки.

– Я не собираюсь помогать тебе ловить его, – ответила она. – Я рада, что он захватил Цитадель. Надеюсь, следующим он захватит дворец!

– К рассвету он не выдержит, – спокойно сказал Гасан. – И ты не только напишешь это письмо, я прикажу оттащить тебя к мидану, чтобы ты могла оплакать его спасение, если понадобится. Или я убью твоего брата.

Нари отпрянула.

– Ты не сделаешь этого. – Ее голос дрожал. – Ты не сделаешь этого с Мунтадиром.

Гасан слегка удивленно поднял брови.

– Ничего-то от тебя не скрыть? Хотя, да, бану Нахида, я бы хотел. Действительно, Мунтадир был бы мудрее, если бы научился держать свое сердце в узде. Он рискует собой с такими привязанностями в этом мире.

– Что ты вообще знаешь о любви? – вмешался Каве с дикими глазами. – Ты чудовище. Вы с отцом использовали любовь Манижи к ее брату, чтобы контролировать ее, и теперь вы планируете сделать то же самое с ее дочерью? – Каве посмотрел на Гасана. – Как ты можешь утверждать, что заботишься о ней?

Гасан закатил глаза.

– Избавь меня от ложного благочестия, Каве. У тебя слишком много крови на руках.

Но слова Каве были напоминанием, в котором нуждалась Нари.

Она закрыла глаза. Она так старалась отгородиться от короля, замаскировать свои слабости и убедиться, что в броне, за которую она пряталась, нет трещин. Он и так держал судьбу ее племени в своих руках и не раз использовал угрозу насилия против ее соплеменников, чтобы заставить ее повиноваться.

Но ее усилия не имели значения. Потому что он всегда знал что-то гораздо более важное. Очень ценное. Он с самого начала проделал брешь в ее броне, а Нари даже не подозревала об этом.

Она попыталась собраться с мыслями. Если Али захватил Цитадель, то это было не просто дворцовое восстание, большая часть королевской гвардии уже вышла из повиновения Гасана. Она вспомнила гезирийские волны, плывущие по городу, вспомнила все, что ей было известно о районах Дэвабада. Али уже мог контролировать сектор Гезири. Шафитский квартал.

Она открыла глаза.

– Вы думаете, что у него получится, не так ли? – она спросила Гасана. – Вы думаете, что Али может победить вас.

Глаза короля сузились.

– Ты не в своем уме, бану Нахида.

Нари улыбнулась. Она чувствовала себя омерзительно.

– Вовсе нет. Знаете, раньше у меня это очень хорошо получалось. Читать мишень, выявлять слабые места. У нас с вами есть кое-что общее. – У нее перехватило горло. – А Джамшид… Бьюсь об заклад, вы наслаждались этим секретом. – Она наклонила голову в сторону Каве. – Держу пари, вы наслаждались этим каждый раз, когда видели его, придумывая способы отомстить мужчине, который любил женщину, которую вы хотели. Вы не сдадитесь так легко.

Гасан остановился. Лицо короля было спокойно, но Нари не упустила горячности в его голосе.

– Такие разговоры не вернут твоего брата раньше.

Прости, Джамшид. Мне очень жаль. Нари выдохнула, борясь с глубокой, ужасной печалью, охватившей ее сердце.

– Я не стану тебе помогать.

Глаза Гасана вспыхнули.

– Прошу прощения?

– Я не стану тебе помогать, – повторила она, ненавидя себя. – Я не позволю тебе использовать моего брата против меня. Ни по какой причине.

Гасан резко шагнул ближе.

– Если ты не сделаешь этого, бану Нахида, я убью его. Я буду делать это медленно и заставлю тебя смотреть. Так что вы можете сделать нам всем одолжение и просто повиноваться.

Каве вскочил, тревога исказила его лицо.

– Бану Нари…

Гасан ударил его по лицу. Король был явно сильнее, чем казался; от удара Каве растянулся на полу, кровь брызнула изо рта.

Нари ахнула. Но случайное, жестокое насилие только сделало ее более решительной. Гасан был чудовищем. Но он был в отчаянии, и Нари трепетала при мысли о том, что он сделает с Дэвабадом после неудавшегося переворота.

Что означало, что она должна сделать все возможное, чтобы убедиться, что это не провалится.

– Ты зря теряешь время, Гасан. Я не собираюсь ломаться. Этот город живет на крови моей семьи. Моей крови. – Ее голос слегка дрожал. – Крови моего брата. И если последние Нахиды должны умереть, чтобы спасти его… – Она уняла дрожь, вызывающе вздернув подбородок. – Тогда мы хорошо послужим нашему народу.

Гасан долго смотрел на нее. Теперь выражение его лица не было непроницаемым, и он не стал спорить с ней. Нари прочла свою мишень.

И она знала, что он уничтожит ее за это.

Он отступил назад.

– Я скажу Джамшиду, кто он на самом деле. Потом я расскажу ему, как его сестра, уставшая спать с человеком, которого он любит, предала их обоих, чтобы спасти человека, которого он ненавидит. – Слова были грубыми – последняя попытка рассерженного старика, который променял порядочность на трон, который вот-вот будет вырван с его собственной кровью. – Тогда я закончу работу, которую начал твой Афшин, и прикажу забить твоего брата до смерти.

– Нет, Гасан, подожди! – Каве бросился перед королем. – Она не это имела в виду. Она напишет письмо – ах!

Он вскрикнул, когда Гасан ударил его ногой в лицо, обошел его и потянулся к двери.

С воплем Каве ударил рукой по камню. Нари услышал резкий треск, его кольцо разлетелось вдребезги.

Странный медный туман вырвался из разбитого камня.

За то время, которое потребовалось Нари, чтобы сделать быстрый вдох, пар расцвел и поглотил старшего визиря.

– Каве, что это? – резко спросила она, когда медные щупальца метнулись вперед, как рука танцора, потянулись, ища.

Было что-то знакомое в этом движении, в металлическом мерцании.

Король быстро оглянулся, более раздраженный, чем когда-либо.

Пар устремился к медному реликту, сидящему в ухе.

Тот мгновенно растаял, и Гасан вскрикнул, схватившись за голову, когда жидкий металл хлынул ему в ухо. Печать Сулеймана сверкнула на его щеке, и Нари пошатнулась, лишившись магии.

Но это продолжалось недолго. Глаза короля расширились и застыли, когда медный туман скрыл их серую глубину.

И Гасан аль-Кахтани упал мертвым к ее ногам.

Ее способности вернулись к ней. Нари испуганно вскрикнула, глядя, как из ушей, рта и носа короля хлещет черная с медными пятнами кровь.

– Клянусь Всевышним, Каве, – прошептала она. – Что ты наделал?

– То, что нужно было сделать. – Каве уже подошел к телу Гасана и без колебаний ступил в лужу крови. Он достал ханджар короля, чтобы срезать веревки на его запястьях. – У нас мало времени, – предупредил он. – Нам нужно найти Джамшида и обезопасить Мунтадира.

Нари уставилась на него. Он сошел с ума? Охранники Гасана стояли за дверью. Они не уйдут, не говоря уже о том, чтобы найти Джамшида и – обезопасить – Мунтадира, что бы это ни значило.

– Каве, я думаю…

– Меня не волнует, что ты думаешь. – Едва сдерживаемая враждебность в его голосе потрясла ее. – При всем уважении… – Похоже, он изо всех сил старался не кричать. – Сегодня не ты принимаешь решения. Явно к лучшему. – Он взглянул на нее, и в его глазах вспыхнул гнев. – Ты ответишь за выбор, который сейчас сделала. Не сегодня. Не передо мной… но ты ответишь.

Над ухом у нее жужжала муха. Нари едва заметила это, она потеряла дар речи. Потом еще одна скользнула мимо ее лица, коснувшись щеки.

Каве повернулся и посмотрел на небо. Со стороны озера летели новые мухи.

Мрачная решимость отразилась на его лице.

– Пора.

Из-за закрытой двери послышался сердитый крик.

Нари сразу узнала голос.

– Мунтадир!

Она бросилась к двери. Его отец мог лежать в луже крови на земле, но сейчас Нари доверяла своему мужу гораздо больше, чем безумному визирю, устроившему мятеж и убившему короля.

– Нари? – Из-за двери доносился приглушенный голос Мунтадира, но по его тону было ясно, что он спорит с охранниками по ту сторону.

Каве протиснулся между Нари и дверью.

– Мунтадир не может войти, бану Нари. Он не может быть подвержен…

– Чему? – Она плакала. – Тому, что ты только что убил его отца?

Но когда она попыталась протиснуться мимо него, то внезапно поняла, что имел в виду Каве.

Над мертвым королем поднимался медный туман. Сверкающие частицы, похожие на крошечные металлические звездочки, закружились над лужицей крови Гасана, образуя облако вдвое больше того, которое вырвалось из разбитого кольца Каве.

Нари тут же попятилась, но пар беспрепятственно прошел мимо нее и Каве, разделяясь и волнами обволакивая ее талию. Мухи проносились над ними, теперь их было несколько десятков.

Мунтадир сломал дверь.

– Мне все равно, что он сказал! – крикнул он, пытаясь протиснуться мимо двух охранников. – Она моя проклятая жена и… – Мунтадир отпрянул, не сводя глаз с окровавленного тела отца. – Аба?

Охранники отреагировали быстрее.

– Мой король!

Двое бросились к Гасану, двое других – к Нари и Каве. Мунтадир не отошел от дверного косяка, тяжело привалившись к нему, словно только это удерживало его на ногах.

Мухи внезапно вспыхнули вспышками огня, растворившись в пепельном дожде.

– Мунтадир, я этого не делала! – закричала Нари, когда один из охранников схватил ее. – Клянусь! Я не имею к этому никакого отношения!

Воздух разорвал рев, похожий на грохот океанских волн и рев крокодила. Это звучало глухо и отдаленно, но каждый волосок на ее теле встал дыбом.

Нари уже слышала этот рев.

Пар атаковал снова.

Охранники, которые подошли к Гасану, закричали, схватившись за головы. Солдат, который держал ее, отпустил ее руку и с криком попятился, но он был недостаточно быстр. Реликт влетел ему в ухо с мстительной быстротой. Он закричал от боли, царапая лицо.

– Нет. – Испуганный шепот Каве прорвался сквозь завывания. Его взгляд остановился на Мунтадире, все еще стоявшем у двери. – Этого не должно было случиться!

Глаза Мунтадира заблестели от страха. Нари не колебалась. Она вскочила на ноги и побежала через павильон, когда медное облако, теперь утроившееся, полетело на ее мужа.

– Бану Нахида, подожди! – закричал Каве. – Ты не…

Она не расслышала, что еще он хотел сказать. Едва обгоняя пар, Нари бросилась на Мунтадира.