Фрагмент 5
В гостях у ужаса. Обнаженный человек. Какофонии. Битва титанов

Опыт приходит со временем, а если времени у тебя вечность, то опыт твой становится монументален и неподъемен, как горный хребет. Но даже если так, даже если тобою повиданы все ужасы Метавселенной, впечатление, которое оказывал Мелахидо́н, мало с чем могло сравниться. Пылающее безумие Тэрны, мрачное разложение Эйшии́на, хищная зелень Марката и многое другое просто меркло в сравнении с беспроглядным, выжирающим душу ужасом этого несчастного мира.

Некогда Мелахидон был живым, населенным, развивался и стремился к звездам, но однажды на его почву ступила нога Даксара Ануара, и миллионы голосов вознеслись к небесам, сплетаясь в симфонию ужаса. Солнце этого мира зачахло, будучи испитым до дна, а сама планета претерпела чудовищный катаклизм – миллиарды тонн ее почвы были исторгнуты в вакуум, образовав астероидное поле и обнажив остывшее железное ядро. Ныне, когда оно светилось желтым в глубине черной пропасти, весь Мелахидон походил на распахнутую пасть, из коей взирало ужасное око.

Врата выпустили Каоса на мертвую пустошь, во тьму, которая стала полной, когда межмировой проход рассеялся. Вытянув из внутреннего кармана плаща портсигар, мироходец сунул в рот сигару и прикурил.

Таща на спине металлический гроб и смоля сигару, мироходец шагал по мертвой земле. Он все больше наливался гневом и ненавистью, с каждым шагом, с каждым тленным вдохом, чьего мерзостного вкуса не мог перебить никакой дым.

Впереди был Ако́ргель, некогда большой город. Ныне он выглядел так, словно пережил ядерную войну. Не пережил, нет. Да и войны не было. Когда мелахидонцы сбросили на Даксара Ануара ядерную бомбу, тот лишь рассмеялся, втянул радиацию в себя и еще долго использовал ее, чтобы убивать армии излучением. Ему доставляло радость лицезреть, как лучевая болезнь уродует смертных.

Мертвый город встретил тишиной, но Каос знал, что это было ненадолго. Вскоре его заметят, и тогда…

– Боль.

– Боль.

– Боль.

Заметили.

– Убей меня.

– Убей.

– Боль.

– Убей меня.

– Убей.

– Вы и так уже мертвы, отстаньте.

– Боль.

– Убей меня.

– Боль.

– Боль.

Монотонные искусственные голоса множились, во мраке помигивали светодиоды голосовых модулей, стаями пьяных светлячков покидавшие остовы зданий. Бесчисленные просьбы сливались в настырный гул, их становилось все больше.

Мертвые обступили мироходца со всех сторон.

После того как Даксар Ануар закончил терзать это мироздание, в нем погибло все, даже плотоядные бактерии и трупные грибки. Нечему стало перерабатывать падаль в удобрение, десятки миллионов трупов остались лежать во мраке. И тогда безумный владыка пожелал, чтобы они вновь двигались. Он наделил их суррогатом жизни и памяти, позволив чувствовать последнее, испытанное перед смертью, – агонию. Вечно.

Признаки жизни выманивали мертвецов из мрака, в котором они дотоле недвижимо валялись, и заставляли просить о недостижимом забвении.

Игнорируя росшую толпу, Каос Магн шагал к титанических размеров пропасти. Четверть планеты отсутствовала, открывая внутренние глубины. Добравшись до края, мироходец подпрыгнул и пошел по воздуху, отталкиваясь ногами с такой силой и скоростью, что атмосферные газы под подошвами сапог на какой-то миг загустевали. Он отшагал далеко, а потом просто прекратил двигаться. Падение продлилось довольно долго, пришлось преодолеть не одну тысячу километров, прежде чем Каос приземлился на ядро.

Ближайший из многочисленных входов не охранялся, и это было понятно: кто в здравом уме посмеет вторгнуться в обитель Даксара Ануара? Разве что кто-то такой же сумасшедший и такой же могущественный, как сам Ануар.

Винтовая лестница, врезанная в металл, вела вниз; периодически в стороны от ее колодца отходили галереи и коридоры, стены изобиловали ликами уродливых тварей всех мастей, чьи глаза-пасти-ноздри источали тошнотворный желтый свет. Эхо шагов металось по цитадели, быстро погибая. Безмолвие и покой. Но Каос Магн знал, что его визит не остался без внимания. Обитатели ядра прятались в глубине, передвигались на периферии чувств неприятными скользкими комками мыслей и желаний. Местный хозяин всегда был очень разборчив в выборе слуг, отбирал лишь самых мерзких моральных уродов.

Понадобилось несколько часов, чтобы опуститься достаточно глубоко по бесконечным коридорам и начать слышать музыку. Кажется, то была Третья какофония ужаса… или Восьмая? Музыкальные пристрастия Ануара прославились во множестве миров, ибо, приходя с открытым завоеванием, ученик фантазмов любил проецировать на своих врагов симфонии, а вернее какофонии, собственного сочинения. Определенный процент смертных через это кончал жизнь самоубийством или превращался в недееспособных седых слюнтяев.

Когда Каос добрался наконец до первых и единственных дверей во всей цитадели, там его встречал Тестекруо́сс Обнаженный. В своем родном мире он… оно было могущественным волшебником, однако, когда явился Даксар Ануар, это с удовольствием присягнуло ему на верность и приняло огромное участие в деле уничтожения собственной родины. С тех пор Тестекруосс сделал головокружительную карьеру, став камергером Ануара, а также его доверенным эмиссаром.

Позже маг проделал неплохую работу и над собственным телом, отказавшись от основного полового признака путем хирургического вмешательства. На этом Тестекруосс решил не останавливаться и со временем очень остроумно себя освежевал. Кожу с лица и головы он превратил в настоящий капюшон; кожу с предплечий и голеней отделил от плоти, но не удалил, сшив так, чтобы придать ей вид перчаточных манжет и сапожных голенищ, в то время как кожа кистей и лодыжек никак не пострадала. Отрезанные куски с плеч, бедер и живота он сшил воедино с той кожей, которую срезал со спины, чтобы получился плащ, являвшийся единым целым с его плечами и грудью. Таким образом, Тестекруосс не носил никакой одежды, но в то же время был вроде как и одет в одежду из собственной кожи.

Он улыбнулся гостю блестящими от крови лицевыми мышцами:

– Добро пожаловать в Мелахидон, господин Магн, рады, что ты почтил нас своим присутствием.

– Желаю говорить с хозяином.

– Проходи же.

– Вот так просто?

– Препятствовать не велено.

Да, подумал Каос, чего удивляться? Попасть на прием к Ануару легко, а вот уйти живым – совсем другое дело.

Как и сам мироходец, повелитель Лиги Террора относился к существам, коих принято было именовать Новорожденными богами, или просто Новорожденными. Сущности сего плана действительно обладали могуществом, сопоставимым с божественностью, но черпали силу из других источников. Им не нужны были поклонники, храмы и жертвы, они не питались верой смертных, сила Новорожденных шла изнутри. Она могла принимать разные формы: музыка, страх, ультимативная форма арканы, многое иное. Таким образом, Новорожденные не нуждались в душах смертных как источнике энергии, однако Даксар Ануар владел душами миллиардов.

Захваченные во время разорительных походов в иные миры, эти души ссыпа́лись им во чрево Банифистатоса – чудовищного орга́на, который порождал звуки не за счет мехов, а за счет воплей тех самых душ, бесконечно страдавших внутри него. Имея три яруса костяных клавиш, орган исторгал из своих труб какофонии ужаса, агонии, отчаяния, мольбы. Музыка эта сводила с ума любого недостаточно сильного, но Даксар Ануар обожал ее.

Исполинский желтый паук с ловкими кистями рук на четырех передних конечностях еще некоторое время извлекал вопли из своего драгоценного инструмента, а Каосу приходилось терпеливо ждать, пока какофония закончится. Наконец орган умолк, и Ануар развернулся вместе со своим троном. Оглядев гостя десятком глаз, он легко перетек в свою истинную форму – пятиметрового желтокожего гуманоида с телосложением перекормленного стероидами племенного быка. Его грубо слепленная голова сидела прямо на плечах, без посредничества шеи, на них же покоился роскошный плащ розовато-пурпурного цвета, а на поясе поблескивала пряжка с символом Лиги Террора. Довольно скромный облик для воплощения ужаса.

– Как тебе моя музыка, Каос?

– Омерзительно, – ответил мироходец и добавил, повысив голос: – А театральные эффекты при встрече были совершенно не обязательны! Злодей, играющий на органе, это так банально…

– Правда? Я не думал об этом в таком ключе, – серьезно ответил Ануар, закидывая на подлокотник трона правую ногу и подпирая щеку левой рукой. – Выглядишь отвратно, похудел, облысел, покрылся морщинами.

– Зато ты пышешь здоровьем, как погляжу.

– Не жалуюсь, – ответствовал желтокожий, напрягая и расслабляя огромный бицепс. – Знаешь, Каос, я немного удивился, когда почувствовал твое присутствие в Мелахидоне. Учитывая нашу последнюю встречу.

– А что не так было с нашей последней встречей? – нахмурился мироходец, откусывая и съедая кончик новой сигары.

– Ты сильно помешал моим планам. Лиге пришлось покинуть Кагирабитус раньше времени, не завершив дела.

– Сочувствую. Этот мир нужен был моему богу, через него намечено строительство Пути, и Ка’Халла не могла позволить Лиге Террора уничтожить и его.

– Думаешь, мне не плевать на твои причины?

– Думаешь, мне не плевать, что тебе плевать?

Один Новорожденный восседал на троне, дрыгая ногой, второй – раскуривал сигару, поставив металлический гроб на пол. Каждый думал о своем.

Возможно, встречу сущностей такого порядка кто-то представлял иначе, более помпезно, пафосно, серьезно… Однако на самом деле примерно так все всегда и происходило. Новорожденные относились к Метавселенной довольно просто – в ней уже мало что являлось опасностью для них, реальность была песочницей для игр, и единственным неудобством оказывались остальные «крупные игроки». Например, абсалоны, божества, или прочие Новорожденные. Друг друга эти титаны мощи в основном недолюбливали, а в некоторых случаях даже ненавидели, но к прямым столкновениям не стремились. Там, где двое Новорожденных всерьез пытались убить друг друга, мироздание, как правило, начинало трещать по швам.

– Так вот, Даксар, я появился в этой вонючей помойке, которую ты называешь своим домом, не для того, чтобы любоваться ее подгнившими красотами или твоей мерзкой желтой рожей. Я пришел с предложением.

– Начало положено хорошее, – кивнул владыка ужаса, – продолжай.

И Каос продолжил. Все заняло минут от силы пятнадцать, но к их концу развалившийся на троне Даксар Ануар перешел в позу предельной собранности и буравил гостя пылающими желтым светом глазами.

– И где подвох? – спросил он.

– Никакого подвоха.

– Не понимаю. Ты не можешь такого предлагать. Не ты.

– Но я предложил.

– Но ведь ты… ты же… Это неправильно!

– Откуда буйному гиперактивному психопату знать о том, что правильно, а что нет?

– Я психопат, но не дурак. Я знаю тебя, Каос Магн, я знаю тебя не первое тысячелетие. Сколько раз я пытался убить тебя? А ты меня? Но теперь ты приходишь и…

– Я пересмотрел свои жизненные ориентиры. Ты согласен или мне подыскать кого посмелее?

– Не бери меня «на слабо».

– Я могу обратиться к Мэддоку. Его боевые машины ничем не хуже твоей унылой Лиги.

– Не смеши меня!

– Вероятнее всего, я к нему все-таки обращусь. Еще есть империя реверантов. Миллиарды хорошо вооруженных солдат, которые пойдут на смерть ради такого куша.

– Эти тараканы? Ты шутишь?

– Если повезет, отыщу старика Эльлазара. Представляешь, как он облизнется?

– Его время давно прошло, он только и может, что улепетывать в новое тело, как только начинает пахнуть жареным.

– И все же надо бы его найти. А еще Корпорация…

– Жадные дельцы – не воины!

– Кетер…

– Скорее уж атланы пойдут против тебя, чем поддержат.

– Да, но я могу заказать отдельную армию у Крайта, не объясняя назначения.

– Пустая трата времени.

– Корхото́н Всерушитель…

– Ха! Он даже слушать не станет, просто будет нападать на тебя, пока не сбежишь.

– Верно, так и будет. Но что мне остается, если ты отказываешься, Даксар? Для этого дела нужен как минимум еще один Новорожденный кроме меня.

Желтый гигант скрипнул зубами. В его уродливой лысой башке не укладывалась сама концепция предложенной кампании… Любое безумие могло укорениться в этом древнем мозгу и пустить бесчисленные побеги-метастазы, но перед сей новой возможностью воображение Даксара Ануара буксовало. Он просто не понимал: как Магн мог предложить подобное?!

– Примкни ко мне – и снимешь все сливки. Откажись – и локти будешь кусать.

– Не буду, они безвкусные.

Каос Магн закинул гроб за спину, показывая, что намерен уходить.

– «Да» или «нет»?

– Да… Нет! Не знаю!

Трон развернулся, и, отрастив несколько дополнительных рук, владыка ужаса опустил пальцы на клавиши. Рев миллиардов душ содрогнул мир.

Плюнув на пол с досады, Каос зашагал прочь, но на середине ноты какофония оборвалась.

– Да.

Мироходец улыбнулся – все прошло как по маслу.

– Подробности плана передам позже. Ну, до свидания.

– Каос!

Каос Магн понял, что вот-вот произойдет, и поглубже затянулся, надеясь, что все же ошибся.

– Ты же не думаешь просто так взять и уйти?

Хитиновая рука мироходца с хрустом сжала кулак.

– Мы ведь договорились.

– Сейчас договорились. Но до того ты отравил мне все веселье в Кагирабитусе. Я не могу этого так оставить.

– Но ведь мы… я дал тебе самый желанный шанс…

– А я намерен тебя убить. – Улыбка Даксара Ануара, покинувшего трон, ширилась, а желтый свет в глазах усиливался. – Я не особо озабочен логическими условностями, насколько ты знаешь.

– Сколько у меня времени?

Могучие плечи гиганта приподнялись и опустились. Каос выметнулся из тронной залы и, перемещаясь дзифтами, понесся прочь. В спину ему ударил рев. Нет, Рев! Если бы целая планета вдруг получила голосовые связки, то ее крик звучал бы как-то так.

Этот ужасный звук заставил реальность мелко дрожать, пронзая материю и все энергетические потоки бытия.

– РАБЫ!!! ДОГОНИТЕ ЕГО!!! РАЗОРВИТЕ ЕГО!!! ПРИНЕСИТЕ МНЕ ЕГО ГОЛОВУ!!!

Каос вырвался из чертогов Ануара через несколько часов, весь покрытый кровью, слизью, ихором и прочими выделениями. Пробиваясь к выходу, он убил десятки тысяч миньонов, погрузил свою хитиновую руку с отросшими когтями-косами в потроха бесчисленного множества уродов, чудовищ, демонов и прочего мусора, собранного владыкой ужаса в тысячах миров. Каос единолично перебил всю Лигу Террора… пять или семь раз. Беда крылась в том, что, пока Даксар Ануар был рядом, его выродки раз за разом возрождались и бросались в бой.

Но Каос все же вырвался, пробив своим телом четыре последних яруса и размазав сотни уродцев по поверхности ядра напоследок. Остальной путь до межмировых врат он проделал в состоянии полнейшего бешенства, обращая попавшихся под горячую руку мертвецов в пыль. Тот факт, что вскоре эти несчастные вновь приобретут свою жалкую форму, злил его еще больше.

Впрочем, набирая нужную комбинацию Знаков, Каос Магн все же понимал, что стал объектом шутки. Хоти Даксар действительно убить его – постарался бы сам, навалился бы всей своей силой. Противостояние их наверняка положило бы конец существованию этого несчастного мирка, а еще, быть может, и существованию одного из Новорожденных…

Рука замерла, не завершив набор адреса, когда мироздание начало мелко дрожать.

– Да ты издеваешься! – воскликнул Каос.

Из тверди словно из воды вынырнула огромная желтая фигура, схватила голову мироходца и, раскрутившись вокруг своей оси, метнула его в стратосферу.

Сила броска оказалась столь велика, что Каос разбил своим телом три небольших астероида, пока не врезался в четвертый, особенно огромный. Поднявшись со дна образовавшегося кратера, он обогнул громадный пласт земли и, будучи по другую сторону, арканой сдвинул около триллиона тонн с орбиты расколотой планеты. Удар должен был ее добить.

Даксар Ануар некоторое время наблюдал, заложив могучие руки за спину. Когда повелителю ужаса это надоело, он направил в сторону астероида указательный и средний пальцы и выдохнул мантру:

– Фкатцсс!

Копьевидный поток арканы пронзил астероид насквозь, после чего тот стал раскалываться на более мелкие куски. С оглушительным ревом они, объятые пламенем, рушились на Мелахидон.

Удар пришедшего с неба Магна Даксар принял на открытую ладонь. От рассеявшейся во все стороны силы земля пошла волнами, а в радиусе пятидесяти километров образовался вакуум – атмосфера оказалась вытеснена вовне.

Схватка Новорожденных была очень скучна, ибо происходила в абсолютной тишине. Сила их ударов могла стирать в пыль горные хребты, а скорость, с которой они дзифтовали, была недоступна для взгляда. Закончилось все тем, что последний крупный астероид, оставшийся от Мелахидона, развалился, бросив повелителя ужаса и мироходца болтаться в невесомости. От планеты осталась лишь куча мусора, солнце этой системы было давно мертво, а холодный свет далеких звезд помогал мало. Стало темно и скучно.

Довольный собой Даксар Ануар улыбался. Он развлекся. Пришло время навести порядок. О, в этом он поднаторел!

Самозабвенный разрушитель, Ануар умел еще и созидать. Раса, породившая его, некогда считалась одной из умнейших и величайших в области постижения чистого знания, Ануару ничего не стоило воссоздавать целые звездные системы, возвращать жизни, почти что поворачивать время вспять, да так ловко, что мало кому из богов времени было такое по плечу. Правда, делал он это лишь в той мере, в которой считал нужным, так что Мелахидон вернулся к своей прежней, мертвой и мрачной, форме.

– Просто хотел проводить тебя до калитки, – улыбнулся безумный гигант, стоя перед межмировыми вратами, – буду ждать вестей.