Книга: Выстрелы на пустоши
Назад: Глава 1. Риверсенд
Дальше: Глава 3. Кровавое воскресенье

Глава 2. «Черный пес»

Мартин стоит на улице, словно очнувшись от сна. Книгу так и не купил, дорогу в гостиницу не спросил. И гугл-карты в мобильном не грузятся. Черт, сотовой связи вообще нет! Да уж, неожиданность. Будто на другую планету попал.
Раннее начало дня, долгая поездка и адское пекло вконец его измотали, в голове туман. Стало жарче, солнце за пределами магазинных навесов еще ослепительнее. Никакого движения, если не считать дрожащей дымки над раскаленной мостовой. Уже, наверное, градусов сорок, причем ни ветерка.
Он шагает на яркий свет. Трогает крышу машины – горячая, как сковорода. Что-то мелькает на краю видимости, он поворачивается – пусто. Хотя нет, посреди улицы замерла ящерка.
Подошел, посмотрел – короткохвостый сцинк, не шевелится, точно мертвый. Из трещин в асфальте сочится битум – может, лапы приклеились? Нет, сорвалась с места и метнулась под припаркованную машину, проворная от жары. Еще один звук – чей-то прерывистый кашель. Мартин снова оборачивается.
Под навесами на той стороне улицы плетется мужчина. Тот же самый, в сером пальто и с тем же коричневым бумажным пакетом. Подойти, что ли, поздороваться?
– Доброе утро!
Глухой? Сутулясь, плетется дальше, не замечая.
– Доброе утро! – повторяет Мартин громче.
Незнакомец, задрав голову, оглядывается, будто прислушиваясь к отдаленным раскатам грома.
– Что такое?
Серая с проседью борода, слезящиеся глаза.
– Доброе утро! – в третий раз повторяет Мартин.
– Не доброе и тем паче не утро. Что надо?
– Вы не подскажете, где гостиница?
– У нас нет гостиницы.
– Как же, есть! – Мартин это знает, потому что во время полета прочел газетные выдержки, в том числе ту статью Дефо, за которую ему дали премию. В ней он описывал местную пивную, называя ее сердцем города. – «Коммерсант».
– Закрылась полгода назад. Туда ей и дорога. Вон там. – Мужчина показывает рукой.
Мартин оборачивается на шоссе, по которому приехал в город. Как же он пропустил это здание? Та самая старая пивная, единственное двухэтажное строение главной улицы. Стоит на перекрестке, наружная реклама вся цела, панорамная веранда манит к себе – кажется, что закрыто на день, а не насовсем.
Мужчина сдвигает бумажный пакет, отвинчивает крышку с бутылки и делает глоток:
– Хочешь?
– Нет, спасибо. Не сейчас. Скажите, а еще где-нибудь в городе остановиться можно?
– Попробуй мотель. И лучше поторопись. Здесь так дерьмово идут дела – того и гляди тоже закроется.
– Как его найти?
Мужчина окидывает Мартина взглядом.
– С какой стороны ты приехал? Из Беллингтона? Дени?
– Нет, из Хея.
– Та еще поездочка. Что ж, тогда и ступай дальше. У знака «Стоп» свернешь направо. К Беллингтону, не к Дениликуину. Мотель справа, на окраине, метрах в двухстах.
– Спасибо. Премного благодарен.
– Благодарен? Ты че, янки хренов? Это они обычно так выражаются.
– Нет. Просто хотел сказать «спасибо».
– Ладно. Тогда проваливай.
Старый пьяница плетется дальше. Мартин щелкает его телефоном со спины.
Попасть в машину не так-то просто. Мартин смачивает пальцы слюной, чтобы дверная ручка обжигала не так сильно, и подпирает дверцу ногой, не давая захлопнуться. Внутри настоящая топка.
Он заводит двигатель, включает кондиционер, но тот лишь гоняет по салону горячий воздух. Запах ужасный – застарелая блевотина какого-то прошлого арендатора, выпаренная жарой из тканевых сидений. Пряжка ремня безопасности нагрелась – не притронуться. Мартин оборачивает руль уже высохшим полотенцем, чтобы хоть как-то за него взяться.
– Ну и пекло!
Он проезжает несколько сотен метров до мотеля и выходит на крытой парковке, посмеиваясь под нос: жизнь вроде налаживается. Делает телефоном пару снимков. Облезлая вывеска «Черный пес», рядом табличка «Места есть». А лучше всего знак «С животными нельзя».
Мартин смеется: прямо сокровище, и как только Дефо его пропустил? Видно, этот неженка не вылазил из пивной.
Даже в вестибюле нет спасения от жары. Где-то в глубине здания бубнит телевизор. На стойке администратора звонок, обычный дверной, приспособленный для здешних нужд. Мартин его нажимает. В направлении телевизора глухо тренькает.
Коротая время, он принимается листать буклеты с проволочной полки на кирпичной стене. Пицца, поездки по реке Муррей, винный заводик, цитрусовая ферма, планеры, картинг, еще один мотель, пансион с завтраком. Бассейн с водяными горками. Все в сорока минутах езды, в Беллингтоне, ниже по реке.
На стойке – горстка меню красным шрифтом: еда навынос. «Сайгон». Вьетнамские, тайские, китайские, индийские, австралийские блюда». «Боулинг-клуб «Риверсенд». Мартин складывает одно меню и сует в карман. По крайней мере, голодная смерть здесь не грозит.
Принося с собой порыв прохладного воздуха и запах хлорки, из зеркальной двери выплывает краснощекая толстуха – крашеные светлые волосы до плеч, темные с проседью корни сильно отросли.
– Привет, милый. Хочешь снять номер?
– Да.
– Вздремнуть или переночевать?
– Нет, скорее всего, на трое-четверо суток.
Она удостаивает Мартина более долгим взглядом.
– Не вопрос. Сейчас гляну, что там у нас с заказами.
Женщина садится за допотопный компьютер. Мартин выглядывает из двери. На парковке стоит только его машина – и все.
– Вам повезло. Четверо суток, говорите?
– Да.
– Не вопрос. Деньги вперед. Если задержитесь, доплата по дням.
Мартин передает ей кредитную карту компании «Фэрфакс». Женщина переводит взгляд с нее на Мартина, сопоставляя одно с другим.
– Вы из «Эйдж»?
– Из «Сидней морнинг геральд».
– Не вопрос, – бормочет она и проводит картой через терминал. – Ладно, милый. Тебе в шестой. Вот ключ. Подожди чуток, сейчас принесу молока. Включи холодильник, как заселишься, и не забывай выключать перед уходом свет и кондиционер. Счета за электричество просто грабительские.
– Спасибо. У вас есть вай-фай?
– Нет.
– Сотовой связи тоже нет?
– Была до выборов, теперь антенна сломалась. Остается надеяться, что к следующим выборам починят. – Ее улыбку иначе как язвительной не назовешь. – У тебя в номере есть городской телефон. Когда я последний раз проверяла, работал. Что-нибудь еще?
– Угу. Название вашего мотеля. Оно странноватое, не находите?
– Сорок лет назад было нормальным. С какой стати мы должны его менять, если какой-то кучке неудачников понравилось, как оно звучит?
* * *
Номер совсем никакой. После статьи Дефо Мартин предвкушал, как поселится в пивной: пиво с местными, поток информации от словоохотливого персонала, бифштексы с овощами у стойки и короткий подъем по лестнице спать. Туалет там, скорее всего, общий, зато у старого здания есть характер, оно полно историй, не сравнить с утилитарной банальностью этой собачьей конуры: флюоресцентная лампа без плафона, провисшая кровать с бурым покрывалом, химический душок освежителя, кряхтящий бар-холодильник и гудящий кондиционер. На прикроватном столике – допотопный телефон и часы. Лучше, чем спать в машине, хотя и ненамного.
Мартин звонит в новостной отдел, сообщает номер мотеля и предупреждает, что сотовой связи в городе нет.
Он раздевается, проходит в ванную, смывает дохлых мух, скопившихся в унитазе, справляет нужду, снова смывает. Затем из крана над раковиной наливает воды в стакан. Та пахнет хлоркой, вкус отдает речной тиной. Не утруждаясь краном с горячей водой, Мартин включает душ и, поморщившись от слабого напора, шагает под струи. Вскоре холод перестает ощущаться. Мартин подносит к лицу разбухшие, сморщенные от воды ладони – как у утопленника. С каких пор собственные руки стали казаться чужими?
Телу стало прохладней, номер, хоть и неохотно, тоже охлаждается. Вытершись полотенцем, Мартин ложится в постель и накрывается простыней. Надо отдохнуть. День выдался долгий: раннее пробуждение, полет, поездка, жара. Адская жара.
Когда он просыпается, в комнате уже сумрачно. Одевшись, он снова отпивает противной воды, смотрит на часы: двадцать минут восьмого.
Снаружи, за мотелем, в январском небе все еще висит над горизонтом огромный оранжевый диск солнца. Оставив машину на парковке, Мартин идет пешком. И впрямь самая окраина – между мотелем и пустыми загонами для скота только допотопная станция техобслуживания. Через дорогу – железнодорожная линия и несколько высоких зернохранилищ, позолоченных лучами заката.
Мартин щелкает фото. А вот заброшенная автозаправка и въезд в город, отмеченный обязательными знаками: «Риверсенд» – написано на одном; «Население 800 человек» – на другом; «Введена экономия воды пятого уровня» – на третьем.
Мартин забирается на низкую, не более метра, насыпь, поворачивается спиной к заходящему солнцу и делает телефоном еще один снимок, взяв в кадр знаки, заброшенную автозаправку и зернохранилища.
Интересно, как давно городок насчитывал целых восемьсот жителей, и сколько их теперь?
Он идет назад в Риверсенд. Час поздний, но даже сейчас спина ощущает мощь солнца. Вокруг заброшенные дома и дома жилые, одни с погибшими от жары садами и другие, кичащиеся буйной от полива листвой.
Пройдя мимо зеленого ангара из рифленого железа – добровольческой пожарной бригады, – Мартин останавливается у перекрестка с Хей-роуд, полной магазинчиков, спрятавшихся под общими навесами. Еще одна фотография.
Он продолжает двигаться на восток по шоссе. Вот заброшенный супермаркет, на дверях до сих пор выгоревшие растяжки с объявлением о ликвидации и суперскидках. Дальше автозаправочная станция «Шелл», владелец которой дружелюбно машет рукой, закрываясь на ночь. Парк с зеленым газоном и очередными знаками: «Только артезианская вода», круглая беседка и площадка с туалетами для автомобилистов – все расположено ниже высокого берега водохранилища. Еще дальше – очередной мост через реку, на этот раз двухполосный и бетонный.
Мартин мысленно представляет себе карту Риверсенда: Т-образный перекресток расположен вплотную к изгибу реки, водохранилище прилегает с севера и востока. Хорошо спланировано. Здесь, на обширной и безликой равнине, это придает Риверсенду некую продуманность и самодостаточность.
У моста Мартин взбирается на высокий берег реки и находит протоптанную тропку. Оглядывается на шоссе, вытирает пот со лба. Горизонт теряется в мареве и пылевой дымке, но кажется, что кривизна земного шара все равно заметна, словно с мыса, обращенного к морю. По мосту на запад с грохотом проезжает грузовик. Солнце уже садится, сердитое и оранжевое от пыли. Мартин смотрит вслед машине, которая сначала становится зыбким видением, а потом и вовсе исчезает в мареве.
Он движется по вершине насыпи вдоль водохранилища. Сквозь эвкалипты проглядывает речное русло, выстеленное растресканной глиной. На первый взгляд деревья здоровы, однако вот и мертвый ствол, такой же крепкий, как соседние, только без листвы. Над головой пролетает стая какаду, их сиплым крикам в сумраке вторят другие птицы и прочая живность.
Тропинка приводит к повороту в речном русле. Впереди на холме – здание из желтого кирпича: боулинг-клуб «Риверсенд». Сияют зеркальные окна над металлической террасой – словно круизный лайнер, забытый на берегу отливом.
Внутри прохладно. На стойке разложены бланки на временное членство, стоит табличка с инструкцией. Заполнив бланк, Мартин отрывает гостевой билет.
Главный зал просторный, длинные окна смотрят на излучину реки, деревья на берегу почти неразличимы в темноте из-за яркого света внутри. Кое-где стоят столы и кресла, но нет ни одного посетителя. Ни одной живой души. Только кричаще-ярко вспыхивают огоньки на покерных машинах позади низкой перегородки в дальнем конце.
За длинной стойкой бармен читает книгу. Услышав шаги Мартина, вскидывает голову.
– Салют! Пива?
– Спасибо. Что у вас есть на разлив?
– Вот эти два.
Мартин заказывает бокал «Карлтон драфт» и предлагает бармену составить компанию.
– Нет, спасибо. – Тот нацеживает пива. – Ты журналюга?
– Точно. Смотрю, слух уже пошел.
– Сельские городки, что с них взять!
На вид бармену слегка за шестьдесят, лицо красное от пивных возлияний и беспощадного солнца, седые волосы зализаны назад маслом. Руки большие, в печеночных пятнах. Мартину они нравятся.
– Приехал писать о стрельбе?
– Точно.
– Ну, тогда удачи. По-моему, о ней уже написано все, что только можно.
– Не исключено.
Бармен принимает деньги и кладет в кассу.
– У вас случайно нет вай-фая? – спрашивает Мартин.
– Конечно, есть. По крайней мере, теоретически.
– В смысле?
– То работает, то нет. А когда работает, поступает в час по чайной ложке, как дотация пострадавшим от засухи. Впрочем, ты попробуй. Больше здесь никого нет, так что канал весь твой.
– Какой у вас пароль? – улыбается Мартин.
– Заводь. Остался с тех времен, когда она у нас была.
Мартин успешно залогинивается с телефона, но имейлы не загружаются. Только колесико на экране крутится. Висюк. Сдавшись, он сует телефон в карман.
– Кажется, я понимаю, о чем вы.
Конечно, стоило бы спросить об убийствах, как чувствуют себя горожане, однако что-то внутри противится, и он лишь интересуется, почему в клубе никого нет.
– Приятель, сегодня вечер понедельника. У кого по понедельникам есть деньги на выпивку?
– Тогда почему вы открыты?
– Потому что либо мы открыты, либо закрыты. А тут и так слишком много всего позакрывалось.
– Но вам на жалование хотя бы денег хватает?
– Нет. По большей части мы, то бишь члены правления, работаем на волонтерских началах. У нас есть график.
– Впечатляет. В большом городе такого не увидишь.
– Только поэтому мы до сих пор открыты, а пивная – нет. Никто не работает в кабаках забесплатно.
– Все равно жалко, что ее не стало.
– Тут ты прав. Тамошний владелец был довольно приличным малым… для чужака. Спонсировал местную футбольную команду, закупал у наших фермеров продукцию для своего бистро. Впрочем, ему это не помогло, все равно вылетел из бизнеса. К слову о бистро, перекусить не желаешь?
– Неплохо бы. Что у вас есть?
– Здесь ничего. Но сзади закусочная Томми, «Сайгон» называется, и выбор там ничуть не хуже, чем в Сиднее и Мельбурне. Поторопись, заказы принимают до восьми.
Мартин сверяется с часами: без пяти восемь.
– Спасибо.
Он делает большой глоток пива.
– Я бы разрешил тебе поесть здесь, но самому надо закрываться. По вечерам вроде нынешнего наши единственные клиенты – те, кто заскакивает сюда пропустить кружечку пива, пока им в закусочной упаковывают заказ. Мы работаем каждый вечер, кроме воскресенья. И в обеденное время все дни, за исключением понедельника. Может, какую-нибудь выпивку навынос?
Мартин представляет, как в одиночку нажирается у себя в номере.
– Нет, спасибо. – Допив пиво, он благодарит бармена-добровольца и, протянув руку, представляется: – Мартин.
– Эррол. Эррол Райдинг.
Бармен пожимает ему руку своей внушительной лапищей.
Эррол, думает Мартин. Так вот где они все попрятались, эрролы эти.

 

Он пытается вытянуться в темноте и не может – ноги не выпрямляются. Ужас замкнутого пространства заволакивает удушливой пеленой. Мартин опасливо тянет руки, уже зная, на какую преграду наткнутся пальцы. Сталь – неподатливая, безжалостная, неумолимая. Страх захлестывает шею удавкой, надо затаить дыхание, чтобы себя не выдать. Что там за шум – шаги? Убьют или выпустят на свободу? Еще шум – далекая канонада, взрывы. Вытягиваться больше не хочется, наоборот – свернуться в позу зародыша и заткнуть уши, чтобы не слышать по-ишачьи отрывистое тявканье «калаша». Все равно шум – грохот, металлический лязг. Убрав ладони от ушей, он прислушивается с надеждой и страхом. Танк? Откуда здесь танк? Урчание двигателя, лязг шестерен… Похоже, танк рядом. Израильтяне? Начали вторжение, пришли его спасти? Знают ли они, где искать? Найдут или просто переедут танком, не подозревая о его существовании, и раздавят вместе с его стальной тюрьмой? Может, закричать? Нет, не стоит. Солдаты не услышат, а те, другие, могут. Что это за рев? Все громче и громче. Ф-16? Один снаряд, одна бомба, и от него ничего не останется, никто никогда не узнает, что с ним стало. Рев нарастает, он все ближе и ближе. О чем только эти пилоты думают, зачем так низко? Оглушительный лязг…
Мартин просыпается, впившись пальцами в одеяло и судорожно хватая воздух. Сквозь тонкие шторы мотеля «Черный пес» пробивается свет фар, тяжелый грузовик с ревом несется по шоссе на восток.
– Твою мать!
Рев двигателя умолкает вдали, остается лишь почти танковый лязг кондиционера.
– Твою мать! – повторяет Мартин, выпутываясь из одеяла и включая светильник.
На часах возле кровати – без четверти четыре утра. Он садится в постели и выпивает стакан смердящей воды, но соленая сухость от фастфуда из закусочной не проходит. Пожалуй, стоило-таки захватить выпивку. Может, слазить в сумку за таблетками? Нет, хватит с него кошмаров, лучше уж дождаться рассвета.
Назад: Глава 1. Риверсенд
Дальше: Глава 3. Кровавое воскресенье