24 сентября 2020 года
Стамбул, Турция
Район Бейоглу
Если вам нужен старый, настоящий Стамбул, а не туристический новодел «олл инклюзив», лучше вам идти в район Бейоглу. А еще лучше поселиться там, снять квартиру хотя бы на две недельки…
Узкие, с большими перепадами высот, мощенные камнем улочки – порой такие узкие, что с одного балкона можно пожать руку соседу напротив. Старые и часто ободранные вывески, сушащееся на веревках белье. Многочисленные мотороллеры – потому что машина в этих переулках точно застрянет. Типичная стамбульская архитектурная «фишка» – выдающиеся, отделанные деревом и полностью закрытые балкончики – раньше такие имела право строить только элита. Время от времени встречаются и совсем уж старые, деревянные здания, которые каким-то чудом пощадили пожары и время.
Мустафа Хикмет, подполковник турецкой армии (в армии был только один подполковник моложе его), еще раз осмотрелся, не идет ли кто за ним. Не шли. А если бы и шли, то непременно заметили бы, потому что с балконов следили. Он нарезал несколько кругов – если бы за ним шли одни и те же люди, это заметили бы. Но так как за ним не шли, он отпер своим ключом подъезд и начал подниматься по старой, еще стальной лестнице.
На четвертом этаже он постучал в дверь. Ему открыли.
– Здравствуй, брат…
Вместо ответа встречающий протянул ему руку, а Мустафа не пожал ее, а как бы провел своей ладонью с немного скрюченными пальцами по ладони брата. Потом они совершили еще одно приветствие – обнялись, но не поцеловались, а как бы несильно стукнулись головами бок о бок.
Все это были приветствия Серых волков…
Серые волки – Боз Курт – были важнейшей частью турецкого «глубокого государства» – это явление как раз было придумано в Турции. Они были отражением агрессивной и болезненной реакции турок на состояние дел в Османской империи периода ее конца. Турки ведь берут начало из внешне ничем не примечательного кочевого племени, происходящего с современной территории Сирии (именно там находится гробница Сулейман-шаха, деда Османа Первого, легендарного основателя империи). За короткий исторический срок им удалось создать империю, простирающуюся от предместий Вены до Оманского полуострова. Султан считался вождем всех правоверных, он был покровителем Святых земель, мечети Аль-Харам. Его портреты висели, например, на стенах домов мусульман в Британской Индии, они считали его своим вождем. При этом основой империи считался ислам. А ислам отрицает национализм, в шариате про националистов сказано бранными словами, а в конце сказано – предупредите их, а если не прекращают – убейте их. Ислам позволил объединить некогда разрозненные племена в единый кулак, но к концу империи представители многих завоеванных народов стали принимать ислам и переселяться в центральные районы империи, заводить там торговлю. Империя и сама брала с покоренных народов налог кровью – мальчиков, которых заставляли принимать ислам и из которых потом вербовали и военных и чиновников для султана. Соколлу-паша, один из известных великих визирей периода упадка, был сербом по крови, принявшим ислам, а стал вторым после султана человеком в Турции. Все это вызывало глухое недовольство и ропот «коренной национальности» – тех самых турок, которые стояли у основ империи и ради которых все, собственно, и делалось. Теперь им не было места в собственной столице! Этим было обусловлено и восстание младотурок, покончивших с властью султана, и Ататюрк, и то, что Ататюрк принял парадоксальное и несвоевременное на первый взгляд решение, – перенести столицу из Константинополя в провинциальную Анкару. На самом деле все было правильно. Анкара была неуязвима для нападения с моря, а у новорожденной Турции почти не было флота, чтобы ее защищать. И новую столицу строили турки и для турок – как ответ космополитичному Стамбулу, где большинство составляли греки и армяне, открыто говорившие туркам – это мы открыли ворота вашему войску в 1453 году. Если бы не мы, вас бы тут не было, вы у нас всего лишь гости.
Понятно, какие чувства вызвало это у этнических турок.
Ататюрк – отец Турции – большую часть своей внутренней политики сделал националистической, но он никогда не шел на поводу у националистов, и они не смели при нем слишком сильно поднимать свой волчий хвост. Ататюрк не вступил в войну на стороне Гитлера, Ататюрк не разрешал погромов и политических убийств. Только когда он умер, националисты осмелились устроить погром в Стамбуле, предварительно бросив гранату в родной дом Ататюрка в Салониках и обвинив в этом греческих националистов. Не получив от новых властей должного отпора, разгулялись еще сильнее, на их совести тысячи жертв погромов и политических убийств в семидесятые, Али Агджа, стрелявший в Папу Римского Иоанна Павла II, происходил из Серых волков. Серые волки тайно сражались с АСАЛА – Секретной освободительной армией Армении. Уход организации в тень при Султане прервался войной в Сирии, когда отечеству потребовались опытные и непритязательные палачи. И вновь в репортажах замелькали «волчьи морды» – особые знаки, делаемые всеми пятью пальцами, напоминающими козу.
Волки, напившись крови, готовились к новым преступлениям…
– Приветствую, братья.
– Приветствуем, брат…
Волки рождались и вырастали именно в таких вот кварталах. Достаточно бедных, чтобы видеть в Европе лишь место, куда можно поехать гастарбайтером. И достаточно старых, чтобы там не жили понаехавшие в Стамбул селяне, для которых мечеть – центр мира.
Мустафа сел на свое место.
– Груз спрятали?
– Да.
– Хорошо спрятали?
Один из братьев усмехнулся.
– Никто не найдет.
– У меня тоже хорошие новости, – сказал Мустафа, – у моего агента все готово. Он привез людей, которые нам будут нужны. Надо будет передать ему оружие. А что касается того, что будут русские вместо греков – так даже лучше. Русские сделали туркам больше зла, чем греки, пролили немало нашей крови. Будет справедливо, если они умрут.
– Это все хорошо, брат, – сказал Али, один из братьев, – но я хочу поговорить о другом.
– Слушаю тебя.
– Твой брат. Он раскрыл тебя…
Мустафа неверяще покачал головой.
– Что ты хочешь сказать?
– Он сделал запрос на тебя. По телефону и по автомобилю. Полный расклад за месяц.
…
– И сам понимаешь… на пристани ты был.
– Без телефона.
– Но машина-то была.
…
– Брат, несмотря на то что у тебя родной брат полицейский, мы доверяем тебе. Но…
– Что ты хочешь сказать?
– Он опасен. И он явно не один из нас.
Мустафа нехорошо смотрел на Али.
– Продолжай.
– В интересах нации…
– Это мой брат!
– Тогда поговори с ним. Но думаю, уже поздно.
– Подождите, – сказал третий из волков.
…
– Мы не должны устраивать бойню и вносить раскол в свои ряды. Нельзя убивать родственников любого из нас.
– И тех, кто опасен?
– Любых. Надо его арестовать. Пусть посидит несколько дней. А потом он будет нам уже не опасен.
Мустафа смотрел на братьев, а они смотрели на него. И все понимали, что каждый из них хочет сказать друг другу.
Но не скажет.
