7
Беззубый человек, больной лепрой, не сводил своих желтых глаз с Гончей. Полумрак и сырость. Запах смерти и обреченность. Мужчины, женщины, старики и дети. Их было много, и на всех была одна зараза и один голод.
— Я правильно тебя понял, Псарь?
Гончая старался не прикасаться ни к чему. Он не был брезгливым, но здесь речь и не шла о брезгливости.
— Да, Казимир, — он старался говорить уважительно. С Казимиром они знакомы уже очень давно, и уважение пришло раньше отвращения. — Ты неглуп.
— Я должен поджечь стену в борделе «Шелка герцогини»?
— Да.
— За это ты дашь нам денег.
— Да.
— Я знаю тебя очень давно… — начал Казимир и замолчал, не хотел говорить это при детях. — А итог?
— Тебя повесят.
— За поджог? За это уже вешают?
— Сегодня ты уже сжег «Вишневую косточку».
— Да? Вот это дела… И?
— Там погибли люди.
Толпа больных лепрой не сводила глаз с кошелька, побрякивающего в руках наемника.
— Зачем я это сделал? — равнодушно спросил Казимир. — Каков мой интерес в этих поджогах?
Он протянул руку за деньгами, но Псарь отступил назад.
— Зачем я это сделал?
— Во имя Господа. Ты решил собственноручно спалить рассадник блуда и похоти.
Каземир покачал головой.
— Лихо, — сказал он. Старик, стоящий на пороге смерти. Жалкая тень того, кем он некогда был. — Масло есть?
— Купишь.
— Иво, скажи мне: люди, вместо которых я отправляюсь на виселицу, того стоят?
— Нет, они уроды.
— Но я должен это сделать.
— Ради нашей дружбы.
— Ты отправляешь друга на смерть?
— Ты и так сдохнешь. Не будь бабой. Я даю тебе возможность… Нет, не тебе, а им. На эти деньги твои люди смогут перезимовать, не думая о пропитании. Ты умный мужик и знаешь писание, кричи громче и…
— Попаду в рай?
Гончая прыснул:
— Ага, как же. Будет скандал, но церковь переживает не лучшие времена. За тебя могут заступиться бородачи в рясах.
Глаза Казимира слезились:
— Это жестоко, Иво. Очень жестоко с твоей стороны. Ты понимаешь, что я не могу отказаться. Я возьму на себя смерть каждого сгоревшего при пожаре, а если нет… Ты же… — Казимир не смог закончить, но представил, как наемник убивает больных лепрой людей. По его щеке пробежала слеза.
— Я надеюсь, мы друг друга поняли.
— Иво.
— Да.
— Будь ты проклят.
— Я тоже был рад тебя видеть… — Псарь толкнул ногой дверь. — Буду ждать твоего сопляка за борделем. Когда все будет сделано, отдам деньги. — Он вышел на улицу и огляделся. Покосившиеся хибары, грязь, нищета и полные безумия глаза, что таращатся на него из каждой щели. — Отсюда даже не видно крепостного вала, — произнес он. — Прав был тот, кто сказал, что все дороги ведут домой.
