До начала выступления оставалось несколько минут. Георгий промчался по центральной площади и остановил свой лимузин возле Дворца съездов. Широкими мраморными лестницами поднялся до колоннады. И вдруг остановился. Из за колонны метнулась тень, фигура женщины в легком розовом наряде.

— Марианна?! — удивленно воскликнул Георгий.

— Да, я! — приглушенным голосом ответила девушка, судорожно сжимая руки. — Ты последние дни совсем не хотел видеть меня, ты избегал наших встреч… ты… ты не любил меня никогда!..

Высокий лоб Георгия покрылся бледностью. Синие глаза заблестели. Но слова текли сдержанно, спокойно:

— Это неправда! Нет и не будет в мире другой любви у меня, кроме любви к тебе… Но ты же знала, что мы готовили корабль. У меня не было времени… Вылет — завтра!..

— Так почему же ты не возьмешь меня?.. — простонала девушка. Ее большие черные глаза, окруженные длинными ресницами, излучали необычную нежность. Лицо было усталым, полные темно-красные губы вздрагивали.

Георгий не выдержал. Трудно смотреть в такие волшебные глаза любимой девушки. Он отвернулся.

— Ты знаешь, почему я не могу взять тебя, — едва выдавил он из себя.

Марианна поправила тяжелый узел волос. Легкий ветер с моря озорно трепал блестящие черные кудри. На ресницах у девушки повисла прозрачная слеза. Но в следующее мгновение Марианна решительно вытерла ее. Глаза ее стали сухими, строгими.

— Значит, не возьмешь меня?

— Нет, Марианна, не возьму!

Твердыми шагами Георгий прошел мимо девушки, поднялся на трибуну. Старался не встречаться с ее укоризненным взглядом. Ведь все решено! Его больше нет на Земле! Это — последнее прощание!

Затаив дыхание, впились глазами сотни представителей различных народов Земли в оратора. Для людей двадцать первого века все это казалось непостижимым. Реальным, родным и близким был только голос Георгия:

— Дорогие друзья! Сегодня наша наука празднует завершение создания небывалого звездолета. Отныне ограничения в скорости передвижения, предсказанные теорией относительности для материальных тел, разрушены. Еще недавно считалось, что скорость света — это предел для любого полета, что человечество никогда не сможет вырваться за пределы ближайших систем, так как никакой жизни не хватит для таких полетов. Но наука разрушает все границы, которые сам перед собой устанавливает консервативный разум. Вы знаете, что год назад был построен аппарат, который достигает любых скоростей. Все это даже создателям аппарата казалось невероятным. И полет звездолета «Мысль» до Альфа Центавра и обратно за десять дней по относительному времени корабля убедил всех. Факты сильнее консервативной привычки!..

Науке удалось создать мощное дегравитационное поле, и, таким образом, использовать новый источник энергии — энергии гравитации. Аппарат, окруженный дегравитационным полем, может полностью изолироваться от сил мирового притяжения! Квантовый предел для нашего корабля не существует!..

Зал Съездов загремел бурей аплодисментов. Георгий сдержанно поклонился, поднял руку.

— Не было только антивещества, чтобы осуществить наше путешествие. Запасов Земли не хватает для такой цели. И вот… — Георгий тяжело вздохнул, — трагедия экипажа «Огонь» помогла нам. Мы летим к звезде «Чужой», где попробуем добыть запасы антивещества. «Мысль» оборудована для путешествия в антимир…

Георгий помолчал.

— Друзья! Мы прощаемся с вами! Нас двенадцать человек. Вы не встретитесь с нами, если даже все члены экспедиции вернутся домой…

В задних рядах послышался тяжелый вздох, приглушенный плач. Присутствующие тревожно оглянулись. К выходу быстро шла высокая фигура в розовом. Вот она на минуту остановилась, повернулась. Блеснули неповторимые, страстные глаза. Девушка открыла дверь.

Пальцы Георгия до боли впились в барьер трибуны, но лицо сохранило спокойствие. Двери закрылись. За ними исчезла Марианна. Родная, чудесная, любимая…

Надо сдержаться! Впереди — бездна, которую необходимо побороть ради далеких, неведомых потомков. А для себя — ничего!

Ровным, спокойным голосом, будто ничего и не произошло, Георгий продолжил:

— После путешествия к антизвезде мы полетим в соседнюю галактику — Большое Магелланово Облако. О жертве не надо говорить. Человечество не на такие жертвы идет во имя науки, во имя познания Вселенной! Цель — грандиозна! Я горжусь тем, что руковожу такой необычной экспедицией!..

Конечно, жаль, что вы, наши современники, не увидите результатов наших исследований. Огромная скорость космолета, разрушая привычные представления о времени, перенесет членов экспедиции в далекие будущие годы. Мы, если останемся живы, встретим здесь, на Земле, далеких потомков, удаленных от нас на тысячи лет. Но первый и последний человек — это члены одного и того же великого человеческого рода! Значит, наш долг — нести огненную эстафету Науки через мрак Времени и Пространства к Бесконечности!..

В полной тишине сошел Георгий с трибуны Съездов, исчез за дверью. И все еще неподвижно сидели представители народов Земли в зале и миллионы зрителей у телевизоров. Все были поражены величием необычного научного подвига…

…Георгий зашел в рубку радиостанции Института Космонавтики. Навстречу ему шагнул от пульта смуглый живой парень с черными, как смоль, волосами.

— Вызовите всех членов экспедиции! — приказал Георгий.

— Слушаюсь! — Парень, завистливо поглядывая на синеглазое лицо начальника небывалой экспедиции, быстро орудовал кнопками и рычажками на пульте. О, как бы он хотел улететь вместе с ним в черную неизвестность! Не потому, что эту белокурую шапку волос знает каждый человек на планете, что многие девушки вздыхают вечерами, рассматривая строгое лицо на фотографии. Он хотел бы краем глаза заглянуть в далекие миры — неизвестные, необычные, бесконечные…

Одна за другой над пультом загорелись одиннадцать маленьких цифр. Все члены экспедиции были на своих местах. Парень повернулся к Георгию.

— Можете говорить…

— Друзья! — Георгий встал перед телеобъективом, в голосе его слышалось волнение. — Напоминаю, что завтра в три часа дня — вылет. Прощайтесь с родными, погуляйте в последний раз по родной Земле. До свидания, дорогие друзья!..

На пульте погасли красные огоньки. Георгий горячо пожал руку радиста.

— Значит, я больше не увижу вас? — с каким-то страхом прошептал парень.

Георгий долго и внимательно смотрел в самоотверженные глаза юноши, потом грустно покачал головой.

— Нет! Не увидишь… Но меня встретят твои далекие потомки. Разве это не все равно?..

— Я верю вам… Но я не все понимаю!..

Георгий не ответил, ушел. Ему еще самому надо было осознать то, что должно произойти. А сознание до сих пор не охватывало будущего полета во Вселенную.

Разум создал аппарат, который переворачивал все представления людей о Времени и Пространстве, Разум проложил пути на звездных картах в другие океаны материи, Разум же оставлял позади все, что было дорого для сердца — Землю, родных, любимую девушку…

Георгий остановился на огромной площади родного города-сада, задумался. Может, разыскать Марианну? Нет! Не надо бередить старые раны, которые до сих пор кровоточат! Если он сумел противостоять своей безграничной любви и горячим просьбам Марианны, то теперь недостойно отвергать давние решения — решения Разума!..

Где-то в глубине сознания жужжала ехидная мысль:

«А знаешь ли ты, что важнее, чьи решения — Разума или Сердца? Уже одно то, что ты думаешь об этом, говорит о равноценности того и другого».

Нет! Лучше не думать! К людям, к радости и веселью!

Послышались голоса совсем рядом. Его узнали, группа юношей и девушек приветствовали его. Искренность и неподдельное восхищение было написано на молодых лицах. Георгий помахал рукой, улыбнулся и быстро пошел к краю площади.

Мимо проплывал открытый вертолет. Георгий остановил его, взбежал по лестнице к сиденью, бросился на мягкие подушки.

— В «Небесную симфонию»…

Запел под винтами ветер, облака из далекой синевы летели навстречу. Ажурные кровли города поплыли вниз, в волнах моря блеснули искорки красного солнца, заходящего за красочный горизонт…

…Неслышно гудели мощные воздушные винты, поддерживая огромное помещение «Небесной симфонии», которая кружила над морем. Со стен свисали гирлянды чудесных ароматных цветов, вьющиеся темно-зеленые растения. Издали сооружение было похоже на большой вазон с цветами, что витал в воздухе под облаками.

«Небесная симфония» была прекрасным местом для отдыха. Целые семьи, влюбленные пары, друзья находили в этом романтическом убежище на небесах все развлечения, которые желали сердце и душа, переполненные чувствами. Георгий еще не был здесь. Годы учебы и терпеливой подготовки к полету не давали возможности оторваться от бесконечных забот. Он мечтал вместе с Марианной побывать вот в таких местах… Но жизнь рассудила иначе! Он не сожалеет о том! Он не жалеет, что личная жизнь не удалась, что их — красивых и влюбленных — разделит навсегда черная, непонятная пропасть. Не жалеет?.. Но почему же так щемит сердце, болит душа? Разве они не подчиняются обязанности? Почему так часто вспоминается милый островок среди Днепра?..

Послышались звуки волшебной нежной музыки. Они вырастали, усиливались, невидимыми волнами плыли в пространстве. Наконец, вертолет повис у приемной площадки сооружения. Георгий поблагодарил пилота и вышел из машины, которая сразу же улетела. Сделал несколько шагов, оглянулся.

Солнце зашло за горизонт, в городе загорелись огни. Здесь воздух еще рассеивал последние лучи дня, высеребривая прозрачные стены небесного здания.

Георгий, посмотрев зачарованным взглядом на багровый горизонт, направился по розовой лестнице вверх. Навстречу ему вышла веселая улыбчивая девушка в нежно-голубом платье. Она увидела вновь прибывшего и окаменела. На лице появилась растерянность.

— Вы узнаете меня, Георгий? — спросила она, все еще не веря глазам. Густой румянец заливал ее щеки.

— Аннабела? — удивился Георгий. Это была его школьная подруга. — Откуда ты здесь?..

— Чему ты удивлен? — спросила в ответ девушка. — Разве это не почетная работа — устраивать досуг людей? А ты разве не сюда пришел?..

— Нет, нет! Бела! Дорогая! Прости, я не то хотел сказать… Но ты помнишь, как мы мечтали, как учились вместе…

На нежных щеках Аннабелы пролетела тень печали. Она опустила золотые ресницы вниз.

— Помню… Я никогда не забывала те далекие сказочные времена. Ты ничего не помнил, не видел…

— О чем ты, Бела? — Голос Георгия был растерянным, он пытался взглянуть в глаза девушке.

Аннабела покраснела, потом, пересилив себя, весело рассмеялась, смахнула невидимую слезу.

— Пустое! Ты лучше скажи: что привело тебя сюда? Ведь завтра вылет?..

— Ну и что же? Разве мне нельзя в последний раз, перед прощанием погулять как следует?..

— А как же… она…

— Что? — Между бровями Георгия пролегла резкая складка.

— Ты понимаешь, о чем я говорю… Я все знаю. Все!

— Ты о Марианне?

— Да!

— Не надо… Не надо! Я пришел сюда, чтобы забыть ее! Она зовет меня обратно, властно зовет, а я — ты слышишь, Бела, — а я не имею права!..

— Забыть? — Аннабела грустно улыбнулась. — Хотела бы и я забыть многое в жизни, но…

Она замолчала на полуслове. Глаза Георгия были закрыты. На висках пульсировала жилка. Тогда девушка сжала его ладонь, в ее глазах блеснул дерзкий огонек.

— Эй, друг! Почему раскис?..

Судорога боли прошла под кожей на лице Георгия, а в следующую минуту он уже овладел собой. Синие глаза заискрились, исчезла бледность.

— Я рад побывать у вас!..

— Но помни — у нас нельзя быть печальным! Здесь надо только веселиться!

— Я для этого и пришел сюда…

— Тогда вальс со мной. «Солнечный вальс»!

Девушка махнула рукой кому-то в глубине помещения. Полилась музыка вальса в огненном, энергичном темпе. Аннабела перегнулась через руку Георгия, и они закружились по зеркальному полу танцевального зала среди десятков других пар.

Девушка, цветы, веселые люди — все это смешалось в глазах Георгия. Он чувствовал горячее тело, он видел искры зеленых глаз, он чувствовал что-то такое, что предшествовало забвению. О, если бы, если бы забвение! Хоть на эти последние полсуток! До того времени, когда вокруг будет корабль и Вселенная!

Но нет! Не забыть ему о полете, о скорой разлуке с Марианной! О, Марианна! Где ты?..

Танец закончился. Георгий остановился, с благодарностью склонился перед Аннабелой. Она, тяжело дыша, улыбаясь, легко положила свою руку на его локоть.

— Что ты хочешь теперь, друг?..

— Вина! Старинного, хорошего вина. Впервые в жизни! И, может, в последний раз!

В голосе Георгия послышались нервные нотки. Девушка с пониманием посмотрела на него, подвела к украшенному столику. Рядом был барьер, а внизу — два километра пространства до земли. Георгий посмотрел вниз, залюбовался ночной далью. На темном фоне переливались живые разноцветные огоньки города, и казалось, что это какая-то неведомая звездная система повисла в небе.

«Я даже думать начинаю по-космически», — с иронией подумал Георгий. Аннабела коснулась плеча, показала вниз.

— Осторожно…

Он засмеялся.

— Ты забыла, куда мы завтра летим?!.

Девушка смутилась, вышла. Через минуту она, вернулась, неся на подносе бутылку золотистого старинного вина и поднос с ароматными сочными грушами. Георгий налил два бокала, один подал Аннабеле, глядя на знакомые ему с детства черты милого молодого лица.

«Может, хоть твои чары, волшебство детской любви закроют от меня образ Марианны, — подумал Георгий. — Дай, дай мне забвение».

Оба отпили по глотку тягучей жидкости, засмеялись, потом выпили все до дна. Горячая волна ударила в не привыкший мозг, хмель — приятный, как сон о детстве, всколыхнул уснувшую душу…

— Песен! Я хочу песен, — прошептал Георгий. — Ты попроси…

— Сейчас, — ответила Аннабела. — Я закажу специально для тебя… Современную народную песню…

Девушка отошла к наряженной цветами эстраде. Руководитель оркестра с огромной седой шевелюрой кивнул ей, махнул смычком. Свет погас. На фоне темного зала возникло звездное небо, Млечный Путь. Из глубины далеких миров едва заметными контурами начал вырисовываться образ женщины в прозрачном наряде. Почти неслышными аккордами оркестр заиграл волнующую мелодию. Казалось, те звуки неслись из неизвестных систем, они звали, возбуждали, грустили.

Белые руки женщины, как крылья сказочной птицы, протянулись вперед, будто хотели обнять далекие созвездия. В пространство полетели серебряные звуки странной песни:

Песня замерла, и последние слова подхватило далекое эхо где-то над морем. Зажегся свет. Послышались крики одобрения. А Георгий, закрыв лицо руками, сидел неподвижно.

— Что с тобой, Георгий? — испуганно прошептала Аннабела. Затем поняла — песня! Ее друг никуда не убежал от непреодолимого чувства, оно таилось в каждой щели души и сердца.

С эстрады зазвучали бурные аккорды танца. Пальцы Аннабелы запутались в белых кудрях Георгия. Он поднял голову, провел рукой по глазам, будто снимая паутину, и встал. Снова вихрь музыки подхватил их, и снова они летели с девушкой в мир старой и вечно новой сказки — сказки забвения. А когда на востоке проснулся рассвет и зарозовели стены «Небесной симфонии», Георгий опомнился от чар и пошел к выходу. Аннабела догнала его, остановила…

— Друг, — тяжело дыша, сказала она. — Неужели все…

Он молчал. Девушка обвила его шею руками. Горячие губы обожгли, взволновали. Но молниеносно перед мысленным взором предстали большие, как мир, глаза Марианны — единственные на Земле. Георгий осторожно отклонился, крепко сжал руки Аннабелы.

— Нет, нет! — прошептал он.

Она кивнула. Глаза девушки улыбались, но в них стояли слезы.

— У вас такое заведение, — пошутил Георгий, — где не разрешается грустить. Прощай, Аннабела! Прощай, мой друг!..

Он сел в воздушный лифт, еще раз улыбнулся девушке, нажал на рычаг. Лифт плавно пошел вниз, держась в равновесии на мощных струях сжатого воздуха.

И долго еще стояла зеленоглазая девушка среди цветов, склонившись над барьером, и смотрела в туманную даль. Слезы катились по ее молодым щекам, и утренний ветер высушивал их…