Для того чтобы человек принимал решения — и важные, и поворотные, и повседневные, его сознание должно быть максимально свободно. А когда оно связано массой самых разнообразных зависимостей, то где же тут свобода?

Мы и так от многого несвободны, и какой же смысл сверх этого загромождать свою жизнь — зависимостью от сигарет, от алкоголя, от наркотиков, от компьютера, от игры? Зачем превращать себя в какого-то Гулливера в стране лилипутов, который за каждый палец, за каждый волос на голове, за каждую ресничку был привязан к каким-то маленьким столбикам и не мог никуда двинуться? По крайней мере, эти путы — те, от которых мы можем быть свободными, — надо обрывать, чтобы можно было разобраться со всеми теми, которые гораздо сильнее нас связывают, будучи сопряжены с обстоятельствами нашей жизни, в которых мы еще пока не властны. Не властны потому, что не успели понять, как освободиться от их власти.

Самое страшное — когда человек не понимает опасности зависимости и добровольно ей отдается, когда у него нет никакого желания освободиться, когда стремление к свободе отсутствует в принципе. Почему порой отсутствует это стремление? Да потому, что свобода подразумевает полную ответственность. Когда ты свободен, то ты обязан принимать решения, и ты ничем не ограничен, не связан, и никакое твое решение не предопределено. А когда ты опутан множеством зависимостей, то уже не ты идешь, а тебя, словно какое-то бессловесное животное, ведут, — ведут твои зависимости.

Это страшное рабство и страшное мучение, но, с другой стороны, это избавление от необходимости делать выбор. Пьет человек, и у него нет ощущения, что это зло. Курит человек и не ощущает, что это его беда; сидит человек за экраном компьютера и играет без конца, одновременно с этим выпивая несколько литров пива (и при этом в соседней комнате, как фон, беспрестанно работает телевизор), — и нет понимания, что он связан и от чего-то он зависит. А эти зависимости, как по конвейеру, передают его одна другой. Жизнь страшная, жизнь совершенно беспросветная, но в то же время наполненная какими-то «занятиями» и лишающая человека необходимости постоянного внутреннего труда, реализации себя как личности. А когда человек отказывается от этой задачи, он сам ставит себя на уровень животного и начинает всецело зависеть от своих потребностей: они управляют его жизнью — как естественные потребности, так и потребности искаженно понимаемые, но, пожалуй, даже занявшие место естественных, вытеснившие их куда-то на задний план: ведь, например, когда человек погружен в игру, он может долгое время не есть, не пить, не спать. Потому что для него игра, его страсть, важнее.