…Космический корабль стартовал в десяти километрах от Цветограда. Здесь, недалеко от моря, специально оставили пустое место, чтобы проводить небезопасные эксперименты. Пятнадцать лет назад среди степных курганов заложили первые камни фундамента гигантского цеха, который был сооружен из прозрачного вещества. Пятнадцать лет шла напряженная работа сотен ученых, инженеров, десятков различных институтов. И вот посреди гигантской площади появился невиданный аппарат. О нем заговорил весь мир. Несколько месяцев назад этот аппарат вернулся из пробного путешествия к системе Центавра. Теперь «Мысль» была готова стартовать в неизвестность — в другую галактику…

Многотысячные толпы людей напирали на барьеры, изменяя многолетней привычке к выдержке. Всем хотелось добраться до поля, где стоял звездолет, который сверкал белыми спиралями в лучах солнца. Но за барьер не допускали никого, даже родственников космонавтов и представителей Всемирного Совета Народов.

Не было пышных речей, патетических слов. Говорили переполненные до предела сердца крепкими пожатиями рук, скупыми пожеланиями успеха. В стройной шеренге замерли двенадцать молодых ученых и инженеров. Они сознательно уходили от солнца, цветов, любимых девушек во мрак, в неизвестность ради торжества Знания.

Георгий с гордостью посмотрел на молодые лица.

Вот Джон-Эй. Опытный штурман! На волевом лице его не прочитаешь ничего. Глаза сухие, хотя в груди, возможно, буря. Он сдержанно машет рукой своей старенькой матери. Не увидятся уже они, навеки провожает мать своего сурового сына во мрак небес. И смотрит она на него так, будто Джон-Эй лежит в гробу. Сердце матери не хочет понимать, что эта разлука — ради других, далеких, тех, которые придут из небытия в ясный, построенный предками мир.

Орамил и Тавриндил. Два юноши-астронома из Афин. Они весело смеются, пытаются согнать выражение грусти с милых личек своих девушек. Отличные ребята. Их черные южные глаза будут искриться смехом даже тогда, когда смерть предстанет перед ними…

Новые члены экипажа тоже по сердцу Георгию. Вот биолог Вано — великан с Кавказа. Механики Антоний и Вильгельм — братья-близнецы, оба рыжеволосые, веселые, оба энтузиасты космических путешествий. Второй штурман Борислав, медик Джар и энергетики Симон, Иосиф и Дэн — также испытанные ученые, и им можно довериться в любых обстоятельствах.

Георгий решительно подошел к микрофону и поднял руку.

— Друзья! — загремел его голос над полем. — Через час — вылет! Я понимаю ваши чувства, но осторожность требует, чтобы за полчаса до старта не было ни одного человека в пределах пяти километров! Прощайте, дорогие друзья, до встречи с вашими потомками!

Толпа зашумела. Близкие и родные вылетающих не выдержали; перегибаясь через барьер, они со слезами на глазах целовали сыновей, братьев, любимых. А с задних рядов уже взлетали в воздух легкие вертолеты и несли людей прочь от стартового поля. На башнях непрерывно крутились телекамеры, которые передавали в эфир все, что происходило вокруг.

Внизу гигантского цилиндра открылся вход. Один за другим члены экспедиции исчезали в аппарате. На поле остался только Георгий. Он с грустью оглянулся вокруг. Марианна не пришла. Не пришла! Ну и пусть!..

Два часа сорок пять минут. Двадцать первое августа. Две тысячи пятьдесят восьмой год. Осталось пятнадцать минут до старта.

Георгий повернулся к аппарату, сутулясь, подошел к люку. Переступив возвышение у входа, оглянулся еще раз, в последний раз.

Поле было пустынным. Над холмами кружили подорлики или коршуны, высматривая добычу. На горизонте дымилась земля, казалось, что там волнуется море или бегут, перегоняя друг друга, стада ягнят. Далеко в голубом тумане темнели здания города, ветер доносил издалека аромат цветов и жизни. Тишину нарушали только скрип автоматических телеобъективов на башнях и едва слышный шелест ветра.

Острая нервная боль пронзила тело Георгия. Он отступил шаг назад и резко повернул рычаг на пульте у входа. С мощным хлопком закрылись массивные двери. Еще поворот рычага. Магнитное поле уничтожило щели между дверью и стеной. Теперь те, что зашли внутрь, были полностью изолированы от внешнего мира.

Внутренним лифтом Георгий поднялся наверх, вошел в командирскую каюту. За ним автоматически закрылись прозрачные двери. За пультом в кресле, слева от командирского места, уже сидел Джон-Эй — первый помощник Георгия.

— Все на местах, — скупо сказал он. — Амортизация включена. Можно давать старт. Осталось пять минут.

Георгий молча сел в свое кресло, пристегнул широкие мягкие ремни. Протянул руку к пульту. Справа вспыхнул небольшой экран. На нем появилось внимательное лицо пожилого человека с седыми волосами. Мужчина грустно, но ободряюще улыбнулся. Это был Президент Всемирного Совета Народов.

— Земля благословляет вас, дорогие сыны! — сказал он. — Высоко держите флаг нашей цивилизации. Наши потомки будут ждать великих сокровищ Знания, ради которых вы улетаете…

— Мы будем помнить ваши слова, — тихо ответил Георгий, сдерживая волнение. — Прощайте…

Экран погас. Наступила грозная тишина. Лицо Джон-Эя окаменело, он впился неподвижным взглядом в перископ. Там, на светло-голубом фоне неба, медленно проплывало маленькое облачко. Казалось, оно посылало последний прощальный привет от имени Земли смельчакам. Вот облако закрыло светило. Стрелка атомных часов коснулась роковой черты. По стенкам каюты поплыли солнечные пятна.

Руки Георгия тяжело легли на командирский пульт…