Заключение
Большие камни преткновений, или Тревожный туман будущего

Можно до хрипоты спорить, как называется то, что происходит сегодня в наших отношениях с Соединенными Штатами, – холодная ли это война или что-то совсем другое. Очевидно лишь то, что политики, пресса и даже какая-то часть обычно равнодушных к России обывателей в Америке сегодня не любят нас примерно так же, как не любили в годы маккартизма. Ну не то, чтобы всех нас – не любят все, что связано с Кремлем, властью. Не любят и ежедневно доказывают это делом – санкции, все новые и новые обвинения, большие и маленькие гадости по линии МИДа и пр. Мы огрызаемся, но больше, чтобы сохранить лицо. Мы все еще не до конца простились с иллюзиями, порожденными Трампом, и на всякий случай оставляем дверь открытой. Но это ничего не меняет, отношения с каждым днем становятся только хуже. И тут возникает интересный вопрос: как долго все это будет продолжаться и куда это приведет?

На мое разумение, продолжаться будет долго, очень долго. Начнем с очевидного: западные политики, что в Европе, что в Америке (в их числе и Трамп, хоть и в более мягкой форме), все в один голос говорят, что путь к нормализации отношений с Москвой лежит через Украину. Но мы видим, что ни Россия, ни Запад, а вместе с ними Киев и ЛНР/ДНР не готовы и на шаг поступиться в своих позициях. Переговорщики в Минске топчутся на месте. И, вероятно, еще не скоро перестанут топтаться.

Но и это еще полбеды. Представим на минуту, что завтра каким-то чудом удалось бы разрешить украинский кризис. Но и тогда в наших отношениях с Америкой ровным счетом ничего бы не изменилось. Из раза в раз мы видим одну и ту же картину. Вроде бы главы наших стран, Путин и Трамп, – оба хотят улучшить отношения. Но стоит им об этом заявить, как отношения по факту становятся только хуже.

Парадокс? Нет, не парадокс и не политическая шизофрения, а особенности американской политической системы. Уж сколько раз и до, и после своих выборов Трамп говорил о желании поладить с Путиным, но в результате на свет появлялись одна за другой новые антироссийские санкции. Конгресс по рукам и ногам связал Трампа в его отношениях с Москвой. И президент ничего не может с этим поделать. Мне кажется, что у нас только сейчас начинают понимать, что нельзя мерить Америку российскими мерками, что, в отличие от нас, там есть несколько центров власти, и каждый из них имеет свой ошейник друг на друга. В одном из них, в Конгрессе, сложился твердый двухпартийный консенсус в понимании того, что Россия – противник, что ее действия направлены против интересов США, что ее необходимо сдерживать.

Но если бы только это. Уже много было сказано о войне, объявленной Трампу большой частью истеблишмента, включая чуть ли ни все основные СМИ. В этой борьбе России отведена роль бронебойного снаряда, способного разорвать президента (обвинения в сговоре с Москвой ради победы на выборах). Борьба с Трампом возведена его противниками в статус патриотического долга и ведется в логике «Россия – абсолютное зло и коварный враг. Трамп по глупости или корысти, а может, в силу имеющегося на него у Путина компромата не может или не хочет в полной мере противостоять врагу Соединенных Штатов. Следовательно, он действует против интересов своей страны и не может быть ее президентом». Из этого складывается простой алгоритм действий: чем страшнее и опаснее Россия, тем более преступны действия Трампа и, следовательно, вероятнее импичмент.

Борьба с Трампом будет продолжаться до тех пор, пока он находится у власти. Логично предположить, что с его уходом – кстати, совсем не факт, что это произойдет после его первого срока в 2020 году, – градус антироссийских настроений, скорее всего, начнет спадать, образ врага потеряет актуальность и наконец, возможно, появятся шансы на что-то лучшее в наших отношениях. Звучит обнадеживающе, но едва ли эта логика здесь сработает. В нынешней взбудораженной атмосфере, теперь уже и после Трампа в наших отношениях еще долго принципиально ничего меняться не будет.

Всеобщая мобилизация демократов, либералов, прогрессистов (в общем, всех тяготеющих влево от центра) на боевые действия против Трампа основательно взвинтила антироссийские страсти, довела общество до состояния моральной паники, состояния, хорошо известного в социологии. Это распространение обеспокоенности на грани массовой истерии в связи с явлением, якобы угрожающим не только безопасности общества, но и его моральным установкам и ценностям. Моральную панику отличает непропорциональность реакции на нечто, воспринимаемое как угрозу, когда события, имеющие тривиальное значение и зачастую друг с другом не связанные, представляются как причина для страхов.

Это как раз то, что происходит сегодня в Америке. Причиной страха и нервозности является путинская Россия, и в первую очередь сам Путин. В какой мере такая репутация заслуженна – вопрос существенный, но для нашего разговора второстепенный. Важно то, что степень демонизации Путина столь высока, что и без Трампа образ страшного врага будет еще долго жить собственной жизнью, даже если с этой минуты Россия будет носить исключительно белые одежды добродетели. «Ну и черт с ними! – слышим мы от коммунистов и других «патриотов-государственников», – обойдемся без них, как-нибудь сами разберемся».

Не разберемся. Не разберемся, потому что Россия так и будет оставаться в списке мировых изгоев, неся бремя санкционных наказаний. Для нашей экономики это что-то вроде штрафного «каблука» на колесе автомобиля. С таким «каблуком» не будет ни роста зарплат, ни достаточно денег на школы, университеты, больницы, ни на все остальное, что определяет качество жизни. А вот «мозги», лучшие из лучших, непременно будут продолжать из страны утекать. Но больше всего, я думаю, это затронет даже не нас с вами, а наших детей. Будет расти наше технологическое отставание, поскольку страна так и останется отрезанной от источника самых передовых технологий. И никакое импортозамещение, чтобы ни твердили «патриоты», не в состоянии залатать эту дыру наших потребностей, а, следовательно, поставить в один ряд с передовыми странами.

Но вот настанет 2024 год, когда наш лидер, возможно, решит отойти от руководства страной. Что будет происходить после этого срока? Не исключаю, что напряженность в наших отношениях несколько спадет, но все же пока мой прогноз не дышит особым оптимизмом. Я вижу нынешний кризис в наших отношениях, который начался с присоединения Крыма, как острую фазу другого, более глубокого конфликта между нашими странами.

Даже если на место Путина придет более мягкий политик, даже более либеральный геополитическая конкуренция, это яблоко раздора между нашими странами, видимо, никуда не исчезнет.

Не могу себе представить, например, чтобы любой новый российский президент мог вернуть Украине Крым. Политически это было бы для него самоубийством. Сомневаюсь и в том, что Россия откажется от стремления быть арбитром на постсоветском пространстве и более того – играть заметную роль в мировой политике, то есть постоянно бросать вызов системе однополярного мира, выстроенного американцами. От этого Россия едва ли откажется, если, конечно, вновь не станет банкротом.

В то же время, едва ли и через шесть лет Америка созреет до понимания того, что мир меняется, появляются новые центры силы и влияния со своими интересами. А это значит, что статус Соединенных Штатов как всеобщего признанного лидера, монопольного арбитра и вселенского полицейского не может продолжаться вечно, что в мировом порядке грядут перемены. Смена мирового порядка, скорее всего, растянется на годы и едва ли будет проходить бесконфликтно, что подтверждает нынешнее состояние отношений Америки с Россией, а также с Китаем, пожалуй, главным возмутителем спокойствия в роли претендента на роль мирового центра силы и влияния.

В вопросах геополитики мы находимся с Америкой по разную сторону баррикад. Нас разделяет различное видение национальных интересов, в основе которых не последнюю роль играют отличия в национальной психологии, о которых шла речь в этой книге. По-моему, в Америке не было президента, который ни говорил бы о национальной исключительности Соединенных Штатов, их особой роли в мире, об их великой миссии нести народам свет прогресса и демократии. Разве что только президент Трамп пока не особенно напирает на демократию, его больше заботят прагматические интересы. Но по факту непохоже, что и он готов отказать Америке в мировом доминировании. По сути, и Трамп и его предшественники исходят из убеждения, что США имеют на это естественное право, как граждане «сияющего города на вершине Холма». По моим наблюдениям, не только политический класс, но и многие американцы и минуты не сомневаются в том, что, несмотря на все проблемы и недостатки, их общество самое лучшее и самое совершенное. Американцы совершенно искренне убеждены, что даже ошибки и просчеты, которые порой случаются в их действиях на мировой арене, продиктованы самыми лучшими намерениями. Они искренне верят, что Провидение или историческая судьба распорядились так, что их страна должна вести за собой мир просто потому, что имеет на это моральное право, как лучшая часть человечества. «Стоя на такой моральной высоте, – отмечает Дмитрий Тренин, директор Московского центра Карнеги, – они [американцы] не могут всерьез принять равенство США ни с одной другой страной. Союзники для американцев – это помощники, а противники – носители мирового зла. Но и Россия – страна уникальная. Она в принципе отвергает чужое доминирование над собой и требует равенства с самыми мощными и влиятельными странами в мире, несмотря на все возможные различия в силе, влиянии или богатстве. Внешнеполитический суверенитет и способность самостоятельно себя защитить являются основой российской модели государственности».

Мы же помним 1990-е годы, когда, сбросив оковы социализма, очарованные романтикой перемен, надеждами на лучшее будущее, мы бросились в объятия Запада. Уж как мы были уверены, что Америка, понимая всю важность событий произошедших в России, отдавая должное и нашему статусу ядерной державы и нашим размерам и гигантским ресурсам, нашей богатой культуре, наконец с готовностью подвинется и даст нам достойное место на скамье мирового олимпа. Но так не случилось, дело ограничилось лишь дружеским похлопыванием по плечу. На равных Россию Запад принимать не хотел. Но и Россия терпела это положение лишь до тех пор, пока не обросла жирком нефтедолларов. Надо полагать, что и в дальнейшем Москва не устанет отстаивать то, что считает для себя правильным и справедливым. Одного этого достаточно, чтобы между нашими странами сохранялась напряженность. Примерно как это было в период холодной войны. Высшим достижением того времени было «мирное сосуществование», то есть мы не воюем, но и не сотрудничаем. Едва ли на этом этапе нам удастся достичь большего. Это, если повезет. А если нет?

По мнению многих экспертов в обеих странах, сегодня наши отношения находятся в самой рискованной фазе со времен холодной войны. А опасность ядерного столкновения даже выше, чем в период Карибского кризиса. Как ни странно это может показаться, опасность таится совсем не только в сфере политики, но и в новых технологиях. В применении роботизированных систем оценки угроз и управления оружием с использованием возможностей искусственного интеллекта и других новейших достижений. Речь идет о непреднамеренном начале боевых действий. Случайность, технический сбой, террористическая кибератака, другие непредвиденные обстоятельства – все это может повлиять на адекватность действий сторон. Тем более что в ситуации ядерного нападения на принятие решения об ответном ударе у противной стороны имелось бы не более семи – десяти минут. В условиях взаимного хронического недоверия вероятность такого хода событий увеличивается кратно.

Профессор Гарвардского университета, специалист по профилактике ядерных кризисов Брюс Аллин сравнивает нынешнюю обстановку с кризисом отношений в 1983 году, когда советский руководитель того времени Юрий Андропов приказал привести ядерные силы страны в боевую готовность, опасаясь, что под предлогом проходящих натовских маневров Соединенные Штаты нанесут превентивный ядерный удар.

Тогда же начала работу экспертная группа с участием отставных и действующих высокопоставленных лиц из обеих стран. Выводы этой группы, надо думать, помогли Горбачеву и Рейгану начать продуктивный диалог. Профессор Аллин вспоминает, что тогда был запущен процесс подробного изложения обеими сторонами взаимных претензий, с тем чтобы оспорить действия друг друга, исправить неточности в восприятии, а затем перейти от эмоционально высказываемых разногласий к оценке важных интересов, лежащих в основе этих позиций:

Возможно, история повторится, и мы, в конце концов, снова придем к пониманию необходимости поиска общего языка. В самом деле, кто знает, быть может, после 2024 года, когда исчезнут главные раздражители в лице Трампа и Путина, в политике появятся новые лица, а в мире возникнут новые обстоятельства, тогда оппонирующие стороны увидят общие цели глобального свойства, появится настоятельная необходимость в сотрудничестве. Все это отодвинет на второй план проблему геополитической конкуренции. Подобный ход событий, наверное, тоже возможен.

Однако независимо от Трампа и Путина, несмотря на всю нынешнюю остроту в наших отношениях, нам жить на одной планете. И уже только поэтому мы как бы помолвлены необходимостью учиться понимать друг друга, преодолевать взаимные предрассудки и стереотипы, сколь безнадежным делом это бы ни казалось. В конце концов, «цивилизационные противоречия», как показывают последние события, у США сегодня чуть ли не со всем миром. С Россией их, наверное, больше, чем с Англией или Францией, но значительно меньше, чем с Ираном или Саудовской Аравией.

А мне, как автору этих строк, хочется надеяться, что то, о чем шла речь в этой книге, поможет, пусть даже в самой малой степени, понять, что отличает нас друг о друга. Тогда, возможно, эти отличия уже не будут казаться столь непреодолимыми. Ведь больше всего пугает и настораживает то, что нами не понято.