3
Впервые я увидел его на отдаленном леднике высоко в Андах. У нас с другом возникли трудности при восхождении – мы обморозились, и погода испортилась. В итоге сидели в вырытой в снегу норе и постепенно замерзали. Поздно ночью я услышал снаружи какие-то звуки и выполз из норы. Ветер стучал ледяной крупой по защитным очкам.
Сквозь снежную пелену я увидел идущего человека. Сначала подумал, что это какое-то порождение снега, фантом тундры.
Наверное, я был в полубреду, потому что обратился к нему как к ангелу.
Его смех прозвучал даже резче, чем ветер.
– Меня зовут Венн, – сказал он. – И я не ангел.
Джин Ламартин. Странная жизнь Оберона Венна
Джейк смотрел в иллюминатор на синее небо.
Далеко внизу сверкали белоснежные Альпы, крохотная тень самолета двигалась по ледникам и долинам, до которых добирались только настоящие путешественники.
Такие, как Венн.
Потом юноша сосредоточился на своем отражении. План сработал – со школой покончено навсегда. Странно, он должен был чувствовать прилив сил, а чувствовал только усталость. В конце концов, в Комптоне не было никого, кому бы он симпатизировал. Джейк холодно и вежливо попрощался со всеми и уехал. Дэвис, Алек и даже Паттен стояли на крыльце и смотрели ему вслед. Он ни разу не оглянулся.
Теперь они, наверное, заняты своими делами и думать о нем забыли.
Прекрасно. Но проблема – и большая проблема – еще не решена.
Уортон сидел рядом и читал книгу. Джейк смотрел на его отражение в стекле иллюминатора. Слишком крупный для учителя. Бывший бейсболист международного класса. Иметь такого рядом – не вариант. Надо избавиться от него при первой же возможности.
Уортон словно читал его мысли.
Он перелистнул страницу и пробормотал:
– Что бы ты там ни планировал, забудь об этом. Я доставлю тебя до самых дверей аббатства.
– Я в состоянии сам о себе позаботиться. Уверен, вы хотите поскорее вернуться в ваш чудесный Шептон-Маллет.
– Так и есть. – Уортон глянул на Джейка. – Но инструкции директора предельно ясны. Сопроводить одного маленького паршивца по указанному адресу.
Джейк чуть не улыбнулся.
Уортон продолжал смотреть на него, потом положил закладку в книгу, а книгу – на откидной столик.
– Так ты расскажешь мне, в чем причина всего этого? Все эти выдумки…
– Это не выдумки.
– Венн – убийца? Такой человек, как он, – убийца? Брось! На слово не поверю, придется предъявить доказательства.
Джейк на секунду задумался, а потом сообщил:
– Я прочитал о нем все, что можно было найти. Он – лучший. Путешественник, альпинист. Докторская степень по тектонике плит. Виртуозный скрипач. Коллекционер керамики Киклады. Куда ни плюнь – везде преуспел.
Уортон кивнул:
– Видел его в кое-каких программах по телевизору. Какой-то цикл передач о вулканах. – Суровое лицо, голубые, как лед, глаза, откинутые назад спутанные светлые волосы – все это запомнилось Уортону по интервью и документальным фильмам о Венне. – Да, очень сильная личность. Целеустремленная.
Джейк рассмеялся, только смех его был безрадостным.
– Точно подмечено. Но вся его жизнь рухнула четыре года назад. Они с женой ехали на арендованной машине по узкой дороге вдоль побережья в Италии. Венн был за рулем. Там что-то произошло. Вроде грузовик выехал на встречную. Машина сорвалась с обрыва. Венн выжил. Его жена, Лия, нет.
Джейк проговорил все это без выражения, Уортону даже стало не по себе.
– Не представляю, как с этим жить дальше, – пробормотал он.
Джейк пожал плечами:
– Венн несколько недель пролежал в больнице. А когда вышел, стал прямо-таки другим человеком. Никаких фотографий, никаких интервью. Продал лондонскую квартиру и заперся в Уинтеркомбском аббатстве. Это аббатство в девонской глуши не одну сотню лет принадлежало его семье. Венн занялся каким-то секретным проектом. Прямо как одержимый. И с тех пор никогда не покидал аббатство и не разговаривал ни с кем, за исключением моего отца, Дэвида Уайльда.
«Ну вот и каминг-аут», – подумал Уортон, но голосом себя не выдал.
– То есть его лучшего друга.
Джейк, продолжая смотреть на небо, кивнул:
– Они еще с детства дружили. Бывали вместе в разных, скажем так, переделках. Папа не раз говорил, что он единственный, кому Венн доверяет.
– А ты где был все это время?
– Дома. В Лондоне. Отец с матерью разошлись. В ту пору они еще разговаривали.
Уортон ждал, но Джейк молчал, и тогда он ровным голосом уточнил:
– А почему ты после всего не жил со своей матерью?
– Она была слишком занята в Штатах, – сухо отрезал Джейк. – Не хотела, чтобы я мешался там под ногами.
Стюардесса с тележкой остановилась в узком проходе между рядами.
– Желаете напитки, сэр?
Уортон обрадовался возникшей паузе в разговоре, взял бокал с вином для себя и кока-колу для Джейка.
Открыл банку и подумал: «Это многое объясняет. Равнодушие парня – защита, за ним кроется глубокая рана».
Стюардесса покатила тележку дальше, а Джейк потянулся к наушникам, поэтому Уортон поспешил продолжить разговор:
– Ты что-то говорил о… об убийстве.
Джейк вытащил из уха наушник, который успел к этому моменту всунуть, и начал рассказывать, глядя прямо перед собой:
– На следующий год после той автокатастрофы, в июле, отец собрался в аббатство, чтобы участвовать в какой-то важной фазе проекта. Когда я попытался расспросить его о том, что это за проект, он не захотел отвечать. Сказал только, что он сверхсекретный. Но он был очень им увлечен, это точно. А у меня почему-то возникло ощущение, что это опасная затея. Я хотел поехать с отцом, но он меня не взял. Венн якобы поставил условие: «Никаких детей». В итоге я остался в Сент-Айвс с кузенами. Там было неплохо – пляж и все такое, но я скучал по отцу. Его не было две недели, потом три, потом четыре. Сначала звонил и слал имейлы. Отец в разговорах и в переписке всегда следил за тем, чтобы случайно не выдать какую-нибудь информацию о проекте. Один раз он упомянул о зеркале, но сразу осекся. Как будто проговорился о чем-то.
– О зеркале?
– Да. Он сказал: «Работа с зеркалом дала немало фантастических результатов». А когда я спросил, что это значит, сменил тему. Мне показалось, кто-то в этот момент вошел в комнату или вообще стоял рядом. Отец рассмеялся. Я это хорошо помню: то был наш последний разговор.
Уортон молчал.
Джейк перевел дух и продолжил:
– Больше он не звонил. А когда мы звонили в аббатство, в ответ получали предложение оставить голосовое сообщение. Через три недели тетя начала волноваться. Она обратилась в полицию. Полицейские приехали в аббатство и поговорили с Венном. Он объяснил, что мой отец уехал еще в воскресенье, чтобы к половине десятого попасть на лондонский поезд. Но на камерах видеонаблюдения на вокзале в Плимуте отца нет, и в Лондон он не приезжал. С того дня его никто не видел. Мой отец просто исчез с лица земли.
Уортон не знал, как реагировать на услышанное. Он пригубил вино, отметил про себя терпкий привкус и поставил бокал на столик. Самолет накренился, бокал заскользил.
Уортон придержал бокал и сказал:
– И ты остался один.
Джейк отпил глоток колы:
– Какое-то время я жил у тети, но это было как-то неправильно. Потом ей позвонил Венн. Напомнил, что он – мой крестный и поэтому должен обо мне позаботиться. И позаботился. Определил в школу в Швейцарии. Очень дорогую. И как можно дальше от него. – Тут он выпрямился и напрягся. – Понимаете, что Венн делает? Платит большие деньги, чтобы держать меня на расстоянии! И все потому, что он убил моего отца.
Уортон огляделся по сторонам:
– Говори тише. – Брюнет, который сидел через проход, посмотрел на них поверх газеты. – Нельзя вот так запросто обвинять человека в страшном преступлении.
– Почему это?
– Дьявол, да потому, что у него не было мотивов. Или были?
– А проект, над которым они работали! Мой отец слишком много знал.
– Это не факт. У тебя нет доказательств…
– Доказательства у меня есть.
Джейк произнес это тихо, но в его словах было столько яда, что у Уортона мурашки по спине побежали.
– О чем ты?
Юноша посмотрел на Уортона:
– Поклянитесь, что никому не расскажете.
– О, я тебя умоляю…
– Поклянитесь.
– Что за бред? «Гамлет»? Хорошо, клянусь.
Джейк какое-то время не спускал глаз с Уортона. Потом достал из кармана бумажник из темной кожи, старый и потертый.
– Это твоего отца?
– Да. Отец с ним никогда не расставался. Говорил, что он из кожи крокодила, которого они с Венном убили за то, что он терроризировал одну деревню в Африке. Отец очень им дорожил. – Джейк достал из бумажника фотографию и сложенный вдвое листок бумаги. – Последнее, что пришло от отца по почте. Не знаю, кто это послал. Марка британская. И вот что было внутри. – Джейк не очень охотно передал Уортону лист бумаги. – Почерк отца, можете не сомневаться.
Уортон надел очки и с нескрываемым интересом посмотрел на документ.
Письмо было коротким, и его явно писали в спешке – почерк неровный и ручка порой прокалывала бумагу.
Уинтеркомбское аббатство
14 августа, воскресенье
Дорогой Джейк,
не уверен, что смогу сегодня добраться до почты: деревня довольно далеко от аббатства, поэтому отошлю письмо завтра. Прости, что не звонил. Хроноптика отнимала все наше время.
Нет слов, чтобы описать тебе, какой это невероятный проект и каких успехов мы достигли! Если сегодня все пройдет гладко и что бы там ни говорил О., мы будем обязаны представить наш проект общественности. Это станет сенсацией! Наше открытие взорвет научный мир!
Прилагаю небольшой презент. О. бы не одобрил, но я не могу отказать себе в этом удовольствии.
Увидимся через несколько дней. Обещаю.
Всегда любящий тебя,
Папа.
Уортон медленно сложил письмо и откашлялся:
– Джейк, мне жаль. Действительно жаль.
Тот молча забрал у него письмо.
– О. – это Оберон? – спросил Уортон.
– Папа всегда так его называл. А вы заметили самое главное?
Уортон отрицательно покачал головой.
– Дата. – Джейк положил письмо на столик и постучал по нему пальцем. – По словам Венна, четырнадцатого отец сел на лондонский поезд. Но в письме указано Уинтеркомбское аббатство. Отец был там, когда писал это письмо. И из текста ясно, что он в тот вечер никуда не собирался.
Уортон еще раз перечитал второй абзац. «Если сегодня все пройдет гладко…»
– На тот вечер у них было запланировано нечто очень важное.
– Эксперимент. С Хроноптикой, как они это называли.
– И что это такое?
– Понятия не имею. – Джейк задумчиво смотрел прямо перед собой. – Думаю, эксперимент прошел удачно, а Венн не хотел ни с кем делиться их открытием. Возможно, они поругались. И он мог убить отца, чтобы заставить его молчать.
Уортон покачал головой – не очень правдоподобно.
– Ты просто ищешь виноватого в…
Джейк дрожащими от злости пальцами схватил письмо:
– Ладно, забудьте об этом.
Он вставил в уши наушники и отвернулся к иллюминатору.
– Джейк. Джейк, послушай…
Молчание.
Красивый брюнет, который сидел напротив и снова за ними наблюдал, быстро отвел взгляд.
Уортон потянул за провод, вытащил один наушник из уха Джейка и тихо попросил:
– Покажи мне фотографию.
Парень даже не пошевелился.
«Все, он от меня закрылся», – расстроился Уортон.
Но потом Джейк все-таки достал фото и подтолкнул его по столу к Уортону.
Маленький черно-белый снимок на зернистой бумаге. Сделан допотопной камерой.
С фотокарточки смотрел высокий улыбающийся мужчина в пальто из верблюжьей шерсти. Он походил на Джейка ровно настолько, чтобы Уортон мог с уверенностью сказать, что это Дэвид Уайльд. Снимок был сделан на улице. За спиной мужчины виднелись старинные лондонские автобусы и такси. В руке мужчина держал газету.
– Мне бы лупа не помешала. Не могу прочитать заголовок.
– «Битлз» штурмуют Америку. И дата – одна тысяча девятьсот шестьдесят пятый.
Уортон нахмурился:
– Шестьдесят пятый? Даже я тогда был еще ребенком. А твой отец…
– Еще не родился. – Джейк взял фотографию со столика. – Этого я не понимаю. Розыгрыш? Но чего ради? Зачем мне это присылать?
– Твой отец это не присылал. Тут все ясно. Прислал кто-то другой. Тот, кто два года выжидал после его… исчезновения.
– После его смерти.
– Этого ты не знаешь.
В глазах Джейка стояла тоска, но Уортон смог разглядеть за ней страх.
– Он – мой отец. И с ним случилось что-то ужасное, потому что иначе он бы мне позвонил. Он не мог просто взять и бросить меня. Я знаю.
Загорелись предупреждающие лампочки.
– Леди и джентльмены, пристегните ремни, – произнес приятный голос. – Наш самолет готовится совершить посадку.
Уортон обрадовался появившейся возможности подумать. Он не знал, что со всем этим делать. И почему, черт возьми, директор не рассказал ему об отце парня? Тогда этот разговор не застал бы его врасплох.
Самолет накренился и, подпрыгивая, как на кочках, начал соскальзывать к Хитроу. Уортон наблюдал за проплывающими мимо облаками и всеми мышцами тела ощущал снижение скорости самолета.
Джейка точно надо сопроводить до самого Уинтеркомбского аббатства. Это не вопрос. Кто-то должен присутствовать при встрече парня с его крестным отцом, учитывая, какие безумные идеи застряли в мозгу Джейка.
Потому что идеи эти, конечно же, безумные.
Шасси коснулись взлетной полосы, самолет подпрыгнул и снова жестко вошел в контакт с землей. Уортон вцепился в подлокотники кресла. Он ничего не имел против полетов, но вот приземление его всегда напрягало.
И еще – во всей этой странной истории оставался момент, которому он никак не мог найти объяснение. Фотография. Какой в ней смысл?
В зале прибытия они сняли свои чемоданы с «карусели» и переложили их в тележку.
Уортон потянулся за рюкзаком Джейка.
– Не надо, я сам. – Джейк закинул рюкзак на спину.
Но пока он поправлял рюкзак, оттуда донесся странный звук – как будто кто-то лениво зевнул спросонья.
У Джорджа глаза полезли на лоб.
– О нет. Только не это… Ты же не мог…
Джейк пожал плечами. В рюкзаке снова кто-то пискнул. Уортон заглянул внутрь. Комок шерсти распутался, появились лапки, и на Уортона посмотрели черные круглые глазки. Обезьянка снова зевнула.
Уортон быстро закрыл рюкзак и огляделся по сторонам.
– Не паникуйте. – Джейк спокойно покатил тележку от «карусели».
– При чем здесь паника? А карантин? Бешенство! Ты подумал о том, какой бы подняли скандал, если бы тебя поймали?
– Но ведь не поймали, так что успокойтесь. Ветеринар дал мне специальный препарат. Весь полет малыш проспал и теперь в полном порядке.
– Но обезьяна!
– Он не обезьяна. Он – мартышка.
В голосе Джейка снова зазвучали привычные надменные нотки, и это вывело Уортона из себя.
– Да мне плевать, хоть муравьед! Нам еще досмотр проходить.
Джейк пожал плечами:
– На этом этапе будет проще. Если поймают, Венн заплатит штраф.
Уортон, потея, шел за Джейком по длинным коридорам и траволаторам. Когда они наконец миновали скучающих таможенников, он почувствовал такое облегчение, будто ему удалось пронести через границу партию контрабандных бриллиантов.
На выходе из аэропорта Джейк открыл рюкзак. Сонная мартышка выбралась наружу и с любовью обняла его за шею. У малыша была коричневая блестящая шерсть. Он смотрел на Уортона с полным безразличием, как дети смотрят на случайного прохожего.
– Я не мог оставить его в этой дыре, – пробормотал Джейк, пока они стояли в очереди за такси.
– Спрячь ее, – прошипел Уортон.
– Его. Его зовут Горацио.
Когда они сели в такси, зверек окончательно проснулся и принялся есть виноград.
Водитель попытался предупредить:
– Если эта ваша зверушка мне здесь нагадит…
– Просто отвезите нас на Паддингтонский вокзал.
Уортон забросил чемоданы в багажник, забрался следом на теплое, поскрипывающее сиденье и вдохнул забытые запахи Лондона. После Швейцарии ему казалось, что он вдыхает туман. Оглянувшись, увидел, что за ними в очереди стоит тот самый мужчина, который сидел напротив них в салоне самолета. На секунду их взгляды встретились. Уортон даже вздрогнул – левую щеку незнакомца изуродовал глубокий шрам.
Такси влилось в поток машин.
– С вокзала до аббатства я и сам легко доберусь, – без особой надежды в голосе сказал Джейк.
Уортон помотал головой:
– Даже не думай.
– Я мог бы вас подкупить.
– Не подкупишь. Не трать время.
Они ползли под яркими рождественскими гирляндами Лондона. А за ними так же медленно и неотвязно тащилось другое такси.
