25
Лея ласково убрала прядь волос со лба Энакина и отошла от спящего сына. Они быстро собрали для него новую одежду, и теперь он спал, облаченный в форму, которую ему передали члены экипажа одного из кораблей. Сперва Лея решила, что с Энакином поделились вещами из уважения к его отцу, но по мере того, как история их с Марой приключений в северных горах распространялась по лагерю, многие начали смотреть на него как на героя.
Она еще раз взглянула на сына. Свет от маленькой лампы мягко играл в его волосах. На лице и шее виднелись следы синяков и глубоких царапин, но в остальном он выглядел вполне неплохо. Лея смотрела, как дроид 2-1B обрабатывает раны Энакина, полученные в схватках с юужань-вонгами, дезинфицируя и заклеивая бакта-пластырем ссадины и порезы. Дроид диагностировал перелом правого запястья и зафиксировал его легкой шиной. Лея знала, что Мара тоже была ранена — сейчас ею занимались другие дроиды. Она ждала Люка, чтобы узнать о ее состоянии.
Лея отодвинула в сторону край брезентового полотна, за которым лежал Энакин, давая возможность R2-D2 подъехать к спящему мальчику. Она улыбнулась дроиду и опустила край полога. Солнце еще не взошло, но ветер с севера усиливался. Она посмотрела на облака над горизонтом и предположила, что ливни, идущие над северным континентом, к завтрашнему полудню доберутся и до них. Из голодных и несчастных мы превратимся в мокрых, голодных и несчастных.
К ней подошел Элегос и протянул батончик из сухого пайка.
— Вам не стоит доводить себя до голодного обморока.
— Что ж, это вполне утолит мой голод, — сказала Лея, с благодарностью принимая батончик. — Энакин спит. Вероятно, им удавалось спать не больше двух часов в сутки. Если бы не помощь Силы, они бы не выдержали…
— Ваш сын, судя по тому, что они пережили такое испытание, должно быть, прекрасно владеет Силой.
— Да, мне тоже так кажется. — Лея невольно вздрогнула. — Он очень храбрый, к тому же Энакин не мог подвести своего дядю. Он готов на все, чтобы Люк им гордился.
Глаза каамаси медленно закрылись.
— Возможно, вы боитесь, что с такими способностями к Силе он при неблагоприятных обстоятельствах может пойти по стопам человека, в честь которого получил свое имя.
Лея опустила глаза, не решаясь произнести вслух ответ на этот вопрос.
— Мне всегда было интересно, — негромко проговорил Элегос, — почему вы назвали его в честь своего отца?
Она вздохнула:
— Мой отец Энакин Скайуокер — а не Дарт Вейдер — восстал против Императора и уничтожил его. Он искупил вину за свои преступления. Возможно, не полностью, как полагают некоторые, но Энакин Скайуокер помешал Императору и дальше творить зло. И мне хотелось, чтобы мой сын окончательно восстановил его честное имя. Во всяком случае так я говорила себе.
— А сейчас вы думаете иначе?
Лея посмотрела на Элегоса:
— Вам, каамаси, повезло обладать замечательной способностью, благодаря которой вы можете разделить друг с другом воспоминания. У меня нет четких воспоминаний об Энакине Скайуокере, а вот Дарт Вейдер до сих пор является моим самым страшным кошмаром. Я знаю, что несу в себе часть Энакина. Не сомневаюсь, что мы с Люком унаследовали его лучшие качества. Но боюсь, что и какие-то из худших тоже. Называя младшего сына в его честь, я вкладывала в это имя невинность. Мне кажется, что многие качества своего деда Энакин унаследовал через меня.
— И вы рассчитывали, что избавитесь от страха перед Дартом Вейдером и его дурным наследием, глядя на Энакина, который стал бы тем, кем мог бы быть ваш отец, а возможно, и был когда-то?
Лея кивнула:
— Вы думаете, что все это лишено какого-либо смысла?
— Почему же? Многие разочаровываются в своих родителях и дают себе зарок воспитывать своих детей иначе. Возможно, вы таким образом пытаетесь доказать себе, что при других обстоятельствах ваш отец никогда бы не стал Дартом Вейдером.
— Вам кажется, это может стать проблемой?
— Как и вам. — Элегос осторожно ей улыбнулся. — В противном случае, у нас бы не было этого разговора.
— Если я когда-нибудь пойму, как вам удается залезать ко мне в голову и заставлять меня размышлять над вопросами, о которых мне хотелось бы забыть, я… я…
— Вы перестанете нуждаться во мне, и мой долг будет выполнен.
Лея сжала правую руку Элегоса в своих ладонях, а потом они зашагали бок о бок по лагерю.
— Такие друзья, как вы, мне будут нужны всегда.
— Большая честь для меня.
— Вам следовало бы опасаться. Мои друзья часто попадают в неприятности.
Элегос обвел рукой лагерь:
— В такие, например?
— И даже хуже. — Лея кивнула нескольким беженцам, шедшим им навстречу, и повернулась к каамаси. — Думаете, я возложила тяжкое бремя на плечи Энакина, дав ему это имя?
— Он достаточно силен, чтобы с честью нести его, Лея. У него есть вы и другие рыцари-джедаи, которые не дадут ему сбиться с пути. — Элегос погладил ее по плечу. — Будь он склонен к темной стороне, он не преминул бы этим воспользоваться для спасения Мары. Энакин молод, но он мужественен и умен. А сейчас настали времена, когда эти качества необходимы как никогда. Когда юужань-вонги придут с войной, нас ждут чудовищные по своей жестокости битвы.
Лея почувствовала, как Элегос вздрогнул.
— Для такого пацифиста, как вы, это должно быть ужасно.
— Это будет невероятным ужасом для всех. — Каамаси покачал головой: — Если бы только был способ помешать этому, я бы постарался предотвратить побоище, но, как мы поняли, юужань-вонги не склонны вести беседы, они даже разведку ведут боем. Мы не знаем их намерений, зачем они прилетели и чего хотят. Но тот факт, что охота за Марой и Энакином была для них развлечением, не сулит нам ничего хорошего.
— Меня это тоже беспокоит. Любой войне я всегда предпочитала переговоры, но, если враг отказывается от попыток мирного решения конфликта, у нас не остается выбора. — Лея нахмурилась. — А где вы будете находиться во время военных действий?
— Ваш брат согласился одолжить мне R2-D2, я буду вести огонь из лазерных и бластерных пушек с командного шаттла.
Лея остановилась и повернулась к Элегосу.
— Но вы же рассказывали мне, что у вас остались столь ужасные воспоминания об убийстве, что вы никогда не сможете от них избавиться.
Каамаси ответил серьезно и холодно:
— Ни я, ни любой другой, кому удастся выжить, не сможет забыть этого сражения. Но есть кое-что похуже таких воспоминаний — осознание, что ты не сделал ничего, чтобы предотвратить истребление мирных жителей. Я могу взять на себя ответственность за убийства и так и сделаю, но я буду верить, что таким образом избавил других от этой незавидной участи.
— Я разделяю ваши чувства.
— И вам не раз приходилось так поступать, и теперь подобное мужество демонстрируют и ваши дети.
— Да, вы правы. — Лея улыбнулась Элегосу: — Когда начнете стрелять, цельтесь чуть выше, тогда мы вам не помешаем.
Люк осторожно опустился на край постели своей жены на борту «Отважного». Мара открыла глаза, он поднес палец к губам.
— Не хотел тебя разбудить.
— Все в порядке, — проговорила она хриплым шепотом. — В последнее время я слишком много сплю.
— Тебе выпали серьезные испытания. Да и болезнь…
Мара медленно, но уверенно кивнула, и это приободрило Люка. Даже когда он нашел ее там, в горах, практически без сил, она не позволила ему нести себя на руках, да еще и хотела сама вести корабль. Она отказывалась признать поражение или какую-либо слабость.
Люка это даже утешало, только он не мог понять почему, пока его не озарило: его тетя Беру. Она абсолютно не походила на Мару, кроме одного: она была таким же отчаянным борцом и умела выживать. Жизнь на Татуине требовала от людей стойкости. Если ты слаб и изнежен, пустыня быстро расправится с тобой, и только ветер будет ласкать твои выбеленные солнцем кости. Все, кого он знал оттуда, гордились тем, что каждый день сражаются со стихией. И Люк очень уважал эту волю к жизни.
Мара потянулась к полке у себя над головой, взяла бутылку воды и отпила немного. От губ к подбородку побежала капля, она хотела остановить ее ладонью, но промахнулась.
Люк наклонился и пальцем убрал влажный след. Мара взяла его руку, поднесла пальцы к губам и поцеловала, потом прижала его ладонь к груди.
— Я не сомневалась, что выберусь из этих гор. Когда я увидела тебя… Я подумала, бедный Энакин… — Она сильнее сжала его пальцы. — Я так благодарна тебе, что ты спас его.
— Как я мог поступить иначе? Ведь он спас тебя. — Люк вздохнул. — Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем отправлять вас на Дантуин. Итор намного дальше от Внешнего кольца. Там было бы безопаснее.
Мара сделала еще несколько глотков.
— Ты так думаешь?
— Что ты имеешь в виду?
Она приподняла подушку и села, подложив ее себе под спину.
— Юужань-вонги замечены на Дубриллионе и Белкадане. Здесь, на Дантуине. Полагаю, они могли проникнуть и в другие миры. Или разведчики, или более крупный десант. Боюсь, что они окружили все Внешнее кольцо.
— Ты права. Мы точно не знаем, как далеко пробрались они в галактику. Но если им удалось достигнуть Итора… — Люк вздрогнул. Если юужань-вонги добрались до Итора, значит, они заняли в галактике весьма прочные позиции и представляют серьезную угрозу для ключевых Центральных миров. И, если захватчикам удастся их покорить, экономика Новой Республики рухнет. Федерации будут ждать помощи друг от друга, и произойдет распад Новой Республики.
— Если они добрались до Итора, то мы погибнем здесь, поскольку никто не сможет прийти к нам на помощь.
— Мы не умрем здесь.
— У тебя было видение?
— У меня есть надежда. — Люк вздохнул. — Мы возвели хорошо охраняемый периметр, грамотно расположив имеющееся у нас тяжелое вооружение. Некоторое время мы продержимся.
Зеленые глаза Мары вспыхнули.
— Но как долго? Беженцев высадили здесь из-за того, что на кораблях не хватало продовольствия, чтобы довезти их до других цивилизованных миров. Мы будем обороняться до тех пор, пока не закончится еда? Что если юужань-вонги нападут и перебьют достаточно людей, чтобы пропитание перестало быть проблемой?
— Не знаю. Об этом пока никто не думал.
Мара приподняла бровь.
— Никто не думал или ты не думал? Считаешь, что твоей сестре такая мысль в голову не приходила?
— Возможно, но у меня есть и другие заботы… — Он улыбнулся и посмотрел на жену. — И главная из них ты, Мара — моя главная забота. Я люблю тебя, и твое состояние волнует меня. Я говорил с Энакином, и он сказал, что ты слабеешь.
Она кивнула:
— Да. Энакин предположил, что моя болезнь как-то откликается на присутствие юужань-вонгов.
— Ты говорила, что почувствовала связь между болезнью и жуками на Белкадане.
— Да, верно. Я ощущаю некоторую связь и теперь, да и раньше ее улавливала. — Мара вздохнула. — Но я слабею не из-за этого.
— Нет? — нахмурился Люк. — Я не понимаю.
— И я не понимала то тех пор, пока нам не пришлось скрываться от юужань-вонгов. — Мара погладила Люка по руке. — После событий на Белкадане и Дубриллионе мне было необходимо прийти в себя. Ты поступил правильно, отправив меня сюда, но ошибкой было думать, будто отдых вернет мне силы. Болезнь отрезает меня от Силы, а ведь лишь с ее помощью я могу побороть недуг. В этом-то и был наш промах.
— Кажется, я все еще не могу уловить, к чему ты ведешь.
— Да, это несколько запутано, я знаю, но не сомневаюсь, что ты все поймешь, любовь моя. — Она улыбнулась и вновь поцеловала его руку. — Сила, как ты ее определил, — это энергетическое поле вокруг нас, внутри нас, которое пронизывает нас и связывает со всем сущим.
— За исключением, как мы знаем, юужань-вонгов.
— Оставим их на время. Так вот, благодаря Силе мы можем стать выносливее, мы заряжаемся энергией от нее, получаем дополнительные способности.
Скайуокер утвердительно кивнул:
— На Белкадане я почти не пользовался Силой, пока не пришлось спасать Джейсена.
Мара нежно улыбнулась мужу:
— Я бы хотела услышать твой рассказ об этом бое, Люк.
— После того, как ты отдохнешь.
Она покачала головой:
— В том-то и проблема. Я слишком много отдыхала.
— Мара, ты даже села с трудом. Тебе требуется покой.
— Нет, мне необходимо стать прежней, чтобы вернуть былую связь с Силой. — Она фыркнула. — Ты помнишь, какой я была, помнишь меня в нашу первую встречу?
— Ты пыталась прикончить меня, выполняя последний приказ Императора.
— Правильно, Люк, я боец. И всегда им была. И каждый раз, когда мне приходилось отдыхать и бездействовать, я была несчастна. Я жажду опасностей, они мне необходимы. Безусловно, здесь, на севере Дантуина, очень хорошо: умиротворяющая природа, тишина — но это не только помогло мне успокоиться и расслабиться, но и притупило остроту восприятия. Энакин заботился о том, чтобы я ни в чем не нуждалась, а самое опасное, что было на планете до появления юужань-вонгов, — шипы диких растений. Пытаясь отдохнуть, я тратила время впустую, отказываясь от возможностей, которые дает Сила.
Мара посмотрела Люку в глаза, и он почувствовал, как усиливается их внутренняя связь.
Сквозь усталость и слабость Мары он проник в ее сознание, к ее прежнему образу, который она сохранила в своей душе. То была энергичная молодая женщина, с острым глазом и твердой рукой, меткий стрелок, ловко управляющийся с бластером, человек, способный вывернуть наизнанку «Звезду Смерти».
— Вот кто я такая, Люк. Когда нам с Энакином пришлось бежать от юужань-вонгов, физически я была истощена, но я отлично взаимодействовала с Силой. И с ее помощью я смогла частично победить недуг. Я поняла, в чем коварство болезни. Заболевая, многие люди будто впадают в детство, становятся беспомощными. Они забывают, кто они на самом деле, кто они в этом водовороте жизни, коим и является Сила, болезнь отрезает людей от этого источника, и они погибают.
Люк бросил на Мару хмурый взгляд:
— Хочешь сказать, что, несмотря на твою усталость, стоит позволить тебе сражаться с юужань-вонгами, и ты окрепнешь?
— Пока я сражаюсь, я жива.
Он вздрогнул:
— Не уверен, что мне нравится такое лекарство, но твоя болезнь мне нравится еще меньше.
— Так ты позволишь мне сражаться?
— Несмотря на то, что я мастер-джедай, не думаю, что у меня получится остановить тебя.
Мара рассмеялась, и Люк почувствовал, как стало спокойнее у него на душе.
— Другие так сказали бы, но не думали бы так на самом деле. Я так рада, что нашла тебя, но не убила.
— И я. — Люк посмотрел на хронометр. — Не знаю, когда они явятся, но, вероятно, ты захочешь поспать до тех пор.
— Ну уж нет, лучше я побуду с мужем. — Мара взялась за рубашку Люка, притянула мужа к себе и поцеловала его. — Посиди со мной. Расскажи о происшествии на Белкадане и джедае с двумя клинками. Время с мужем — лучшее лекарство, что есть на Дантуине. И я с удовольствием приму его столько, сколько ты мне дашь.
