Глава 4
С чего начиналась Америка
В отличие от православия с его идеями смирения и покорности судьбе, равнодушием к жизни земной и устремлением к жизни небесной, английские поселенцы прибывали в Новый Свет с энергичными идеями протестантизма и желанием трудом своим построить лучший мир. Начиналось все с первой высадки английских колонистов на американском континенте в местах, где сегодня расположен штат Вирджиния. Там в 1607 году было основано первое успешное постоянное поселение Джеймстаун. Второе поселение, которое смогло выдержать все испытания, выпавшие на долю первопроходцев, англичанам удалось основать 13 лет спустя, когда легендарный корабль «Мейфлауэр» причалил к Плимутской скале на юго-востоке современного штата Массачусетс.
С кораблем прибыла небольшая и весьма однородная группа. По большей части переселенцы, высадившиеся в Новой Англии, покинули родину по причинам религиозным, протестуя против произвола властей и нравов, царивших в тогдашней Англиканской церкви. Подобно русским староверам, большинство переселенцев стремились обосноваться вдали от неправедной власти и жить в каноне своих убеждений. Но были среди колонистов и просто решительные, предприимчивые люди, которые прибыли в Америку, чтобы попытать счастья на необжитых просторах. Всех этих мужчин и женщин, прибывших на корабле «Мейфлауэр» в августе 1620 года к месту, где сегодня находится город Плимут, объединяла мечта. Они предприняли опаснейшее путешествие за океан по той же причине, по которой их потомки спустя 200 лет ринулись в сторону Дикого Запада: у них была мечта о своей земле, которая бы кормила их и могла стать домом им и их детям.
У колонистов была мечта, но не было средств – путешествие через океан стоило огромных денег. Зато деньги были у английских финансистов. Они и образовали компанию, которая субсидировала это путешествие, с тем чтобы в дальнейшем получать доход от работы колонистов. Сегодня мы бы назвали первых переселенцев наемными сельхозрабочими. В американской истории этих отважных людей – их было 102 человека – стали называть пилигримами.
Это хорошо знают многие. Меньше известно о том, что, по сути, Америка начиналась… с колхоза. Примерно такого же колхоза, какой все мы знаем по нашей советской истории.
Первое время после прибытия поселенцы жили трудовой коммуной – вместе строили дома, вместе выращивали скот и обрабатывали землю. По замыслу, в течение первых семи лет колонисты должны были приложить все силы, чтобы поднять хозяйство и расплатиться с кредиторами. Каждый обязан был трудиться на общее благо, чтобы поскорее выплатить долги. Там не поощряли личные интересы переселенцев. На первом месте были интересы колонии, интересы большинства. И в самом деле, здравый смысл вроде бы подсказывал, что в тяжелых жизненных условиях, на дикой земле, в суровом климате выплыть они смогут только вместе, выжить поодиночке не удастся никому.
Но ни после первого, ни даже после второго урожая колонисты не увидели абсолютно никаких результатов трудов своих: производительность была низкой, долги неизмеримо выросли, а сами они ходили полуголодные. Так дальше продолжаться не могло, у колонии не было будущего. После двух с лишним лет тщетных усилий, осознав, что все беды крылись в коллективном подходе, колонисты решили, что отныне каждый из них наделяется собственной землей и будет обрабатывать ее самостоятельно.
Идея коллективного хозяйства пала под тяжестью человеческой натуры. Как повсюду в мире, пилигримы не были рождены одинаковыми: одни были сильнее, другие слабее, одни выкладывались на полную катушку, другие трудились меньше, а получали все поровну. Другими словами, в колонии зрело недовольство.
Чтобы осознать проблему и прийти к необходимости перемен, английским колонистам понадобилось два года, российскому обществу в похожей (советской) ситуации – 70 лет. Наверное, от того и результаты перемен в Плимуте были прочувствованы немедленно. Работа на собственной земле подняла дух поселенцев, у людей появилось желание удвоить, утроить… удесятерить старания. Даже кормящие матери, силясь что-то принести в семью, брали с собой на поле грудных детей сажать кукурузу. Каждая семья поняла, что отныне каждому – по трудам его, что рассчитывать следует только на себя и на волю Божью.
Итак, коллективное хозяйство в Плимуте не сработало. Не очень поначалу получалось и с хозяйством капиталистическим. Не то, чтобы колонисты противились и капитализму, но лондонская корпорация, которая субсидировала хозяйство, принадлежала инвесторам, находившимся за тысячи миль от них за океаном. По сути, колонисты жили в капиталистическом рабстве, ненавидя тех далеких акционеров, которые не видели и не понимали, в каких условиях живут и работают люди. Уже на второй год существования колонии хозяева прислали послание с требованием обеспечить корпорации доходы. Стоит ли говорить, что никакой прибыли инвесторы – а их было 70 человек – из Плимута не получали и не могли получить? К 1624 году почти все акционеры, за исключением пяти человек, с большими потерями продали свои доли в корпорации и вышли из игры.
Роковая ошибка состояла в том, что компания не заботилась о том, чтобы интересы работников и управляющих совпадали с интересами владельцев. Это был классический случай, когда инвесторы и служащие шли в разные стороны. Тем же, кстати, страдает и коллективизм: люди просто не могут себе уяснить, ради чего, ради какой выгоды они работают. Те самые первые плимутские акционеры не поняли самого важного: отдай они колонистам землю, дай им возможность возделывать ее так, как поселенцы считали нужным, компания только бы от этого выиграла бы. Чем больше колонисты зарабатывали бы для себя, тем больше получали бы и акционеры.
Но бывает, что история творится и на развалинах упущений: в 1627 году неудавшееся предприятие на плимутских плантациях было преобразовано в нечто совершенно новое. По существу, там появилась первая в мире корпорация, акции которой были выкуплены рабочими и руководством. Правда, каждая семья колонистов вместо акций получила по 100 акров земли, которые она и возделывала по своему усмотрению. В результате колония разбогатела, стала давать устойчивую прибыль. Но идиллии снова не получилось, у процветания тоже есть свои проблемы. Когда экономическая система позволяет людям получать прибыль от своих стараний, неизбежно появляется деление на богатых и бедных. Просто потому, что одним удается заработать больше, а другим меньше. Иными словами, и колонисты, и все мы, живущие четыре столетия спустя, не устаем подмечать, что концепция частной собственности далека от совершенства. Но за все прошедшие века ничего лучшего человечеством пока изобретено не было. Хотя, будем справедливы, капитализм претерпел за это время серьезные изменения, это стал другой капитализм. И это, конечно, тема для отдельного разговора.
Сколько бы ошибок ни совершили первые колонисты, будем помнить, что в Новый Свет они прибыли из страны, где как уже четыре века до этого была подписана Великая хартия вольностей, уже три века работал парламент, а великий Шекспир успел написать свои лучшие произведения. Словом, люди, которые, как мы символически считаем, начинали Америку, привезли с собой из Англии не только орудия труда, но также культуру, ценности и представления политически самой развитой страны своего времени. Иными словами, с самого начала в Америке был заложен европейский вектор развития. Общие ценности и не слишком большие различия в культуре предопределили будущее сотрудничество двух континентов и уж тем более особые отношения Америки с ее праматерью Англией.
Ну а в заключение этой главы я хочу только сказать, что на том месте, где когда-то появилось первое поселение пилигримов, сегодня находится музей ожившей истории с персонажами и всей атрибутикой той эпохи. Вы увидите и корабль «Мейфлауэр» с несущими вахту матросами, и снующих по хозяйству колонистов, всегда готовых в перерыве между делами ответить на вопросы туристов. При этом они имитируют тот английский язык, который, как им кажется, был в ходу в XVII веке. Увидите дома поселенцев и даже их скотину – благо последние за несколько прошедших веков изменились незначительно. Люди изменились больше. В начале XVII века те 102 колониста были хотя и людьми отважными, но все же не более чем наемными сельхозрабочими. Сегодня они – герои американского эпоса. И колонисты, и вся их жизнь – это источник национальной гордости, национального вдохновения. Забавно, но плимутское поселение стало даже чем-то вроде родового гнезда, откуда вышла американская «знать». Я ставлю кавычки, потому что официально наличие в Америке аристократии никогда не признавалось, но, видно, обществу необходимо иметь какие-то исторические точки опоры, скрепляющие прошлое с настоящим – будь то корни почетной генеалогии или материальные памятники культуры. Поэтому, если о ком-то в Америке говорят, что он ведет род от пилигримов, это следует понимать так же, как у нас – от Шуйских или Шереметьевых.
