13
Гриммо не прятался, но во мраке ночи оставался невидим для глаз Волдо. С момента их последней встречи минуло немногим более десяти лет, и теперь ребенок, который когда-то играл в два болта и был во время этой игры убит, вырос в статного мужчину, и та часть его души, что принадлежала Лу-уху, рвалась наружу в виде прекрасных песен, авторство коих назвавшийся Яном Снегирем приписывал себе.
— Ты же понимаешь, — прошептал он, — что это дорога в никуда?
Волдо принял шепот сына Рогатого Пса за собственные мысли и не раздумывая ответил:
— Да. А что мне остается?
— В тебе больше Лу-уха, чем ты думаешь, — заметил Гриммо и вновь обратился к Волдо: — Ты станешь удобрением для Семени. Ты понимаешь это?
Ян Снегирь глотнул водки, закупорил бурдюк и, не ответив, поднялся с земли. На онемевших ногах дошел до повозки, в которой на шкурах и укрывшись ими спали Фридрих и Фрида. Волдо приложил ладонь ко лбу девочки. Промочив водой самый чистый лоскут тряпки из всех, что смог найти, положил его на горячий лоб девочки.
— Черный, как ночь, — прошептал Ян Снегирь. — Белый, как день. Блеклого мира яркая тень. Шелест листвы, белизна нежных рук… — Он не отрываясь смотрел на спящую Фриду. — Если ты слышишь, — начал он едва слышно, — подари этим детям покой. Хотя бы на ночь.
Фрида спала и прекрасно понимала это. Черный баран пришел за ней и её братом. Баран о двух горящих глазах.
— Идете за мной, — проблеял он, и голос его напугал детей.
— Куда ты нас ведешь? — спросил Фридрих, пряча за собой сестру. — Отвечай.
— На дороги Мертвых, — ответил им Гриммо. Мрак окутал все, до чего мог дотянуться человеческий взгляд. — В гости к моему брату.
И тьма, еще более непроглядная, заговорила с бараном:
— Зачем ты привел спящих на мои дороги, а, Гриммо?
— Меня попросил Лу-ух.
— Лу-ух мертв.
— Аур, я знаю это лучше тебя, но тем не менее…
— И что тебе нужно? — спросила тьма, именуемая Ауром. — Что я должен сделать?
— Два мертвеца идут по твоим дорогам, и нужно отпустить их на эту ночь, нужно отпустить их с этими детьми.
— Эбба, — произнесла тьма, — Ханна. Я знаю, кем они приходятся этим детям, но, Гриммо, никто не просил меня о подобном. Почему я должен помогать тебе?
— Кто-то из них — Семя. Гхарр обещал прорастить его.
— Семя на дорогах Войны?
— Да.
— Это печально. Гхарр не справится.
— Аур.
— Да, Гриммо.
— Помоги нам исполнить замысел отца.
— Только из любви к Лу-уху, — ответил Аур, и тьма рассеялась, извергнув из себя родителей Фриды и Фридриха.
— Спасибо тебе, Аур, — Гриммо поклонился брату и продолжил: — Но это не все.
— Наглый, наглый братец.
— Мне нужно знать, кто у Кухара умрет дважды.
И Аур произнес имя:
— Иво… Он дважды будет убит в Ржавой Яме. Он дважды станет игрушкой в руках уродца, но зачем тебе это знать?
— Возможно, эта информация поможет прорастить Семя.
— Семя невозможно спасти.
В том сне Фридрих и Фрида прожили прекрасный день и были окружены родительской любовью и заботой, а когда на зеркале озера заискрилось золото восходящего солнца, Гриммо отвел детей к телеге, в которой они спали крепким, безмятежным сном. Аур же забрал души Ханны и Эббы на дороги Мертвых, понимая, что позволил покойникам проститься со своими детьми и тем самым принял участие в исполнении воли Рогатого Пса.
