Часть 1. Страх возводит стены

Конечно же, христиане предпочитают говорить о любви, а не о страхе, но любовь — простое чувство (там сложность в том, что мы зачастую принимаем за любовь нечто совсем иное), а со страхом сами видите, какая происходит путаница, это чувство с двойным дном — под видом страха таится гнев. Кроме того, страх — чувство само по себе противоречивое. С одной стороны, то, чего мы боимся, нас отталкивает, но с другой — непостижимым образом привлекает, не случайно нам нравятся триллеры и фильмы ужасов.

Так что начнем мы именно с разговора о страхе, мы пойдем от частного к общему, сперва поговорим об отдельно взятых человеческих страхах, потом перейдем к основным видам страха и так потихоньку доберемся до сути.

Итак, чего мы боимся? Точнее будет спросить, чего боятся нормальные люди? Чего вообще нормально бояться? Самые распространенные фобии — это боязнь боли, высоты, змей, пауков и всякого такого. Эти страхи считаются нормальными, потому что защищают человека от вполне реальной опасности. Змеи, пауки, неосторожность на большой высоте — все это может окончиться смертью человека, поэтому в данном случае страх — это всего лишь здоровый инстинкт самосохранения. Как видите, наш «компас» не безнадежно сломан. Но далеко не все страхи защищают нас от реальной угрозы.

На эту тему есть хороший анекдот. Один человек спрашивает своего приятеля: «Чего ты боишься?» Тот отвечает: «Я боюсь всего двух вещей — дантистов и темноты». — «Ну, дантистов — понятно, — удивляется друг, — это связано с болью, а почему ты боишься темноты, ведь ты уже давно не маленький мальчик?» На это человек резонно отвечает: «А кто знает, сколько там дантистов».

Однажды я решил затронуть тему страхов в разговоре с восьмиклассниками. В том классе училась девочка Катя, очень умная и активная, всегда задавала интересные вопросы. Услышав тему урока, она сразу же начала тянуть руку до потолка. Оказалось, что накануне она натолкнулась в интернете на список «прикольных фобий», естественно, она тут же зачитала его, ко всеобщей радости.

Придя домой, я нашел в интернете подобный список — там действительно есть примеры, заставляющие задуматься. Например, есть фобии, которые верующим людям покажутся слишком похожими на беснование. Это стаурофобия — боязнь крестов и распятий, иерофобия — страх перед священниками, погонофобия — это не страх перед военными, как можно подумать, это боязнь бородатых людей. Кстати, у бородатых тоже есть своя «фирменная» фобия — ксирофобия — боязнь бритвы. Еще есть тепеофобия — страх перед религиозными обрядами, ну и последний пример — уранофобия — страх перед раем. Совершенно непонятно, как проявляется последний вид страха, скорее всего, его может диагностировать только апостол Петр возле райских врат.

А есть еще страхи, которые, наоборот, характерны для церковных людей. Демонофобия — страх перед демонами. Наверное, каждый церковный человек видел таких людей (обычно это бабушки), которые крестят все вокруг, боясь бесовского нападения. Особенно забавно наблюдать, как такие люди по многу раз подряд крестят рот, пока зевают, — непонятно, они боятся, что что-то войдет в них или, наоборот, выйдет? Еще существует гадефобия — это не боязнь змей и ящериц, а страх перед адом. Гилефобия — боязнь материализма, ересифобия — страх перед идеями, отличными от общепринятых. И моя любимая — папафобия — страх перед Папой Римским (это сугубо православная фобия).

Вот еще интересные случаи! Я считаю, что эти фобии характерны для подавляющего большинства мужчин. Пентерафобия — боязнь тещи, эргофобия — боязнь работы, ностофобия — страх перед возвращением домой… особенно если неприятности на работе, а дома теща — представляете, что тогда может произойти в душе у человека?!

Ну и наконец, самые экзотические из фобий. Вот еще одна моя любимая — гиппопотомомонстросеквиппедалиофобия (да!) — это боязнь… длинных слов. Если сейчас кто-то не улыбнулся, то, возможно, у вас гелиофобия — боязнь смеха. Еще один популярный пример экзотического страха — анатидаефобия — это навязчивый страх, что где-то в мире есть утка, которая постоянно следит за вами. Еще есть фобии, с которыми вообще непонятно, как жить, — оптофобия — это не страх перед походом в супермаркет, как может показаться, это боязнь открывать глаза. Еще есть панафобия — боязнь всего, и венец этого списка — фобиофобия — боязнь перед страхом. На эту тему даже есть стишок-пирожок:

Наверное, кого-то удивило, что тут вроде бы была заявлена такая серьезная тема, а разговор ушел в какой-то стеб и веселье. На самом деле все это неспроста. Юмор — это, пожалуй, наиболее популярная форма защиты от страхов.

Только вспомните, какие темы для анекдотов самые распространенные? Во-первых, это тема болезни и смерти — черный юмор, а во-вторых, это тема взаимоотношения полов. Это темы, которые затрагивают два наших базовых чувства — страх и желание. В свете того, что я сейчас сказал, становится понятным, почему мы любим шутить про смерть — это то, чего мы боимся сильнее всего на свете, но почему объектом для шуток становится секс? Потому что секс тоже вызывает у нас страх, ведь эта тема связана с тайной зарождения новой жизни (эта тайна объясняет и наше собственное появление на свет), а любая тайна вызывает страх. А еще мы все очень боимся оказаться несостоятельными в отношениях. Это действительно пугает. Но на эту архиважную тему мы подробно поговорим во второй части.

Вот один пример связи страха и юмора из недавнего прошлого. Наверное, всем хорошо известно имя советского писателя Михаила Зощенко — от его сатирических рассказов и фельетонов хохотала вся страна. И не случайно, что на дворе были самые страшные годы — 1920-1930-е — голод и репрессии. Но гораздо интереснее разобраться в том, почему сам Зощенко стал сатириком. Объяснение этого феномена можно найти в его последней книге, которая называется «Перед восходом солнца». В начале книги автор задается вопросом, почему он всю жизнь ощущал себя глубоко несчастным человеком. Зощенко честно сознается в том, что его искрометный юмор — всего лишь попытка заглушить страх перед жизнью, который он испытывал, сколько себя помнил. Увлекшись идеями психоанализа Фрейда и учением академика Павлова о рефлексах, писатель решил докопаться до причин своей меланхолии, корни которой он был намерен искать в детских психологических травмах. Книга читается как детектив — писатель ищет зацепки сначала в событиях недавних лет, потом углубляется все дальше и дальше, доходит до раннего детства. Наконец, сопоставляя обрывки рассказов родных о своем младенчестве и собственные детские кошмары, он таки находит то событие, которое так сильно напугало его и омрачило всю его дальнейшую жизнь (не стану спойлерить, сами почитайте). По признанию Зощенко, это открытие вернуло в его душу давно утраченную детскую радость. Кстати, изначально писатель хотел назвать свою книгу «Ключи от счастья».

Но вообще этот прием — использование смеха в качестве защиты от чего-то пугающего, осмеяние самого объекта страха — известен человечеству с древнейших времен. Приведу еще один неожиданный, но весьма показательный пример — игра в жмурки (сам был сильно удивлен, когда прочитал про это!). Оказывается, это очень древняя игра (после прочитанного ее уже трудно назвать забавой), она возникла давным-давно и распространена по всему миру. При своей кажущейся легкомысленности игра эта наделена глубоким символическим значением. Дело в том, что ведущий изображает не что иное, как саму смерть (он мертвец, «жмурик», вот почему игра так называется). Именно поэтому ведущий играет с завязанными глазами, ведь смерть слепа — она представитель потустороннего мира и не видит живых (других игроков). Да, смерть слепа, она хватает всех без разбора — старых и молодых, мужчин и женщин, богатых и бедных. У нас нет никакого способа защититься от нее. Защититься нельзя, но оказывается, над смертью можно… поржать! Один из вариантов игры в жмурки предполагает, что игроки должны подбегать к ведущему и издеваться над ним — отвешивать пендели, щипать, обзывать, смеяться, а ведущий должен угадать имя того, кто это делает. Если ведущий угадал имя, игрок выбывает (символически умирает). То есть что получается? Оказывается, смерть не нужно бояться, ее можно обмануть (хотя бы на время, хотя бы понарошку), ее можно пнуть, ущипнуть, обозвать дурой, и при этом тебе (если повезет) ничего не будет! Всем весело, все счастливы!

Но страх смерти — это лишь один из краеугольных страхов человека. Немецкий теолог и философ Пауль Тиллих утверждал, что все наши страхи могут быть сведены к четырем главным страхам (Тиллих назвал их «первичными тревогами»):

Получается, что даже те странные и забавные страхи, о которых речь шла в начале, коренятся в одном из четырех перечисленных. Так страх перед работой, видимо, связан со страхом потери свободы, потому что работа, тем более нелюбимая, — это утрата свободы, невозможность делать то, чего по-настоящему хочется. Сюда же можно отнести и страх перед бдительной уткой, ведь, если кто-то постоянно за тобой следит (пусть даже это будет безобидное существо), ты уже не можешь чувствовать себя свободным, ощущение контроля лишает чувства свободы. А вот ересифобия — это скорее к страху одиночества, потому что ничто так не разделяет людей, как несогласие в важных вопросах. Ну а страх перед длинными словами куда? Думаю, к страху потери смысла, ведь зачастую многословие, громоздкие слова затуманивают суть, лишают сказанное смысла. Про то, что страх перед смертью может принимать разные формы, я уже говорил.

Единственное, что трудно куда-то определить, — это страх перед тещей. Я долго об этом думал и понял, что в этой фобии много нюансов. Например, если теща приехала на пару дней, а осталась на месяц — это к страху потери свободы. Если жена, чуть что не так, собирает чемодан и уезжает к маме — это к страху одиночества. Если молодой семье приходится жить вместе с тещей — это скорее к страху потери смысла жизни. А если у тещи была пятерка по химии или она просто дама крупная, то это вообще к страху смерти.

Когда нам не хватает чувства юмора, чтобы справиться со своими страхами (порой страх может быть столь велик, что уже не до смеха), мы обычно идем с ними к одному из двух специалистов — к священнику и психологу. Религия и психология — это две традиции, которые берутся дать испуганному человеку утешение. И хоть религиозная традиция насчитывает тысячи лет, а психологическая всего полторы сотни, им есть чему поучиться друг у друга. Ведь порой мы, верующие люди, оказываемся совершенно беспомощными перед лицом самых простых проблем.

У меня есть друг, диакон. Как-то раз он уезжал по делам в далекий сибирский город, в ту пору на душе у него было тяжко, он был в унынии. Где христианину искать утешения? Отец диакон отправился на службу в местный храм и решил исповедаться. Он рассказал священнику о том, как тяжело у него на душе, но не стал говорить, что сам он священнослужитель. Молодой батюшка его внимательно выслушал и говорит: «Знаете, я бы посоветовал вам в ближайший месяц или два причащаться каждое воскресенье». На это диакон ему отвечает: «Так получилось, что последние несколько лет я причащаюсь каждое воскресенье и даже чаще». Батюшка был совершенно обескуражен таким ответом, помолчав, он сказал: «Даже не знаю… может быть, вам тогда, наоборот, какое-то время не причащаться?»

Многие священники сами признаются в том, что порой не знают, о чем говорить в целом ряде случаев. Какое-то время назад мой друг-священник пришел к горькому выводу: «Вот я служу священником уже четверть века, среди моих духовных чад есть люди, которые ходят ко мне на исповедь все эти годы. Они из раза в раз рассказывают мне об одних и тех же проблемах, а я никак не могу им помочь!» Это мудрый и честный священник, и, желая помочь людям, он получил психологическое образование и теперь успешно применяет полученные знания в своей пастырской практике. По-моему, он — настоящий молодец!

Священникам есть чему поучиться у психологов. И речь не только о знаниях, но и об отношении к людям. Ведь вы никогда не увидите психотерапевта, ругающего и унижающего пациента (если только этот психотерапевт не практикует провокативную терапию — наблюдать за этим жутковато), а вот священник, отчитывающий «нерадивого грешника», — это, увы, не редкость. Но ведь сам священник перед исповедью говорит, что Церковь — это «врачебница», больница, а грешник — больной, страдающий от своего душевного недуга, а не преступник на судебном процессе.

Да, психология приходит на помощь современным священникам, но и христианство не остается в долгу. Среди психологов немало верующих людей, есть даже кафедры и целые институты христианской психологии. Верующие психотерапевты исследуют не просто психологические процессы, происходящие в человеческом сознании или бессознательном, а живую душу, их задачей является помочь человеку раскрыть в себе образ Божий. Как сказала мне одна из таких психологов, «моя задача — помочь человеку стать таким, каким его задумал Бог».

И все же большинство психологов стоит не на позициях веры, а на позициях материализма. Мне показалось очень интересным и важным попробовать сопоставить два подхода к теме человеческих страхов — психологический (материалистический) и христианский (религиозный). Понятно, что это два принципиально разных подхода, вопрос в том, что именно может предложить испуганному человеку психолог-материалист, а что — священник?

Должен честно признаться, я много учился и читал, чтобы как-то разбираться в христианстве, а вот в психологии я дилетант. Ситуация осложняется еще тем, что на сегодняшний день существует множество психологических школ, и по целому ряду вопросов разные школы могут высказывать взаимоисключающие мнения, правда, конкретно по вопросам страхов у материализма в принципе выбор не столь уж велик. Говоря о подходе психолога-материалиста, я прежде всего ориентировался на работу известного современного психолога-экзистенциалиста Ирвина Ялома «Дар психотерапии». Чем примечательна эта работа? Книга адресована молодым, начинающим психологам, в ней именитый терапевт дает практические советы о том, что говорить людям в тех или иных ситуациях. В частности, в самой книге упоминается о «первичных тревогах» и о том, что можно сказать пациенту по поводу каждой из них. Ценно то, что Ялом пишет очень честно, даже на «неудобные» темы.

Итак, посмотрим с двух позиций — психологии и христианства — на те четыре главных страха, которые были перечислены выше.