45

Центр специальных операций занимал почти целый этаж здания на Федерал-плаза. Это был беспорядочный лабиринт стекла и хрома, освещенный холодной флуоресцентной голубизной, заполненный столами с бесчисленными компьютерами, мониторами, экранами спутникового слежения, плоскими дисплеями всех размеров, терминалами контроля беспилотников «предатор» и «рипер», комнатами отдыха, в которых агенты планировали операции; секретными агентами, прослушивающими спутниковые коммуникации или просеивающими терабайты информации в электронной почте, и федеральными ботаниками, разбирающими сотовые телефоны или применяющими алгоритмы дешифровки на конфискованных ноутбуках. Повсюду стоял тихий гул: попискивала электроника, шептались серверы, переговаривались десятки людей. Большая часть активности в настоящий момент была сосредоточена на одном: на обработке огромных массивов информации с целью обнаружения Диогена Пендергаста.

В комнате со стеклянными стенами в одном из углов центра, за закрытой стеклянной дверью сидели у стола для совещаний Пендергаст и Говард Лонгстрит. Генератор белого шума маскировал их разговор от проходящих мимо. Хотя эта комната служила одним из многочисленных вспомогательных кабинетов на Федерал-плаза, здесь находились только два ноутбука, телефон на столе и монитор на стене.

– Ваша поездка в Эксмут оказалась полезной, – говорил Лонгстрит Пендергасту. – Благодаря этому домовладельцу мы идентифицировали Диогена и его спутницу.

– Я бы не придавал особого значения этой ипостаси Диогена, – возразил Пендергаст. – Я считаю, у него два типа лиц – долгосрочные «аватары» вроде Хьюго Мензиса, которые он тщательно культивирует и предъявляет властям, и бросовые – вроде того, под которым он останавливался в эксмутском коттедже и арендовал самолет, в погоню за которым, как я предполагаю, и пустился мой помощник Проктор. Вести расследование по этим именам не имеет смысла. Нас должны интересовать долгосрочные личности. Я не могу сказать, сколько у него их, но после того, как он потерял ипостась Мензиса, и после того, что случилось на Стромболи, не думаю, что у него осталось много. В настоящий момент вести двойную, тройную или четверную жизнь для него, вероятно, обременительно.

– Что ж, – сказал Лонгстрит, – зато его помощница проходит без всяких вопросительных знаков. Флавия Грейлинг – это ее настоящее имя. У нее долгая и пугающая биография. С ней хотели бы поговорить как минимум два правоохранительных агентства. Забавно, что в Эксмуте она пользовалась своим настоящим именем.

– Это говорит об определенном пренебрежении к властям.

– Согласен.

Лонгстрит постучал по клавишам и вывел на экран изображение молодой женщины, блондинки с холодными голубыми глазами и высокими скулами. Фотография была явно полицейская и, судя по метровому ростомеру, была сделана в какой-то другой стране.

– Вот она, – сказал Лонгстрит, показывая на изображение. – В один из тех редких случаев, когда ее удалось задержать. – Он уставился на экран компьютера. – Родилась двадцать четыре года назад в Кейптауне, ЮАР. Когда ей было восемь лет, оба ее родителя были забиты до смерти, согласно заключению коронера, крикетной битой. Орудие так и не нашли, и преступление было квалифицировано как вторжение в дом. Висяк. После их смерти она сменила несколько домов, нигде не задерживаясь более нескольких месяцев. Приемные родители отказывались от нее, объясняя это страхом перед физическим насилием. В конечном счете опеку над ней взяло государство. Согласно отчетам социальных работников, которые разговаривали с ней, в детском возрасте она стала жертвой сексуального насилия со стороны отца. Ее описывали как неадекватную, коварную, замкнутую, склонную к насилию и увлекающуюся боевыми искусствами и оружием, в особенности ножами, покупными или самодельными, их часто у нее отбирали.

Лонгстрит прокрутил страницу на экране.

– Это было незадолго до того, как ее перевели из сиротского приюта в исправительное заведение для малолетних. За время ее пребывания там произошло несколько случаев насилия, один раз она чуть не до смерти избила соседку по комнате. В конечном счете, когда ей исполнилось пятнадцать, было подано прошение о переводе ее в тюрьму строгого режима, несмотря на возраст. Персонал заведения для малолетних просто с ней не справлялся. Но прежде чем ее надежно упрятали, она бежала – вонзила авторучку в глаз психологу и этим убила его.

Несколько секунд он просматривал данные на экране.

– Ее пытались поймать, но она оказалась изворотливой. Оставляла за собой шлейф преступлений и насилия. Она разбудила ненависть в мужчинах: одна из ее излюбленных тактик состояла в том, чтобы зайти в захудалый район и там спровоцировать какого-нибудь мужчину на приставание или попытку изнасиловать ее, в ответ она его кастрировала и засовывала отрезанные гениталии ему в рот.

– Очаровательно, – пробормотал Пендергаст.

– Ей было около шестнадцати, когда она отправилась в Японию, где связалась с бандой якудза. После нескольких бандитских разборок, до сих пор не расследованных токийской полицией, она переместилась в китайский Кантон, где поступила в одну из городских триад. По данным нашей разведки, природная склонность к насилию способствовала ее быстрой карьере. Почти мгновенно она повысилась с «49», то есть рядового члена триады, до «426», что означает «красный шест», то есть командир боевиков, специализация которого состоит в планировании и осуществлении силовых операций. В двадцать один год ее ожидало дальнейшее повышение в организации, но тут что-то случилось, мы не знаем что, и она из Китая перебралась в Штаты.

Лонгстрит отвернулся от экрана.

– В последующие годы она обосновалась у нас, хотя, похоже, несколько раз выезжала из страны в Европу. Судя по предположительно совершенным ею преступлениям, она является чрезвычайно эффективным социопатом, убивает и калечит главным образом ради собственного удовольствия. У нее удивительная способность прятаться на виду и на каждом повороте ускользать от властей. Эти полицейские фотографии – единственное, что у нас есть, они сделаны в Амстердаме. На следующий день она бежала.

– Идеальная сообщница для Диогена, – заметил Пендергаст.

– Именно. – Лонгстрит вздохнул. – То, что мы идентифицировали Грейлинг, – это, несомненно, удача, но, учитывая ее былые способности уходить от полиции, я вовсе не уверен, что мы добьемся прогресса. – Он посмотрел на Пендергаста. – Я полагаю, вы с особым тщанием обыскали коттедж, где они останавливались?

– Да.

– И?..

– Они все аккуратно вычистили.

Лонгстрит потянулся, провел рукой по своим длинным волосам стального цвета:

– Мы все равно пошлем туда бригаду криминалистов.

– Вряд ли они найдут что-нибудь большее, чем это.

Пендергаст извлек из кармана пластиковый пакетик с маленьким клочком бледно-голубой бумаги внутри и протянул Лонгстриту.

Лонгстрит взял пакетик:

– Интересно.

– Он попал в щелку между половыми досками у вентиляционной решетки, – пояснил Пендергаст, пока Лонгстрит крутил пакетик в руке. – Это обрывок кассового чека на ювелирное изделие – золотое кольцо с редким драгоценным камнем танзанитом. Я предполагаю, что это подарок Диогена Флавии в качестве вознаграждения за хорошо проделанную работу.

– Значит, если повезет, мы можем использовать эту ниточку, чтобы проследить сделанную покупку до Диогена, – сказал Лонгстрит. – Если бы только знать, где было куплено это кольцо. Жаль, что название магазина оторвано.

– Но мы знаем, что это за магазин. Этим цветом пользуется только одна компания – это их лицо, которое они предъявляют миру.

Лонгстрит снова посмотрел на обрывок чека. А потом на его лице появилась тихая торжествующая улыбка.