Глава 27

С потолка в жестяную банку, раскрытую с одного конца, тихо капала зеленоватая мутная вода. Она была отвратительна: горчила, кислила, оставляла после себя ощущение вязкости и привкус металла, но альтернативы ей попросту не было. Кап-кап-кап, расходились по темной маслянистой поверхности ровные небольшие круги. В такт им нервно подрагивало пламя внутри старой керосиновой лампы. Жгла она, правда, далеко не керосин, а подкожный жир тварей, растопленный на горячем дневном солнце. Жгла, то и дело плюясь, пуская в потолок колечки черного, как смоль, дыма, наполнявшего сырой, спертый воздух подвала тошнотворно-сладковатым запахом.

Я поудобнее перехватил неказистую винтовку и украдкой покосился на дверь. Скоро должны вернуться охотники. Вернуться и притащить тушку детеныша этих зверей. Тогда, может, хоть сегодня мы поедим.

Припасы, полученные в лагере, давно закончились. Да и никто не ждал, что мы протянем так долго. Обычно, чума сжирала человека за считанные дни, оставляя от него лишь иссохший, нестерпимо смердящий труп, но в нашем случае процесс затянулся уже на несколько месяцев. Прокаженные. Нет, в централке таких не убивали. Очень трудно поднять руку на того, с кем еще вчера ползал на вылазку, на того, кто прикрывал тебе спину и быть может, даже вытаскивал с того света. Нас попросту изгоняли в дикий, захваченный кровожадными тварями город, бросая в нем на произвол судьбы, а если кто пытался вернуться, то тогда уже от души кормили свинцом.

Я еще раз поглядел на свои тощие, покрытые черными шишками волдырей руки. Они не болели, не мешали двигать пальцами, да и вообще никак толком не ощущались. Разве что чесались иногда. Роди Пыт верил, что если нам удастся перебороть болезнь, то нас примут обратно, а может быть, мы даже поможем сделать им сыворотку, защищающую от болезни. Верил, до сегодняшней ночи. Он умер. Жар, появлявшийся на последних стадиях проклятой заразы сжег его тело изнутри, оставив к утру лишь холодную сморщившуюся, скользкую и нестерпимо смердевшую оболочку. То же ожидало и всех нас. Впрочем, некоторые, как и Роди, продолжали думать, что им, именно им удастся перебороть чуму. Наивные идиоты.

Я глянул на дремавшую у стены девушку. Свалявшиеся черные волосы, бледная, почти мертвенно-белая кожа, покрытая черными шариками волдырей, и грязное тряпье, накинутое поверх тощего, мелко дрожавшего от холода тела. Девушка дремала, а может уже и вовсе — бредила. Чем мы с ней думали, когда записывались в эту долбаную программу возрождения? Хотели дожить до открытия бессмертия? Посмотреть будущее? Идиоты. Но откуда мы могли знать, что у человечества нет никакого будущего, а мы, будто крысы, забившиеся в эту вонючую каморку, будем медленно подыхать от холода голода и чумы?

В дверь постучали. Раз, другой, третий. Свои. Скорее всего. Я вскочил, закинул винтовку за спину и рванул со всей силы старый, временами клинивший засов. Тяжелая железяка неохотно, со скрипом подалась. Дверь тут же открылась оттолкнув меня в сторону и стальной, покрытый ржавчиной брусок, ударился об пол, издав при этом, глухой, гудящий гул. В помещение тут же ворвались двое человек, тащившие на себе третьего. Один из них нес бедолагу за руки, а другой – за единственную уцелевшую ногу. На месте второй у него болтался кровавый огрызок, наспех перевязанный какой-то грязной тряпкой.

Как только последний из них заскочил внутрь, я трясущимися руками поднял с земли засов, захлопнул дверь и кое-как приладил его на место. Больше гостей не ожидалось.

– ... да не стой же ты столбом, помоги, – рявкнул один из охотников, кладя глухо постанывавшего собрата на кучу грязного тряпья.

Окликнутый вышел из ступора, сковавшего его на какие-то доли секунды, подбежал к ним и принялся осматривать раненного. Длилось это недолго. Спустя минуту он встал и укоризненно покачал головой.

– Все. Он уже все, — слова, выносившие еще одному человеку смертный приговор, одно за другим вылетали из его рта и разбивались о густую, гудящую от напряжения тишину.

Охотники ничего не ответили. Лишь молча кивнули. А затем один из них присел на корточки, зажал несчастному бедолаге рот рукой, другой — достал из-за голенища сапога нож и резким движением полоснул раненного по горлу. Нас осталось всего четырнадцать.

– Эй, ты в порядке? — на мое плечо легла чья-то ладонь и как следует встряхнула, – Открой глаза!

Я повернулся. Сзади стояла ... Кожа на ее бледных руках сморщилась, тощие, как спички ноги, подгибались, спутавшиеся черные волосы скрывали лицо.

– Открой глаза, — вновь потребовала она и тряханула меня так, словно на ней был экзоскелет. Затем, она убрала назад свалявшуюся, покрытую пылью и корростой копну волос, до этого скрывавшую ее лицо, и я увидел два пустых темных провала глазниц, внутри которых начинало зарождаться едва различимое фиолетовое свечение, — открой глаза.

Страх вперемешку со слабостью тут же расползся по всему телу и маленькими молоточками заколотился в висках. Руки стали ватными, ноги подкосились, и я безвольно осел на пол, не отрывая глаз от стоявшего передо мной чудовища. То, что было когда-то девушкой, вновь открыло усеянный кривыми, но бритвенно-острыми зубами рот и рванулось вперед. Я рефлекторно замахнулся, пытаясь ударить чудовище, но то оказалось проворнее и со всего маху залепило мне своей когтистой лапой по лицу. Как ни странно, но боли не было. Голову лишь только мотнуло в сторону, да и то не сильно.

— Твою дивизию, шеф, — услышал я до боли знакомый голос. Это был Эдрих, и, Дагор меня сожри, как же хорошо, что это именно он, а не та ублюдина… из сна? — Сейчас наша очередь дежурить, подъем! Я не буду тут один сидеть, мне скучно! -- парень решил залепить мне еще одну пощечину, то ли не понимая, что из-за шлема они не имеют вообще никакого эффекта, то ли просто ради хохмы, но я перехватил его руку и отвел в сторону.

– И что, мне сплясать что ли?

– А, что умеешь? – парень отошел назад и уселся у стены напротив.

– Нет, – честно признался я, – в академии и учебке нас такому не учили, да и не сильно оно мне было нужно.

– Слушай… – задумчиво протянул Эдрих, осторожно отпихивая подбежавшую к нему Шельку в сторону, – Ты не обессудь, конечно, но твоего зверька я кормить не буду. Эта хитрая черная морда и так уже выпросила по батончику у каждого, пока они тут дежурили. И ты не поверишь, съела. Все семь штук, не считая того, что ты ей дал вчера. Это вообще как? Нормально? Она не лопнет?

Шелька возмущенно пискнула, затем подошла поближе к парню и начала тереться о его ногу, задрав мордочку и глядя тому прямо в глаза.

– Нет, нет, хрен тебе… – неуверенно промямлил Эдрих, не отрывая взгляда от зверька. Тот недолго думая запрыгнул к нему на коленку, затем цепляясь острыми коготками за края бронепластин, вскарабкался наверх, добрался до шлема и, недолго думая, лизнул его маленьким розовым язычком, оставив на стекле небольшой мутный развод.

– Ладно, хрен с тобой, держи, – оттаял парень, доставая из набедренного кармана батончик, – Только если лопнешь, потом не возмущайся. И хозяин твой тоже пусть не возмущает… Вот ведь маленькая срань! – возмутился он, глядя на то, как зверек подбегая ко мне, кладет батончик на пол и подталкивает его вперед, мол, смотри, что нашла, хозяин.

– Ну, было ваше, стало наше, – ехидно ухмыльнулся я, пряча батончик в карман. Пригодится на будущее.

– Да, чтоб я еще хоть раз этой хитрой морде поверил! – Эдрих раздосадовано хлопнув себя по коленке, – Слышишь, – он ткнул пальцем в сторону зверька, – Больше даже не надейся что-нибудь выпросить! Нихрена не получишь!

Шелька в ответ лишь невозмутимо пискнула, повернулась к нему задом и, махнув черным пушистым хвостом, запрыгнула ко мне на ноги и начала тереться о бронекостюм тихо урча. Я осторожно взял ее на руки и начал гладить, попутно открыв окно нейроинтерфейса, чтобы сориентироваться во времени. До подъема оставалось всего пару часов. Видимо, наша с Эдрихом смена оказалась последняя. Мда, надо было сказать парням, чтоб ставили меня в середину. Я-то приучен уже к долгому отсутствию сна и умею отдыхать так-вот урывками, а они – нет. Надо будет выяснить, кто у нас дежурил в середине отдыха, и приглядывать за ними, чтобы не клевали носом во время перехода. Кстати об этом…

Я перешел в панель отряда и открыл состояние костюмов. Целостность у всех была в полном порядке, что неудивительно, а вот остальные показатели мне очень не понравились. Заряда оставалось у всех примерно пятьдесят процентов, да и кислорода самому везучему из нас хватит еще часов на пять. Зараза. Придется все-таки дышать местным воздухом, пусть и через фильтры. Остается только надеяться, что мы ничего не подцепим, да и если вернемся на Тень – всем придется пройти карантин. С зарядом все еще печальней. При текущем расходе, через сутки, максимум – двое, наши костюмы превратятся в груду металлолома. Можно, конечно, развернуть встроенные в них солнечные панели, но идти с ними будет довольно неудобно, да и в случае прямого боестолкновения – быстро убрать не получится. Мощность у них, если честно, тоже такая себе. Растянут наши мучения на день. Впрочем, насколько я помню, эта модель брони оснащена еще и теплоотводом от тела пехотинца, что, в купе с панелями, и конвертерами кинетический энергии сочленений костюма, дает нам еще неделю минимум. Значит разумнее поступить так. В первой половине дня четверо разворачивают панели и идут с ними, а остальные их прикрывают, а потом – меняемся. Лучше, конечно, заряжаться всем сразу, но если твари застанут нас в таком виде, то, скорее всего, просто порвут на куски особо не заморачиваясь. С теплоотводом конечно идти то еще удовольствие. Будто тебя медленно заживо замораживают, и если не двигаться неторопливо, то вскоре можно перестать чувствовать руки, ноги, да и все остальное, болтающееся, но не менее важное. Можно еще попробовать включить теплообмен костюма с внешней средой и добывать энергию буквально из воздуха, но при внешней температуре меньше десяти градусов это будет совсем малоэффективно.

– Алекс, – оторвал меня от мыслей Эдрих, – А ты вот когда спал… Тебе ничего странного не снилось?

– Было дело, – ответил я, опуская Шельку на пол. Та еще немного покрутилась возле моей ноги, пытаясь поймать себя за хвост, а потом пискнула и убежала в угол, к банке жестяной банке и целому вороху фантиков от батончиков, – снилось, будто я – один из них, – рука сама собой указала на трупы, сваленные в дальнем углу, – сидел тут и ждал каких-то охотников, которые, вроде как, убивали детенышей тех тварей. И, по ходу дела все они тут умерли от какой-то болезни. Их специально выгоняли сюда из какого-то более крупного лагеря, чтобы они не заразили остальных… – я замолчал, пытаясь вспомнить сон, который уже успел потускнеть и разорваться на сотню серых бессвязных лоскутков.

– Мне показали другое, – сказал Эдрих, отстегивая короб от своей винтовки, – Будто бы я с какой-то девушкой поднимаюсь на крышу этого здания и там... Она спросила, красивая ли она. Если честно, на нее жалко было смотреть: тощая, со спутанными волосами, покрытая какими-то черными волдырями, но тот, в чьем теле я был, решил соврать. Просто потому, что очень сильно любил ее. А потом, – парень ненадолго замолчал, вспоминая детали сна, – она попросила запомнить её такой, какая она сейчас и застрелить. Видимо, не хотела жить больше. Или умирать долго и мучительно. Не знаю. Так или иначе, парень со слезами на глазах грохнул ее. А потом и себя пустил в расход. Знаешь, кстати, что самое удивительное?

– Что? – спросил я, пытаясь переварить поступившую информацию.

– Мы с братом, когда твари ушли, поднялись на крышу, – Эдрих снова выдержал паузу, то ли придавая значительности своим словам, то ли просто о чем-то задумавшись, – И там и вправду лежали два высохших трупа. Один – в обрывках сиреневого платья и чем-то похожем на туфли, другой просто в каких-то обносках и с винтовкой.

– Вашу мать, а вы с братом не подумали, что твари могли просто затихнуть и ждать пока мы нос отсюда покажем? – холодно бросил я, смерив парня полным осуждения взглядом, – Считай, что вам повезло. Нам всем повезло. Потому, что они могли подкараулить вас, а потом грохнуть, после чего ворваться сюда и перебить уже всех нас! И как два таких дурня дослужились до офицеров снабжения и логистики? В следующий раз, если что-то подобное захотите выкинуть – спросите сначала меня. Устроили, блять, самоволку.

– Ладно, ладно, не кипятись, – примирительно поднял руки Эдрих, – Не подумали, да. В следующий раз будем осторожнее. Но самое главное ведь, что? А то, что это место показало нам правду. Как оно было на самом деле. Странно, правда? Такое чувство… Будто часть этих бедолаг осталась тут. И показывает тем, кто случайно сюда забредает последние дни своей жизни.

– Ага, а ещё душа есть, и она после смерти куда-то там попадает, – скривился я. Не хватало еще, чтобы парни начали забивать себе голову всякой ерундистикой, вместо того, чтобы о деле думать. Хватит с меня одной чокнутой жертвы экспериментов.

– Не знаю, – неуверенно пробормотал Эдрих, – после всего, что мы тут видели… После фокусов, которые выкидывал Дейм… Вот честно, не знаю, что думать. Одно могу сказать наверняка – с этой планеты надо выбираться. И чем скорее, тем лучше.

Я ничего не ответил. А что тут ещё добавишь? В этом парень прав целиком и полностью – каждый новый день внизу увеличивает наши шансы бесславно подохнуть в этом гадюшнике.

– Ну, сам посуди, – продолжил Эдрих, – Мы сколько тут уже? Второй день? И четыре раза натыкались на следы деятельности человека, каждый раз заканчивавшихся для него весьма плачевно. Ангар, корабль, тот научный комплекс, этот подвал. Ни одного живого. Одни трупы. Даже бойцы братства и те, тут погибли, а уж они явно воевать умеют получше нас. Этот мир… – парень замолк на секунду, пытаясь подобрать нужное слово, – Он умирает. И я не очень-то хочу подыхать вместе с ним.

– Ты не прав… – раздался в ушах хриплый голос, а на краю зрения высветилась иконка Дейма. Очнулся.

– Ты как? – я уже было хотел вскочить, чтобы подойти к нему, но парень лишь отмахнулся.

– В порядке. Просто перенапрягся, – сказал он, и, судя по звукам, присосался к трубке с водой, – Сука, голова до сих пор раскалывается, – выдал он спустя минуту.

– А что ты вообще сделал? – уставился на него Эдрих, машинально прилаживая короб обратно к винтовке, – И нахрена?

– Всего лишь напугал то... – Дейм на секунду замялся, пытаясь отдышаться, – существо. Внушил ему, что мы очень опасный зверь, к которому лучше не подходить. И перестарался. Я ведь, фактически, сделал то, что под силу зрячим второго класса. Зачем? Не знаю. Просто, когда увидел его – понял, что если мы откроем огонь, то оно всех нас убьет. А дальше… Все случилось само. Я, – он снова умолк не закончив мысль.

– Что? – подбодрил парня Эдрих, заинтересованно уставившись в его сторону.

– Я ведь даже не помню, что было после этого, – продолжил Дейм, – Сначала какая-то тяжесть, боль в голове, а потом – темнота. Очнулся уже тут. Правда, есть одно но… – он снова приложился к трубке с водой, но на этот раз – ненадолго, – Тяжесть началась с того момента, как нас тут бросили. Это трудно объяснить… Но я, будто сам того не желая, создавал какое-то поле, которое отпугивало местных тварей. Или делало нас невидимыми для них. Или и то и другое сразу. Не могу объяснить. Не знаю, – парень умолк, уставившись в пол.

– Похоже на то, – задумчиво протянул Эдрих, – Твари… Они ведь напали, как только ты грохнулся на землю. А до этого нас не трогали. Слушай… Ты это… Извини за предсказателя херова. Я ведь… – он на секунду замялся, – Я ведь не верил во всю эту ахинею, понимаешь.

– Я и сам не до конца верю, – усмехнулся Дейм, – И уж тем более – не понимаю. Вы говорили тут о мире… Так вот, он не умирает. Он меняется. Медленно, постепенно, но необратимо. И для человека тут остается все меньше и меньше места. Но ты прав, – он кивнул в сторону Эдриха, – надо отсюда убираться. Вот только как?

– Найдем оружейников и попробуем через них, – вставил свои пять терринов я, выводя на нейроинтерфейс счетчик пуль в коробе своей винтовки. Меньше сотни. Хреново. Много пришлось потратить вчера, – Если твари не могут их отсюда вытравить, то наверняка у них и технологии нашего уровня и выход на орбиту планеты есть. Договоримся как-нибудь.

– Ну, тоже вариант, – ответил Эдрих, а Дейм молча кивнул.

Мы снова замолчали. Парни, видимо думали о чем-то своем, а я просто сидел и наблюдал, как Шелька играется с одним из фантиков. Зверек сначала толкал лапкой бумажку вперед и, как только она немного подлетала, прыгал следом, хватал её зубами и прижимал к полу. Потом она попробовала перевернуться на спину и по подкидывать бумажку лапками, но получалось у нее это плохо. То ли фантик для таких игр не подходил, то ли зверушка все еще не оправилась от многодневного голода и истощения. Вскоре Шельке это занятие надоело. Она прибежала обратно, запрыгнула ко мне на руки и снова начала тереться о костюм, тихо попискивая от удовольствия.

– Слушайте… – вновь нарушил тишину Эдрих, – Такое дело… – парень заметно волновался, с трудом выдавливая из себя слова, – Не знаю, кому из нас повезет выбраться с этой планеты, и не хочу, чтобы эта тайна умерла вместе со мной. В общем, Райн – кивнул в сторону дремавшего бойца, – не мой родной брат. Настоящий – погиб пятьдесят лет назад. Несчастный случай. А этот… Он лишь клон, выращенный на основе его ДНК. Я долгое время внушал Райну и себе, что у него просто обширная амнезия. Пересказывал все, что нам довелось пережить, старался воспитать те же привычки. Получалось плохо, но постепенно он мне поверил и начал воспринимать так же, как и настоящий брат. Да я и сам вскоре почти забыл о смерти настоящего брата. А та глазастая тварь, – Эдрих на мнговение замолчал, – она все достала. Залезла ко мне в мозги и вытащила момент смерти настоящего Райна. Потому меня тогда так и перекосило, – парень вздохнул, то ли собираясь с силами, то ли отгоняя мрачные мысли, но затем продолжил, – В армию мы с ним тоже подались, только чтобы покрыть расходы от выращивания клона. Дело в том, что его держали в пробирке не девять месяцев, а до взрослого возраста. Такой необычный заказ стоил недешево.

– Погоди, – удивленно пробормотал я, – а сколько же тебе сейчас?

– Сто пятьдесят шесть, – ответил парень, – Ему – он вновь кивнул на клона своего брата, – сорок семь. Правда он думает, что мы с ним близнецы. В общем, к чему все это. Если вдруг так получится, что я не выберусь с этой планеты, вы расскажите ему правду, хорошо? Мне будет уже все равно, а он… Заслуживает это знать.

– Это поэтому твой «брат» такой молчун? – спросил Дейм.

– Да, – немного помедлив, сказал Эдрих, – просто привык больше слушать, чем говорить. Так вы расскажете, если…

– Мы выберемся, – перебил парня я, – Все вместе. Или все вместе тут ляжем. Так что оставь свою тайну пока при себе. И прекрати деморализовывать остальных, пока я тебе по морде не…

«Тук-тук-тук» – донеслось со стороны двери идущей на улицу. Мы тут же притихли, напряженно вслушиваясь в тишину, моментально окутавшую нас своим густым туманом. Мгновения вновь потянулись медленно, одно за другим застывая в сыром, холодном воздухе подвала. Прошла минута. Пять. Десять. Мне уже начало казаться, что нам просто послышалось, как вдруг…

«Тук-тук-тук» – тихий стук повторился. Ровно три удара.

– Я… – подал голос Дейм, – Я чувствую. Это не тварь. Это – человек.