5 июля 1845 года в Самаре в семье оренбургских казаков из семьи потомственных дворян, состоятельных и благочестивых, родился сын. Младенца назвали Павлом.

Знамения сопровождали Павла Ивановича Плиханкова, будущего великого старца Варсонофия, с детских лет.

В 6-летнем возрасте с ним произошел случай. Он с отцом гулял по парку и увидели они седого старца, который, подойдя к отцу, сказал: «Помни, отец, это дитя будет в свое время таскать души из ада». Сказав это, он повернулся и внезапно исчез.

Павел Плиханков окончил гимназию. Однажды в руки Павла Ивановича попала книга про Оптину пустынь, и в 1891 году, окончив мирские дела, он приехал туда.

10 февраля 1892 года Павел Иванович был зачислен в число братства Иоанно-Предтеченского скита и одет в подрясник. 26 марта 1893 года послушник Павел был пострижен в рясофор, а в декабре 1900 года пострижен в мантию с именем Варсонофия.

В 46 лет был принят в число послушников скита и определен келейником отца Нектария, будущего оптинского старца.

Старец Варсонофий пророчествовал о наступлении революции и о гонениях на веру Христову.

В 1903 году иеромонах Варсонофий был назначен помощником старца и одновременно духовником Шамординской женской пустыни и оставался им до начала войны с Японией.

В 1904 году отец Варсонофий был возведен в сан игумена и назначен святейшим Синодом настоятелем Оптинского скита.

Продолжая традиции оптинского старчества, он врачевал души людей, «таскал души из ада». По милости Божией ему открывалась жизнь приходящих к нему людей. Помогая верующим вспомнить забытые грехи, осторожно обличая, он учил покаянию, по его молитве люди исцелялись душевно и физически.

Преподобный Варсонофий говорил своему духовному сыну: «Нас называют прозорливцами, указывая тем, что мы можем видеть будущее: да, велика благодать дается старчеству — дар рассуждения. Это наивеличайший дар, даваемый Богом человеку. У нас, кроме человеческих очей, имеются еще и очи духовные, перед которыми открывается душа человеческая. Прежде чем человек подумает, прежде чем возникла у него мысль, мы видим ее духовными очами, мы видим даже причину возникновения такой мысли. И от нас не скрыто ничего. Ты живешь в Петербурге и думаешь, что я не вижу тебя. Когда я захочу, я увижу все, что ты делаешь и думаешь. Для нас нет пространства и времени…»

1/14 апреля 1913 года предал он свою чистую душу Господу.

В Евангелии скрыт глубокий смысл, который постепенно проясняется для человека, внимательно читающего Писание. И по этой неисчерпаемой глубине содержания узнаем мы о Божественном происхождении Книги, потому что всегда можно отличить дело рук человеческих от творения Божия.

Видали ли вы искусственные цветы прекрасной французской работы? Сделаны они так хорошо, что, пожалуй, не уступят по красоте живому растению. Но это — пока рассматриваем оба цветка невооруженным глазом. Возьмем увеличительное стекло и что же увидим? Вместо одного цветка — нагромождение ниток, грубых и некрасивых узлов; вместо другого — пречудное по красоте и изяществу создание. И чем мощнее увеличение, тем яснее проступает разница между прекрасным творением рук Божиих и жалким ему подражанием.

Чем больше вчитываемся мы в Евангелие, тем явственнее разница между ним и лучшими произведениями величайших человеческих умов. Как бы ни было прекрасно и глубоко любое знаменитое сочинение — научное или художественное, но всякое из них можно понять до конца. Глубоко-то оно глубоко, но в нем есть дно. В Евангелии дна нет. Чем больше всматриваешься в него, тем шире раскрывается его смысл, неисчерпаемый ни для какого гениального ума.