ГЛАВА 34
— Возможно, последствия шока. Как, до некоторой степени, и у нас всех. Все свидетельства, хранившиеся в колледже, уничтожены?
— Да.
Слова проникают в мозг, смысл где-то рядом, и до меня постепенно доходят другие детали. Я больше не в машине? На диване? Свидетельства… Какие свидетельства?
Все возвращается потоком воспоминаний; боль такая, словно меня пнули в живот. Я со стоном открываю глаза.
Эйден идет ко мне через комнату.
— Ты как? Очнулась?
— Наверно, — шепчу я.
Сажусь. Свет погашен, но место знакомое: дом Мака. Рядом, у софы, Скай. Поднимает голову, смотрит на меня и помахивает хвостом, но не прыгает, как обычно, словно знает — что-то не так.
Болит рука. Я вытягиваю ее и рассматриваю, как нечто принадлежащее кому-то другому. Все на месте, переломов нет, лишь несколько синяков да сбитые в кровь костяшки пальцев.
— Что случилось? — спрашивает Мак.
— Ударила стену.
Он подает мне стакан воды и таблетки.
— Болеутоляющие. Ты сама оставила их здесь после ТСО.
Беру две таблетки и встряхиваю флакон — несколько штук еще осталось.
— Этого мало.
— Мало для чего?
— Слишком много боли. Нет, я не про руку. Неужели все это и вправду случилось? В колледже. И там был Бен?
Они переглядываются. Эйден убирает Ская и садится рядом со мной.
— Похоже, что да.
— Не понимаю. Зачем он оставил записку? Вытащить меня из колледжа?
— Может быть, не хотел, чтобы ты пострадала.
— И ничего лучше не придумал. Бен знает об этом месте?
Я в панике смотрю на Мака. Хватит. Хватит терять друзей.
— Он был здесь до того, как ему стерли память. После — нет, — говорит Эйден. — Должно проскочить.
— Должно — этого сейчас недостаточно. Отсюда надо убираться, пока они не пришли.
— Так и сделаем, — говорит Эйден. — Все кончено.
— Ты о чем?
Он качает головой, закрывает лицо руками:
— ПБВ, все, что мы пытались делать. Все кончено. Флоренс… другие ребята… друзья… все убиты. Свидетельства уничтожены, компьютерная система скомпрометирована. Мы разбиты. — Голос такой усталый, в нем столько боли.
— Так что, все впустую? — робко спрашиваю я. Это моя вина.
— В списке разыскиваемых мы с тобой на первых местах. Ты выходишь.
— То есть как?
— Уезжаешь в Объединенную Ирландию. Этим уже занимаются.
— Нет! Ты говоришь, чтобы я бежала, но мне надоело убегать!
— Мы попробуем реорганизоваться. Я должен остаться, сделать все возможное, но мне нужно знать, что ты в безопасности. Сделай это для меня — уезжай.
— Почему? После всего случившегося? Бен предал меня, и я не могу уехать, не разобравшись во всем. — Пустые, фальшивые слова. — Он предал нас всех. Если бы не я, его бы здесь не было.
— Но это же я привез его. Глупец! Я позволил чувствам взять верх над рассудком. Это моя вина.
— Вы оба не правы, — вступает Мак. — Вы дали ему шанс, но ради этого и работает ПБВ, разве нет? Ради того, чтобы спасти заблудшие души из когтей лордеров.
Эйден качает головой:
— Столько погибших. Неужели оно того стоило?
— Минутку. Я не понимаю, что ты сказал раньше. Что значит «позволил чувствам взять верх над рассудком»?
— Разве не ясно?
Краем глаза вижу, как Мак тихонько выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.
Эйден вздыхает, прислоняется к дивану и поворачивается ко мне. Всегда сильный, уверенный в том, что и почему делает, он выглядит сейчас мальчишкой, растерянным, мало похожим на себя. Нет, это не он. Ощущение такое, будто земля уходит из-под ног.
Я наклоняюсь, беру его за руку:
— Нельзя отказаться от ПБВ. Ты же супергерой.
— Нет, я просто Эйден. Просто человек, без суперспособностей. И я облажался. По полной. Теперь с нами покончено. Вот так.
— Как это случилось? Как лордеры смогли сделать то, что сделали? И как им удалось изменить Бена и толкнуть его на предательство? Сделать из него убийцу.
Эйден гладит меня по щеке:
— Мне жаль. Но пистолет к его голове никто не приставлял. Все, что сделал, он сделал сам. Он выбрал путь и предпринял действия. Независимо от того, почему он так поступил, это уже было в нем.
— Не могу поверить. Бен не был таким — таким его сделали, — говорю я, но уже чувствую шевеление сомнений. АПТ пытались перековать меня в террористку и киллера, но, несмотря на все их старания, я осталась прежней. Даже когда мне самой казалось, что ничего другого не остается, что-то не срабатывало и я останавливалась перед последним шагом.
Будь Бен таким же, его бы ведь тоже что-то остановило бы?
— Виноват во всем я, — вздыхает Эйден. — Надо же быть таким идиотом. Мне не хватило честности перед собой.
— Нет! Ты не мог знать, что Бен…
— Дело в другом. Я думал, что, вернув Бена, порадую тебя. А когда счастлива ты, тогда счастлив и я. Оказалось, ошибался. Я видел вас вместе, но счастливым себя не чувствовал.
Смотрю во все глаза на Эйдена. Теперь, наконец, его слова и поступки занимают свои места и складываются в некую непонятную мне картину.
— Я сбросил со счетов все сомнения в отношении Бена. Я думал, что неуверенность в его мотивации объясняется моими чувствами к тебе. Спорил с Флоренс, хотя должен был прислушаться к ее аргументам. Она с самого начала была права насчет Бена.
— Все это сделал не тот Бен, которого я знала. — Я качаю головой. — Это сделали лордеры. Они изменили его.
— А ты уверена, что знала его по-настоящему? — спрашивает Эйден. — Как можно любить человека, не зная его по-настоящему, не зная, за что он и против чего?
Секунду-другую я молчу, впитывая значение сказанного им.
— Понимать ли тебя так, что ни один Зачищенный — никто из лишенных памяти — не может ни любить, ни быть любимым? Меня зачистили.
— Тогда почему я люблю тебя?
