РАЗГОВОР В ПЕЩЕРЕ И ЧТО ПРОИЗОШЛО В ОТСУТСТВИЕ СМУРОВА
Над ущельем неслись бесконечные тучи. Колючий ветер врывался в лагерь, с шорохом пробегал по крышам бараков…
Со сторожевой вышки вспыхнул луч прожектора и зигзагами пробежал между лагерных строений. Ни единого движения, ни одной тени не метнулось под лучом. Притаившиеся бараки представлялись безжизненными. Казалось, измученные узники погружены в тяжелый сон.
Но лагерь и ночью, как всегда, жил своей второй, напряженной, скрытой жизнью.
Смуров и Вальтер быстро опустились с крыльца и скрылись за углом, в черном узком пространстве между стеной барака и скалой.
В темноте по узкому проходу они прошли до места, где барак вплотную примыкал к скале. Здесь Смуров наклонился и первым пролез в низкую расщелину. За ним последовал и Вальтер. Согнувшись, они несколько минут осторожно продвигались в темноте на ощупь. Потом Смуров зажег электрический фонарь, и, пройдя несколько поворотов, они проникли в небольшую подземную пещеру, откуда разветвлялось несколько ходов.
Смуров остановился.
— Каждый раз, когда вы приходите к нам, Вальтер, я беспокоюсь. Заблудиться в этом огромном лабиринте — это наверняка погибнуть.
— Не беспокойтесь, Михаил. Я осторожен и строго руководствуюсь вашими указателями.
Они двинулись дальше, тщательно следя за знаками, переходя из одной пещеры в другую, сворачивая то вправо, то влево. В просторной пещере с множеством ходов они задержались и присели на ящики, уложенные у стены.
Вальтер вытер вспотевший лоб.
— Ваша просьба, Михаил, не выполнена. Рихтер погиб.
— Когда и как?
— Вчера. Сорвалась вагонетка и сбила с ног. Встать сам не смог. Пока подоспели товарищи, — эсэсовец пристрелил.
Смуров молча выслушал печальную новость и задумался.
— Много уже накопилось этого вещества? — спросил Вальтер, кивнув на ящики.
— Порядочно.
— Вы, Михаил, все еще надеетесь осуществить свою операцию?
— Она не только моя, но и ваша….
— Ваша потому, что вы ее автор, Михаил, — продолжал Вальтер и без улыбки пошутил: — Назовите ее операцией «Инфаркт»… Право, это подойдет.
— Напрасно шутите, Вальтер. — Густые брови Смурова сдвинулись. — Если это дело удастся, оно действительно будет ударом в самое сердце фашистской кухни на острове.
— Да вы не обижайтесь Михаил. Если бы я не понимал его значения, я не стал бы вам помогать. А вашу просьбу выполнит другой товарищ.
— Благодарю, Вальтер.
Они условились о следующей встрече, и Вальтер встал:
— Пора. Дальше меня провожать не надо.
Они попрощались и разошлись.
…Пока Смуров отсутствовал, к седьмому бараку подошел Борщенко. Он только что переговорил с Шерстневым и теперь разыскивал Смурова.
Оставшийся на посту Данилов провел его в кладовую, где еще сидели три члена комитета.
— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался Борщенко.
— Здорово, коли не шутишь, — отозвался Глебов. Остальные промолчали.
Пораженный таким приемом, Борщенко спросил:
— Кто из вас Смуров?
— А зачем он тебе? — грубо спросил Глебов.
— Он мне нужен по очень важному и срочному делу.
— А кто ты?
— Я Борщенко. Эта фамилия вам ничего не говорит.
— Почему не говорит? Она нам знакома! — продолжал-грубо Глебов. — Ты первый помощник капитана Шерстнева!
— Бывший помощник. Теперь такой же, как и вы, узник…
— Такой ли?
— Подожди, Глебов! — оборвал его Митрофанов и обратился к Борщенко: — Если вам нужен Смуров, то он сейчас в пещере.
— Он мне нужен по важному и очень срочному делу! — повторил Борщенко. — Если не трудно, — проводите меня к нему!.
— Мы вас проводим, — сказал Митрофанов. — Втроем вас проводим… Глебов! Возьми фонарь! И дай мне кирку…
Все четверо вышли в темноту ночи и осторожно направились к скале, где была большая пещера. Впереди шел Глебов, позади — Митрофанов и Медведев. В руках у Митрофанова была острая и тяжелая кирка.
В это самое время у входа в седьмой барак столкнулись вернувшийся Смуров и торопившийся к нему, обеспокоенный Шерстнев.
— Товарищ Смуров, — вы?
— Василий Иванович? Очень кстати! Заходите. Вы мне нужны…
Данилов все еще был на посту.
— Товарищи меня ждут? — спросил его Смуров.
— Нет. К ним зашел кто-то из новых. Высокий. Спрашивал вас. Они с ним ушли в большую пещеру.
— Ага… Хорошо. — Смуров открыл дверь в кладовку. — Проходите сюда, Василий Иванович.
Он зажег коптилку и подал ее Шерстневу.
— Подержите, пожалуйста.
— А где Борщенко? — спросил Шерстнев. — Вы его видели?
Смуров переставил бочку в угол, и в кладовке сразу стало свободнее.
— Садитесь, Василий Иванович… А насчет Борщенко я должен вас огорчить.
— Что с ним? — Коптилка в руке Шерстнева задрожала. Смуров взял ее и поставил на бочку.
— Видите, Василий Иванович, в чем дело… Борщенко провокатор…
— Вы с ума сошли! — резко сказал Шерстнев. — Кто посмел сочинить такую мерзость?! Если имеется в виду история, как его на допросе приняли за власовца, то именно по этому поводу он и торопился к вам. У него важные новости!..
Смуров был поражен.
— А вы его хорошо знаете? — спросил он.
— Мне ли его не знать, когда это мой приемный сын. Он вырос в моей семье, никогда не разлучался со мной, никогда не был в Киеве и с первых дней войны — он мой неразлучный помощник. Где он сейчас?! Он должен быть у вас?
Смуров, выслушав Шерстнева, вдруг ухватился за голову.
— Подождите здесь! — крикнул он и бросился вон.
Вскоре Смуров вернулся к бараку в сопровождении нескольких человек.
— Товарищ Данилов, — тихо позвал он.
— Я здесь.
— Срочно пригласите ко мне Анисимова, Виндушку и Будревича.
— Хорошо. Понятно.
Все вошли в кладовую.
— Садитесь! — пригласил Смуров.
— Андрей! — бросился к Борщенко Шерстнев. — Я уже начал за тебя волноваться.
— И не напрасно, Василий Иванович. Вот видите! — Борщенко поставил в угол кирку, которую держал в руке. — Если бы я случайно не оглянулся, то уже лежал бы с проломленной головой. А если бы не появился при этом товарищ Смуров, вот этой тройке пришлось бы, вероятно, попасть в лазарет!
Митрофанов, Медведев и Глебов сидели опустив головы.
— Это, товарищ Смуров, похоже на самосуд! — строго сказал Шерстнев. — Стало быть, если бы я не поторопился к вам, был бы убит честный коммунист руками таких же коммунистов. Разве можно в подобных случаях действовать без допроса обвиняемого, без тщательной проверки фактов? А в данном случае — без разговора со мной? И как можно было ожидать такое от вас — от авторитетного руководителя подпольного комитета коммунистов!.. Это поразительно!
Смуров виновато молчал. Возможно, Шерстнев и дальше продолжал бы выражать свое возмущение, если бы не заговорил Борщенко:
— Отложите этот разговор, Василий Иванович, на потом. У меня, как вам известно, есть более важное дело.
