Космос — отличное место, чтобы спрятаться.

Неймодианский грузовик «Саак'ак» неспешно курсировал в неопознанных глубинах Дикого космоса. Грузовик гордо сверкал всеми огнями, маскировочное устройство не работало — на борту явно никто не опасался слежки. Здесь, на расстоянии световых лет от цивилизованного Галактического Ядра и его окрестностей, прятаться можно было хоть на самом видном месте. Уж на что неймодианцы известные паникеры, и те чувствовали себя в полной безопасности, вися посреди бескрайней бездны между галактическим диском и одним из спиральных рукавов.

Но даже тут руководство Торговой федерации не могло обойтись без привычных уверток. Повсюду неймодианцы искали повод явить двуличие и вероломство, подобно тому как крошечная личинка ищет тепла и покоя в общественном улье. Взять, к примеру, «Саак'ак». С виду обычное коммерческое судно в форме подковы, предназначенное для перевозки большого количества грузов. Но стоит противнику неосмотрительно возникнуть на расстоянии выстрела от этого мирного грузовика, как он тут же замечает тяжелую дюрастальную броню, бластерные турели и военные средства связи.

И тогда уж поминай как звали того противника.

На мостике «Саак'ака» было тихо. Только приглушенно попискивали и побрякивали датчики жизнеобеспечения да чуть слышно шелестела система очистки воздуха. Перед гигантским обзорным иллюминатором из транспаристали стояли три фигуры, облаченные в струящиеся одежды неймодианской аристократии. Однако весь аристократизм этой троицы как ветром сдуло с появлением четвертой фигуры. Трое неймодианцев воззрились на собеседника с безграничным почтением, если не сказать с рабской угодливостью.

Этот самый четвертый присутствовал на «Саак'аке» не во плоти. Сутулая фигура в плаще была голограммой — трехмерным изображением, которое транслировалось из неизвестного источника в какой-то несусветной дали. И тем не менее это таинственное видение с лицом, скрытым капюшоном, вселяло в неймодианцев безграничный ужас. Появись этот тип на мостике с бластерами в обеих руках, и то они вряд ли перепугались бы сильнее.

Лицо этой фигуры — точнее, та небольшая его часть, которую можно было разглядеть, — было угрюмым и безжалостным. Голова в капюшоне медленно поворачивалась — голограмма обводила взором своих собеседников, каждого по очереди. И вот раздался голос — сухой как терка, властный, привыкший к повиновению:

— Вас здесь только трое.

Самый высокий из неймодианцев, увенчанный тройной тиарой наместника, заикаясь, произнес:

— В-вы правы, владыка Сидиус.

— Я вижу вас, Ганрей, и ваших лакеев, Хаако и Дофайна. Но где четвертый? Где Мончар?

Наместник Торговой федерации Нут Ганрей будто бы в знак сожаления всплеснул руками. На самом деле наместник опасался, что начнет их нервно заламывать. Он-то надеялся, что со временем привыкнет иметь дело с владыкой ситхов, однако тут его расчеты не оправдались. Чем ближе был срок установления блокады, тем более невыносимыми делались встречи с Дартом Сидиусом. Ганрей не мог сказать наверняка, что чувствуют его заместители, Долтай Дофайн и Рун Хаако, — в неймодианском обществе обсуждать чьи-либо эмоции строго возбранялось. Зато про собственные эмоции он все прекрасно знал. Знал, что после встречи с владыкой ситхов ему захочется втиснуться назад в материнскую утробу и захлопнуть за собой клоаку.

И сейчас в особенности. Проклятый Хас Мончар! И куда подевался этот пожиратель плесени? Уж верно он не на борту «Саак'ака». Корабль обыскали вдоль и поперек — от центральной сферы до шлюзов самых дальних ангаров. И ведь мало того что злосчастный заместитель как в воду канул, так еще и разведывательное судно с гипердвигателем пропало. Остается сложить два и два и заключить, что в скором будущем наместнику Ганрею предстоит вернуться на Неймодию и стать там кормом на грибной ферме.

Голограмма Дарта Сидиуса мигнула и снова выровнялась. Пустяковый сбой — видимо, вспышка на солнце, где-то между «Саак'аком» и неведомым миром, откуда говорил темный владыка. Не в первый раз Нут Ганрей задавался вопросом: где же та планета или тот корабль, откуда ситх ведет свою передачу? И не в первый раз поспешно гнал эти размышления прочь. Чем меньше он знает о загадочном союзнике, тем лучше. На самом деле он бы с радостью забыл и то немногое, что знал. Вести дела с Дартом Сидиусом — это примерно как очутиться в татуинской пещере один на один с голодным крайт-драконом.

Лицо в капюшоне повернулось к наместнику и уставилось на него.

— Так где он? — повторил Сидиус.

Едва открыв рот, Ганрей догадался, что врать бесполезно. Владыка ситхов умел обращаться с Силой, этой таинственной вездесущей энергией, которая якобы связывает воедино все, что есть в Галактике, подобно гравитации. Прочитать чужие мысли слово в слово Сидиус вряд ли сумеет, зато ложь распознает безошибочно. И даже прекрасно понимая это, неймодианец не смог не солгать. Как не мог он приказать потовым железам прекратить выделять пот, а затылку — покрываться липкой испариной.

— Он заболел, владыка. Слишком увлекся жирной пищей. Он… у него слабый желудок.

Произнеся это, Ганрей плотно сжал губы, чтобы не дрожали, и мысленно обругал себя. Такая жалкая, такая очевидная уловка! Да любой гаморреанец играючи выведет его на чистую воду! Сейчас Сидиус прикажет Хаако и Дофайну лишить его привилегий и облачения. И они повинуются, даже глазом не моргнув, — в этом наместник ни на секунду не сомневался. Потому что «преданность» — это одно из самых непонятных для неймодианцев слов в общегалактическом языке.

К изумлению наместника, Сидиус, вместо того чтобы обрушить на него громы и молнии, просто сдержанно кивнул:

— Понятно. Ну что ж, тогда обсудим втроем наши планы на случай провала торговой блокады. Когда Мончар выздоровеет, перескажете ему вкратце суть.

И владыка ситхов пустился рассуждать насчет огромной секретной армии боевых дроидов, которую предстоит спрятать в грузовых отсеках торговых судов… Ганрей едва его слушал. Он все никак не мог поверить, что его хитрость сработала.

Но это ненадолго. Ганрей сейчас выиграл время, только и всего. Голограмма Дарта Сидиуса вскоре снова объявится на мостике «Саак'ака» и поинтересуется, где Мончар. И тогда уже отговорка про болезнь не спасет.

Поэтому выбора у наместника не было. Нужно найти злосчастного заместителя, и побыстрее. Но как это сделать, чтобы Сидиус ничего не заподозрил? Ганрею иногда казалось, что владыка ситхов способен видеть все, что происходит на корабле, — во всех отсеках, закутках и каютах. И ни одна крошечная мелочь от него не ускользнет.

Наместник приказал себе не распускаться. Он улучил момент, когда Сидиус обращался к Хаако и Дофайну, и исподтишка впихнул в рот антистрессовую капсулу. Он ощущал, как сжимаются и расправляются его легкие, как учащается дыхание. Про неймодианцев есть старая поговорка, что, мол, они единственный разумный вид с целым органом, отвечающим за беспокойство. Капсула приглушила тревогу в сознании Нута Ганрея, однако тревога эта даст о себе знать где-то в районе кишечника. Так что поговорка, положа руку на сердце, не лишена смысла.

Дарт Сидиус, владыка ситхов, закончил давать указания неймодианцам и еле заметно, почти небрежно, махнул рукой. На другом конце комнаты раздался щелчок, и сеанс связи прервался. Раздвоенный луч передатчика померк, мерцающее бело-голубое изображение неймодианцев и части их корабля погасло.

Сидиус сложил пальцы и молча застыл на решетке голопроектора. Его сознание блуждало среди круговоротов и течений Силы. Для тех, кто к ней нечувствителен, Сила ничем не отличалась от воздуха, но для Сидиуса она была словно всепроникающий туман. Невидимая, но осязаемая, Сила текла и бурлила вокруг него. Не существовало в мире слов и выражений, чтобы описать ее; познать ее можно было лишь на собственном опыте.

За долгие годы занятий и медитаций он научился улавливать и истолковывать перемены в этом непреходящем течении. Даже совсем незаметные перемены. Но и без подобных талантов раскусить Нута Ганрея было легче легкого.

«Часто ли лгут неймодианцы? Нет, только когда открывают рот».

Сидиус медленно кивнул. Ганрей лжет: сомневаться в этом не приходится. Вопрос лишь в том, зачем он лжет. И ответ на этот вопрос предстоит отыскать очень быстро. Неймодианцы — слюнтяи, это правда. Но даже самое затравленное создание встанет на дыбы и вцепится в глотку кому угодно, если на то есть веские причины. Неймодианцы что-то замышляют у него за спиной, это факт. Думать иначе означает проявлять безнадежную наивность. У Дарта Сидиуса немало пороков и изъянов, однако наивным его уж точно не назовешь. Блокада Набу и последующие экономические махинации имеют огромное значение. Слишком многое сейчас поставлено на карту. А значит, выход только один.

Сидиус снова шевельнул рукой. В ответ поверхность Силы подернулась рябью, решетка голопроектора под его ногами засветилась. Настало время ввести в игру нового участника — того самого, которого он в течение долгих лет тренировал и обучал как раз для подобных задач. Того, кто составляет вторую половину Ордена ситхов. Того, кого Дарт Сидиус считает своим учеником, ставленником и верным слугой.

Того, кого он нарек Дартом Молом.

Дроиды-дуэлянты запрограммированы на убийство.

Четверка элитных дуэлянтов, суперсовременная продукция «Робототехники Транга». Каждый вооружен на свой лад: у одного стальная рапира, у второго тяжелая дубина, у третьего короткая цепь, а у четвертого ашет — два клинка длиной в человеческий локоть. Эти дроиды владеют десятком боевых искусств, и их рефлексы выверены так, чтобы превосходить лучшие человеческие показатели. Их дюрастальные тела неуязвимы для бластеров. На производстве в каждого дуэлянта встраивают особые ограничители, чтобы дроид не наносил смертельного удара поверженному противнику. Но нынешний владелец дроидов ограничители удалил. И теперь в поединке с этими дуэлянтами любой промах означает смерть.

Но Дарт Мол не допускает промахов.

Ученик ситха стоял посреди тренировочного зала в окружении четырех дроидов. Дыхание забрака было спокойным, сердца бились ровно и размеренно. Он знал, как его тело реагирует на опасность, — знал и держал его под контролем.

Двух дроидов — про себя он звал их Рапира и Цепь — он видел. Другую парочку — Дубину и Ашета — видеть не мог. Но это не имело значения; в Силе он ощущал любое их движение так отчетливо, будто имел глаза на затылке.

Мол поднял и включил собственное оружие — двухклинковый световой меч. Две багровые струи чистой энергии вырвались на свободу, с шипением и потрескиванием обернулись двумя петлями, исходившими из отверстий на рукоятях. С обычным одноклинковым мечом управится любой джедай — и лишь настоящий мастер совладает с оружием, которое создал темный владыка Экзар Кун тысячи лет назад. Горе тому, кто не сумеет действовать в полном согласии с двумя клинками. Не только противника погубит этот меч, но и собственного неловкого владельца.

Дроид по прозвищу Рапира совершил выпад, и его металлическое колено почти коснулось пола. Кончик рапиры сверкнул у самого сердца Мола — едва различимо для глаза.

Темная сторона вспенилась внутри Дарта Мола, вся ее мощь отозвалась в нем вспышкой черной молнии, направляя в нужное русло его знания, обостряя инстинкты. Течение времени сделалось вязким, неторопливым.

Проще всего было бы разделить меч противника надвое — редкий металл устоит перед клинком, не знающим трения. Однако это чересчур легко. Мол с разворота прянул навстречу острию и описал мечом круг. Резкое движение — и его руки замерли на уровне груди. Левый клинок отрубил конечность Рапиры. Металлическая рука и сжатое в ней оружие со стуком грохнулись на пол.

Мол припал на левое колено. За его спиной Дубина размахнулся и нанес удар — его оружие просвистело над головой забрака, едва не снеся ему задний рог. Не глядя на противника, ведомый колебаниями Силы, Мол рывком метнулся назад. Удар правым клинком, разворот, удар левым — раз, два! И он пронзает брюхо Дубине и Рапире, насаживая обоих на меч, как на вертел. Закоротившие контуры брызнули искрами; в воздухе расплылся красноватый маслянистый туман, и запахло смазкой.

Используя инерцию броска, Мол нырнул под падающего дроида и мягко перекатился через плечо. Он вскочил, бешено вращая мечом над головой, и, широко расставив ноги, уверенно принял стойку «верхом на банте» из стиля тёрас-каси. Он все время двигался, и часть его сознания постоянно фиксировала, что происходит с его телом. Дыхание оставалось ровным, пульс участился лишь на два-три удара по сравнению с состоянием покоя.

Двое готовы, осталось еще двое.

Вперед выступил Цепь; оружие крутилось у дроида над головой, как пропеллер гиротранспорта. Тяжелые звенья грозили вот-вот обрушиться на Мола. Тот перенес вес на правую ногу, а левую мощным рывком выбросил вперед, впечатав сапог в бронированную грудь противника. Дроид замер. Мол припал к полу и, словно косой, подрезал дроида под колени. Цепь, оставшийся без голеней, рухнул, а Мол опять перевернулся, крутанул мечом и присел на корточки, подготовившись к приему, известному как «восстающий ранкор». Он нацелил меч меж конечностей дроида и, напружинив мышцы ног, медленно поднялся.

Меч рассек дроида пополам от крестца до самой макушки. Раздался металлический скрип, и Цепь развалился на две половинки — сначала упали обрубки его ног, чуть позже сверху свалились остальные части тела.

Мола обдало едким запахом смазки. Пару секунд назад перед ним было высокотехнологичное оборудование, а теперь — бесформенная груда металлолома.

Трое готовы, остался один.

Ашет зашел слева в оборонительной позиции, покручивая клинками — вверх, вниз, влево, вправо. Сверкающее отточенное орудие убийства — сначала оно ослепит зазевавшегося противника, а потом покончит с ним.

Мол позволил себе легкую усмешку. Он погасил меч. Две багряные струи втянулись в рукояти, и гудение стихло. Не сводя с дроида глаз, Мол нагнулся, положил оружие на пол и откинул его носком сапога.

А потом принял низкую оборонительную стойку, наклонившись к дроиду на сорок пять градусов и выставив вперед левую ногу. Он наблюдал за прихотливым сверканием клинков. Ашет приближался. Дроидам, подобным ему, страх неведом. Мол прекрасно знал, что, будь перед ним противник посмекалистее, отброшенный меч сделал бы свое дело. Драться с вооруженным врагом голыми руками — такое в кого угодно вселит страх. А страх — могучее оружие, ничуть не хуже светового меча или бластера.

Темная сторона ярилась внутри, стремясь затуманить ему взор гневом. Но Мол не позволял ей. Одну руку он держал открытой на уровне уха, другую — возле бедра и менял позиции. И присматривался. И ждал.

Ашет рискнул приблизиться еще на полшага. Он скрещивал и разнимал клинки, искал уязвимое место.

Что ж, раз ищет, пускай найдет, решил про себя забрак. Он отвел левую руку от туловища, как бы раскрываясь для выпада и удара.

Ашет увидел это и рванул вперед, выставив один клинок и готовясь сразу же пустить в ход второй.

Мол припал к полу, зацепил левой ногой лодыжку дроида и резко дернул. А правой от души саданул Ашету по конечности.

Потеряв равновесие, дроид завалился назад и рухнул на пол. Мол вскочил на ноги, прыгнул вперед и приземлился прямо на голову противнику. Под его сапогами металлический череп с громким звуком вдавился внутрь. Огоньки мигнули, и отлично защищенные фоторецепторы рассыпались на осколки.

Мол снова нырнул на пол, перекатился и застыл в позе из стиля фёррэдери, готовый к прыжку в любом направлении.

Но никуда прыгать уже не требовалось — все четыре противника были повержены. Технику предстоит долго возиться с Ашетом, Дубиной и Рапирой. А Цепь теперь годится только на запчасти.

Дарт Мол вдохнул, распрямился и кивнул. Пульс участился ударов на пять по сравнению с нормой. На лбу поблескивала едва заметная испарина, но в целом кожа осталась сухой. С начала и до конца боя прошло около минуты. Мол слегка нахмурился. Личным рекордом это не назовешь. К тому же одно дело дроиды, другое — джедаи.

Ему еще работать и работать.

Он подобрал меч и повесил его на пояс. Сейчас он разогрелся — самое время заняться боевыми упражнениями.

Однако не прошел забрак и нескольких шагов, как перед ним возникло знакомое свечение. За миг до того, как в воздухе обозначилась фигура в капюшоне, Мол уже преклонил перед ней колено.

— Учитель, — произнес он, — чего вы хотите от вашего слуги?

Владыка ситхов смерил ученика взглядом:

— Я доволен тем, как ты справился с поручением насчет «Черного солнца». Синдикат на годы выведен из игры.

Мол благодарно кивнул. Такая вот небрежная похвала — это самое большее, что он получал за свои труды, да и то нечасто. Но похвалы даже из уст Сидиуса не так уж важны. Служить своему повелителю — вот что по-настоящему важно.

— У меня для тебя еще одно поручение.

— Выполню все, что прикажет мой повелитель.

— Хас Мончар, один из неймодианцев, с которыми я веду дела, исчез. Я подозреваю измену. Отыщи его. Удостоверься, что он ни с кем не обсуждал готовящуюся блокаду. Если обсуждал — убей и его, и тех, с кем он говорил.

Голограмма растаяла. Мол выпрямился и зашагал к двери. Поступь его была тверда, и он не ведал сомнений. Кто-то другой, может даже и джедай, возразил бы против такого задания. Сказал бы, что оно невыполнимо. В конце концов, Галактика необъятна. Но Дарт Мол не был запрограммирован на неудачу. Он даже слова такого не знал.