Глава 6
Дом вверх дном
Перед Рутой нечасто вставал выбор. Обычно ее дни были строго распланированы, так что она заранее знала, когда и что ей предстоит сделать. В последние месяцы привычный уклад жизни рушился, словно кто-то намеренно потешался над ее попытками устроить свой быт.
Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, чтобы восстановить сердцебиение. Можно было ударить Йонаса тяжелой чугунной сковородой и надеяться на то, что он потеряет память. Или сбежать вместе с Олененком так далеко, чтобы их не нашли. Рута не знала, какой из вариантов будет наиболее правильным. Она предпочла улыбнуться.
– Здравствуй, Йонас. Ты уже познакомился с моей племянницей?
Он недоверчиво свел брови и замер, словно забыв о том, что хотел сказать.
– Племянница?
– Да, дочь сестры. – Рута старалась сохранять спокойствие и выглядеть естественно. – Только не говори, что никогда не слышал о таком.
– Почему ты никогда не говорила, что ты сестра моей мамы? – вскрикнула Олененок, и Рута прикрыла веки.
Ей в третий раз в жизни хотелось проснуться. Распахнуть глаза и, отдышавшись, убедить себя в том, что все в порядке. Она всегда считала себя спокойным человеком, которого трудно вывести из равновесия. Рута не возлагала больших надежд и не разбивала себе сердце всякий раз, когда мечты не сбывались. Она жила, решала проблемы по мере их поступления и старалась не думать о том, чего не могла изменить.
В последнее время на нее свалилось слишком многое. Чего стоило одно превращение Олененка в девушку! Рута едва не лишилась чувств, привычный мир разрушился в один миг. Она не могла объяснить происходящее и боялась. Впервые за долгое время боялась и смогла взять себя в руки только потому, что гостья была испугана не меньше.
Дрожащая, плачущая и лишенная воспоминаний, она нуждалась в защите, в надежном плече, за которым могла бы спрятаться. Только Рута могла дать ей это, потому она собралась, забыв о своих вопросах, страхах и сомнениях. Или, по крайней мере, отложив их на потом.
Сейчас же, когда на нее в упор смотрели две пары глаз, она не знала, как найти в себе силы разобраться с этим. Сковорода манила все больше. Руте нужно было еще несколько секунд.
– Тебе принесли сапожки? Очень красивые, не хочешь немного побегать?
Олененок едва не подпрыгнула от радости и мгновенно забыла обо всех своих вопросах.
– Но не уходи далеко, уже почти стемнело.
Рута не была уверена, что Олененок услышала ее, потому что, натянув сапоги и теплый плащ, она метнулась к двери так быстро, что в проеме сверкнула только растрепанная коса.
Оставалось решить одну проблему. Рута была уверена: Йонаса можно впечатлить так, чтобы он позабыл имя родной матери, но идти на такие жертвы она не была готова.
– Сядь, Йонас. Сейчас я разогрею суп и поговорим.
– Не разогреешь.
Рута вскинула брови, поражаясь наглости охотника.
– Тебе так не терпится получить ответы? Я устала и хочу есть.
– А я разлил твой суп.
– Йонас!
Она впилась ногтями в ладони, чтобы не сказать большего. Рута не ругалась, не позволяла себе такого. От злости и обиды хотелось плакать. Он ворвался в ее дом, узнал ее тайну, разлил ее суп и, судя по выражению лица, совершенно не чувствовал себя виноватым.
Вместо пролитого супа закипала она сама. Рута почти ненавидела Йонаса в этот момент.
– Уходи, пожалуйста.
– Но…
– Йонас! – Она едва могла контролировать себя. – Сейчас не лучшее время для разговора.
– Мне прийти завтра?
Рута хотела попросить его не приходить никогда. Забыть дорогу к ее дому и не вмешиваться в ее жизнь. Она готова была высказать Йонасу все это, но вдруг случайно поймала его взгляд.
В нем не было привычной самоуверенности или нахальства: он смотрел на нее так осторожно и доверчиво, словно был готов принять любое ее решение и смиренно удалиться. Рута почувствовала себя отвратительным человеком.
– Да, если хочешь.
Йонас покорно кивнул и, впервые в жизни не наговорив глупостей, пошел к двери. Рута не знала, стал ли он вдруг достаточно проницательным или просто испугался ее. Но в любом случае она была благодарна за то, что он унял свое любопытство.
– Ты не мог бы позвать… – Она осеклась. У Олененка не было имени, но выдать ее прозвище означало бы вызвать новую волну вопросов. Йонас и без того мог придумать лишнего.
– Твою племянницу в дом? Хорошо.
Рута присела в кресло и закрыла глаза. Она представляла себе этот вечер совсем иначе. После сытного ужина она хотела рассказать Олененку про снегирей и про деревья, покрытые инеем и похожие на ледяные статуи. Ноги гудели после долгого дня, и она намеревалась ничего не делать до утра, но теперь нужно было приготовить поесть и придумать, что рассказать охотнику.
Мысли роились в голове. Сказать правду Рута не могла, но и неприкрытую ложь Йонас легко бы распознал. Оставить его без ответов теперь было нельзя, слишком сильно давил груз неизвестности. Рута и сама очень хотела бы узнать больше и во всем разобраться. Останавливало ее лишь то, что Йонасу она не могла до конца доверять.
Рута согрелась и почувствовала себя воском, растекшимся по креслу. Она устала, так сильно устала.
Блики от свечей плясали по комнате, отражаясь в огромных окнах. Она с восторгом оглядывала зал, украшенный росписями и золотыми скульптурами.
– Я и представить не могла, что здесь так красиво.
– О чем ты говоришь? Я не вижу ничего, кроме тебя. – Он улыбнулся, и зал исчез.
Все вокруг исчезло, и ей захотелось раствориться в этой улыбке. Запомнить каждую черту лица, надышаться. Внутри поднималось тепло, и она готова была обнять весь мир.
Рута очнулась от громкого вскрика. Сердце часто стучало в груди. Она поднялась и едва не упала: нога затекла, отдаваясь резкой болью. Она сморщилась и замерла, надеясь, что минуты ожидания не будут стоит ей слишком дорого.
Следующий вскрик сменился вспышкой громкого смеха. Рута нахмурилась и осторожно, стараясь не наступать на затекшую ногу, добралась до окна. Небольшая полоска света не позволяла разглядеть всю лужайку. Она напряженно всмотрелась, и вдруг из тьмы вылетело что-то и с силой ударилось о стекло.
Все мгновенно стихло. Рута испуганно отшатнулась, не сразу решившись вновь взглянуть в окно. По стеклу медленно сползал снежок.
Рута устало покачала головой. Ни один олененок не мог создать столько шума, сколько пара оленей. Она хотела выйти и угомонить их, но дверь отворилась, прежде чем Рута успела подойти к ней.
Олененок была взъерошенной, она вся вспотела, щеки горели румянцем ярче, чем алые сапоги. Она часто дышала, а глаза светились от счастья.
– Рута, а можно Йохан будет жить с нами? Он согласен.
Она облизнула потрескавшиеся от холода губы и скинула плащ на пол, поспешив к печке, чтобы согреть замерзшие ладони.
– Нет, нельзя.
– Почему? – Олененок повернулась и широко распахнула глаза. Острое лицо вытянулось от удивления.
– Во-первых, потому что ты себя плохо ведешь. – Рута подошла к брошенному плащу.
Олененок тут же сорвалась с места и, подхватив его, повесила на крючок у двери. Рута хмыкнула: обычно заставить ее сделать что-то было не так просто.
– А как ты объяснишь то, что открыла дверь незнакомцу, когда я строго запретила тебе делать это?
– Я не открывала!
Она настолько искренне возмутилась, что Рута даже поверила бы ей, если бы не видела Йонаса своими глазами.
– И он ведь твой друг, а ты говорила про незнакомцев.
– Ты правда думаешь, что разбойник, пришедший ограбить дом, честно признался бы в этом?
Олененок задумчиво почесала затылок и пробежалась взглядом по комнате в поисках ответа.
– Но он принес мне сапожки! – радостно вспомнила она. – Разбойник бы так не мог.
Рута потрепала ее по волосам. Олененка стоило отчитать, чтобы она не повторяла своих ошибок, но сейчас она слишком устала для серьезного разговора.
– Так что, можно его оставить? – Олененок выкрутилась из-под руки и заглянула Руте в глаза.
– Нет, нельзя оставлять в доме чужого мужчину.
– Но почему?
Рута не переставала удивляться ее наивности. Она все больше верила в то, что действительно имеет дело с лесным зверьком. В этом было свое очарование, но иногда необходимость объяснять каждую мелочь утомляла.
– Потому что тебе пора спать.
– Но это… – Олененок хотела возмутиться, но Рута прижала палец к ее губам.
– Я очень устала, понимаешь? И у меня еще много дел.
Олененок разочарованно опустила глаза, а затем вдруг неожиданно подалась вперед и обняла ее. Рута крепче прижала ее к себе. Сегодня она впервые осознала: она могла потерять ее, и эта мысль больно уколола. Рута успела привязаться к Олененку, и теперь ей не нравилось даже то, что приходится делить ее внимание с Йонасом. Особенно с ним.
– Знаешь, а Йонас – принц. – Уже зевая, заявила Олененок, когда Рута уложила ее в постель.
– Только не говори мне, что влюбилась. Кто еще утром не хотел быть невестой? – Она улыбнулась.
– Нет, ты не понимаешь! – Олененок натянула одеяло и, как показалось Руте, покраснела. – Он правда принц.
– А ты у меня принцесса.
– Да.
– И почему мне так везет на королевских особ? – Рута задумчиво скрестила руки. – Попался бы хоть кто-нибудь не голубых кровей – был бы помощник по хозяйству. А теперь спокойной ночи, ваше высочество.
Рута забрала свечу и перенесла ее в кухню. У нее оставалось немного чечевицы и овощей. Для хорошего бульона понадобились бы мясо или кости, но тогда готовка заняла бы больше времени, а есть хотелось уже сейчас. Она устало вздохнула и потерла слипающиеся глаза. Вечер обещал быть долгим.
Гантарас поднялся с кресла и прошелся по комнате. От тревоги щемило сердце, а в животе неприятно урчало. С утра он не смог съесть ни крошки, лишь изредка потягивал воду из кубка, чтобы смочить пересохшие губы.
Дверь со скрипом отворилась, и он резко обернулся, но на пороге стояла его жена.
– Мой принц, вы нездоровы? Вы не вышли к завтраку, а теперь не спускаетесь и на праздник. Я волнуюсь.
– Со мной все в порядке.
Жена нахмурилась, и Гантарас понял, что голос прозвучал слишком грубо.
– Это не стоит ваших переживаний. Мне всего лишь приснился дурной сон. – Он подошел ближе и приобнял ее за плечи.
– Дочери надеются увидеть вас среди лучников на турнире. Они гордятся вами.
– Мне нужно немного побыть одному, а позже я спущусь к вам.
Гантарас бегло поцеловал ее в лоб. Он не мог сказать, что любил эту женщину, но она была надежным помощником и верным другом. Она родила ему наследников и этим укрепила его позиции. И она никогда не вмешивалась в его дела.
Шум за окном мешал сосредоточиться. Гантарас подошел к нему, чтобы плотнее задвинуть ставни. Двор замка был украшен к празднику яркими флажками, лентами и цветами. День объединения являлся главным праздником королевства и отмечался со времен его основания.
Много лет назад два племени, прежде воевавших, заключили мир, а после вместе построили белый замок – символ их союза. Теперь в королевстве ежегодно устраивали большое торжество, длившееся несколько дней. Люди танцевали, пели, обменивались подарками, прощали старые обиды и примирялись, как и их предки.
– Ваше высочество.
Гантарас задумался и не сразу услышал робкий голос.
– Скажи мне, ты принес хорошие новости?
Его сердце учащенно забилось. Он ждал слугу с самого утра, а тот вжал голову в плечи и опустил взгляд.
– Не молчи, скажи мне – она мертва?!
Гантарас подошел ближе. Он не мог терпеть ни мгновения.
– В-ваше высочество. – Слуга мямлил, и Гантарас почти не мог разобрать слов. – Она передала вам это. – Дрожащей рукой он вынул из-за ворота письмо.
Гантарас резко выхватил аккуратно сложенный лист и развернул его. Привычные небольшие изящные буквы с круглыми завитками сейчас были написаны размашисто. Королева спешила, ее рука дрожала – это выдавали небольшие капли чернил.
«Ваше высочество,мне до последнего хотелось верить, что вы, оказавшись вдали от замка, сможете забыть об интригах и стать счастливым. Теперь я вижу, что это невозможно. Власть манит вас сильнее жены и детей, ведь вы не думали о них, когда отправляли мне отравленный мех. Ваше зло обернется против вас. Однако мне искренне жаль вашу семью, и я буду просить у короля милости для них. Как только закончатся дни празднования, я сообщу королю о вашем поступке. Я смогу простить вас, но не могу рисковать жизнью моей дочери или мужа. Проведите оставшиеся дни с семьей. И знайте, что я никогда не желала вам зла.Королева Юрате»
Гантарас глухо зарычал и смял бумагу. Юрате всегда удавалось обыгрывать его, и даже теперь, когда она должна была умереть, она сумела выйти сухой из воды и сохранить царственное достоинство.
– Ваше высочество. – Слуга нерешительно подал голос. – Что прикажете теперь?
Гантарас задумался. Он много раз водил брата за нос, но здесь не сумел бы оправдаться. Арунас верил жене больше, чем ему. И если бы в случае смерти Юрате Гантарас смог найти виновных и вновь сблизиться с братом, то теперь ему грозила тюрьма или виселица.
Оставалось лишь одно.
– Ты должен найти одного человека и привести ко мне. Сделать это нужно тайно, он не должен знать, кто хочет говорить с ним. Его имя – Раймо́ндас.
Рута плотнее зажмурила веки и поправила одеяло. Солнце пробивалось сквозь окно и слепило глаза. Она отвернулась и уткнулась носом в подушку. Вчерашний вечер теперь казался далеким, она чувствовала себя сытой и отдохнувшей.
Осознание пришло внезапно. Солнце. Она проспала.
Рута резко поднялась. Такого с ней не случалось уже давно. Она настолько привыкла, что дни похожи один на другой, а о распорядке не приходится задумываться, что сейчас чувствовала себя потерянной. Олененок мирно посапывала рядом, поджав тонкие ноги к груди.
Рута легла поздно и видела, как Олененок металась под тяжелым одеялом и что-то шептала. Рута не придавала большого значения ее снам. Она часто играла во что-то и придумывала себе невероятные приключения, так что сны были лишь отражениями ее фантазии.
Рута нежно погладила Олененка по голове. Волосы растрепались, и она напоминала воробья после дождя: лохматого и совершенно беззащитного. Солнечные лучи играли на щеках, покрытых веснушками, и Рута не смогла сдержать улыбку. Она всегда мечтала именно о дочке.
Рута переплела косы и затянула тугой корсет. Ей предстоял трудный день. В глубине души она надеялась, что Йонас по какой-то причине не придет, а Олененок отвлечется на новую игру и обо всем забудет. Но готовиться стоило к худшему.
Когда Рута хотела собраться с мыслями, она занималась работой. Уборка, готовка или плетение корзин помогали сосредоточиться. Пусть она и не верила в магию, в этом было свое волшебство.
Рута вышла из дома и вдохнула морозный воздух. Он щекотал щеки и покалывал в носу. Снег скрипел под сапогами, покрытые инеем окна искрились на солнце. Она потянулась и направилась к сараю.
Коза испуганно дернулась, стоило хозяйке открыть дверь. Рута не удивилась: она хорошо знала о проказах Олененка.
– Тише, Агне, я тебя не трону.
Она подошла ближе и осторожно присела на лавку рядом с козой.
– Смотри, что у меня для тебя есть. – Рута достала из корзинки отложенные с вечера овощи. Зимой коз особенно важно было угощать овощами, отрубями или мягкими лапами ельника, чтобы они приносили молоко и не болели.
Лесничая задумалась. В голове всплыл мотив давно знакомой песенки. Ее любила напевать мама. И хотя она почти ничего не понимала в музыке и других искусствах и никогда не восхищалась простоватой, но считающей себя очень важной женщиной, Рута не могла забыть слов, но не пела для других, не считала свой голос красивым. Рута каждый раз чувствовала себя неловко, когда Олененок просила спеть ей колыбельную. И лишь здесь, в сарае, когда рядом была только коза, она могла петь в свое удовольствие.
Когда Рута вышла на улицу, солнце уже высоко поднялось над вершинами сосен. Она зажмурилась и прикрыла глаза ладонью, привыкая к яркому свету. Ей нравились такие дни: в морозной тишине лес звенел, словно большая хрустальная люстра. Треском веток, редкими вскриками птиц, осторожными шагами оленей по снегу. Лес рассказывал свою сказку для тех, кто умел его слушать.
Она почти готова была улыбнуться, когда заметила, что у порога стоял Йонас. Рута глубоко вздохнула и крепче сжала горшок с молоком. Ради себя и Олененка она должна была вести себя с Йонасом приветливо.
Рута подошла ближе, но Йонас не обернулся. Через дверной проем он оживленно беседовал с Олененком. Рута передернулась: она выбежала встречать его в короткой ночной рубашке и совершенно не стеснялась этого. Рута готова была убить его, если бы заметила во взгляде хоть намек на что-то большее, чем дружелюбие.
– Здравствуй, Йонас.
Он, все еще широко улыбаясь, повернулся к ней и окинул ее оценивающим взглядом. Руте становилось труднее бороться с желанием надеть горшок ему на голову.
– Рута, жаль, что ты никогда не встречаешь меня в таком виде.
– Не пойти бы тебе обратно в лес?
Она с удовольствием послала бы его гораздо дальше, но на них неотрывно смотрела Олененок.
– Я бы пошел, но ведь ты сама меня пригласила. Да и твоя племянница расстроится, верно? – Он вновь улыбнулся, повернувшись к Олененку.
– Да, Рута, не выгоняй его, пожалуйста!
Рута сжала глиняный горшок так крепко, что пальцы заболели от напряжения. Йонас смел манипулировать ей, используя Олененка! Он никогда не отличался острым умом, добротой или благородством, но она и не думала, что он способен играть так грязно.
– Хорошо, Йонас, проходи. – Она попыталась прожечь его взглядом, но он спокойно развернулся и прошел в дверной проем, в котором только что скрылась попискивающая от радости Олененок.
Внутри у Руты все кипело, и она с неожиданной даже для себя силой хлопнула дверью. Старая полка, висевшая рядом, покосилась и, жалобно скрипнув, упала на пол вместе с засушенными вениками чабреца и мяты.
Повисла мертвая тишина.
Олененок, тянувшая Йонаса за рукав, испуганно замерла за его спиной. Рута готова была зарычать. Ей хотелось выставить из дома всех или уйти в лес самой, лишь бы ее оставили в покое.
Она часто дышала. Кровь стучала в висках. Руки дрожали, а вместе с ними и молоко в горшке. Рута молча прошла к столу, мысленно считая до десяти. Она должна была успокоиться.
– Йонас, раз уж ты здесь, не поможешь мне прибить полку? Инструменты лежат в сарае.
– Хорошо, я мигом все сделаю. – Он самодовольно усмехнулся, и Рута не без тоски взглянула на кочергу. Ее так и хотелось отправить ему вдогонку.
Олененок рванула следом, и Рута поймала ее за ворот рубашки уже у двери.
– А куда это ты собралась?
– Я покажу Йонасу козу! – Олененок отчаянно брыкалась. – Он обещал помочь мне впрячь ее в сани.
– Ну уж нет. – Рута взяла ее за ухо, и Олененок сморщилась и притихла. – Во-первых, козу ты не тронешь. Это благодаря ей у тебя есть молоко, которое ты так любишь. И если с ней что-то случится, будешь есть только суп. С мясом.
Олененок широко распахнула глаза.
– Во-вторых, я запрещаю тебе показываться кому-либо в таком виде. Ты порядочная девушка, уже совсем взрослая, и, если ты не сможешь этого запомнить, мне придется тебя наказать.
На длинных ресницах заблестели слезы, губы подрагивали – Олененок готова была расплакаться.
– Ты злая.
– Нет, это не так. – Рута наклонилась к ней и положила руку на плечо. – Я забочусь о тебе и никогда не сделаю ничего плохого. Запомни это, пожалуйста.
Олененок шмыгнула и вытерла нос рукавом. Она смотрела недоверчиво, как в первый день их знакомства, когда только пришла из леса. Рута знала, что ей тяжело принимать правила и запреты, но это было необходимо.
– Хорошо, я тебе верю. – Олененок опустила голову.
– А теперь сходи в баню, умойся и приведи себя в порядок.
– Но вдруг он уйдет, не дождется меня!
Руте хотелось бы в это верить, но она точно знала: избавиться от Йонаса быстро не получится.
– Не волнуйся. Он останется у нас на обед.
– Спасибо! – Олененок радостно улыбнулась и крепко обняла Руту. – Я скоро-скоро вернусь.
Она исчезла, сверкая голыми пятками, и лесничая осталась одна. Ей были нужны эти несколько минут. Все в доме перевернулось с ног на голову, а перемены всегда давались ей с трудом.
Рута перелила молоко в кувшин и невольно вздрогнула, когда дверь открылась. Она не привыкла к тому, чтобы кто-то свободно ходил по ее дому. Ей нравилось чувствовать себя хозяйкой и держать все под контролем.
Йонас тихо ворчал – никак не мог справиться с полкой. Рута помешивала суп, но не могла не поглядывать на Йонаса – топчущегося, кашляющего и деловито присматривающегося к стене.
– Да ты действительно принц.
– Черт побери! – Йонас резко обернулся, уронив молоток. Он выглядел совершенно обескураженным, лицо побледнело.
– Только не обижайся, но я справилась бы с ней быстрее. – Рута постаралась улыбнуться. Она не хотела всерьез обижать его, лишь слегка уязвить.
– Я уже почти закончил.
Йонас гордо приподнял подбородок и вновь вернулся к работе. Больше он не произнес ни слова, и образовавшаяся тишина давила на Руту. Она почувствовала себя неуютно в собственном доме.
– Знаешь, Йонас, вчера я слишком устала для разговора и могла показаться грубой.
Он хмыкнул, и Рута была уверена: если бы он смотрел на нее, то приподнял бы бровь и многозначительно потребовал извинений.
– Но ты помогаешь мне и заслуживаешь знать правду.
Йонас поправил полку и обернулся, отряхивая руки.
– Готово. Больше не упадет.
– Спасибо. Пообедаешь с нами?
Он сел за стол, а Рута налила ему молока и поставила перед ним поднос с пирожками. Она чувствовала, что должна оказать услугу за услугу.
– О чем ты хотела мне рассказать? – Йонас отодвинул кружку и выжидающе уставился на нее. Рута заправила за уши выбившиеся пряди и села напротив него.
– Она не моя племянница. Честно говоря, я совсем не знаю, кто она. Ее мне подбросили, потому что она… – Рута замялась, не зная, как бы сказать об этом мягче. – Со странностями.
Йонас нахмурился, на лбу залегла складка, и он сразу же стал выглядеть гораздо старше своих лет.
– Что ты имеешь в виду?
– Она совсем как ребенок, ты ведь сам видел.
– Но разве это плохо? – Он выглядел все более растерянным.
– Нет, но девушки ее возраста ведут себя иначе. Думают о нарядах, о мальчиках. – Рута отвела взгляд, вспомнив себя.
– Хочешь сказать, она больна?
– Я не знаю, Йонас. – Рута бессильно развела руками. Ответы на эти вопросы хотелось бы получить ей самой. – Она не глупая, ей нравится учиться, и что-то даже дается ей легко. Просто… все это так сложно.
– Потому ты и не хотела мне говорить?
Йонас заглянул ей в глаза, и Рута только сейчас заметила их глубокий коричневый цвет. Взгляд был проницательным, охотник словно пытался заглянуть ей в душу.
– Да, – честно призналась она. – Ты во всем ищешь какой-то подвох. А она такая беззащитная, кем бы ни была. Ей нужна помощь.
– Я понимаю тебя. Ты правильно поступила. И знаешь, ты больше не одна. Я тоже хочу помочь.
Йонас потянулся к руке Руты, но в последнее мгновение замер. Она сжала кулак и поднялась. Почему-то сердце стучало часто.
– Спасибо, Йонас.
Назад: Глава 5 Вопрос доверия
Дальше: Глава 7 Следопыты
