Глава 51

К тому времени, как я приезжаю к Джорджу, велосипед Беас стоит прислоненным у забора. Я нахожу их обоих на поляне за домом, они укладывают растопку для костра.

– Ты сюда пришла пешком? – спрашивает Джордж, ломая ветку о колено и глядя на мои грязные туфли.

– Мне нужно было размять мышцы, – говорю.

– Прямо как Элизабет Беннет, – говорит Беас. Она стянула волосы в узел, а челку уложила волной, так, что та касается бровей. Они стоят и хлопают мне, когда я ставлю сумку на траву.

– Перестаньте, – смеюсь, отмахиваясь от них.

Джордж скатывает в рулон газету и засовывает одну из статей Дейзи о турнире между кусками растопки.

– Джордж, я видела, как ты пытался помириться с Марго сегодня, – замечает Беас, заостряя палку швейцарским армейским ножом. – Смог зарыть топор войны?

– Вряд ли. Я почти уверен, что она до сих пор хочет зарезать меня, – говорит Джордж, засовывая в костер еще один тугой шарик из газеты.

– Я вполне уверена: это не то, что она хочет с тобой сделать, – бубню я вполголоса.

– Что? – Беас разражается истерическим смехом. – Ты серьезно? Марго Темплтон нравится Джордж?

– Почти наверняка, – говорю, усаживаясь на пенек от старого дерева.

Челюсть Джорджа отваливается.

– Думаешь, Марго запала на меня?

Он стучит коробкой со спичками о ладонь, потом задумчиво добавляет:

– Она, вообще-то, типа милая, думаю…

Мы с Беас обмениваемся взглядами. Я подавляю безжалостный взрыв смеха.

– Так ты готов к Инновациям вариантов?

– Я хотел сделать варианты Музыки, очевидно же, но работа с доктором Клиффтоном исключила это. Поэтому у меня есть кое-что другое… – говорит он, поджигая спичкой бумагу, – ничем не примечательное.

Беас угрожающе замахивается на него палкой.

– Покажи нам, Макельрой.

Джордж наливает нам две чашки чая из термоса и расставляет несколько мешочков с вариантами у наших ног, прежде чем выбрать один и высыпать его на веточку мяты. Когда он опускает мяту в чай, она мгновенно шипит и трещит, словно столкнулись кубики льда, а кружки становятся холодными и покрываются инеем.

– Вуаля, – говорит он, – мятный холодный чай. Попробуйте.

Мы с Беас чокаемся кружками и отпиваем по глотку.

– М-м-м, – произношу я.

– Потрясающе, Джордж, – вторит мне Беас.

– Это, правда, всего лишь улучшенная версия льда, – говорит Джордж, пиная комья земли. – Но надеюсь сделать версию, которую может использовать человек, компаньона для вариантов Теплоты, чтобы остывать летом.

– Впечатляюще. Как ты это сделал? – спрашиваю.

– Корень мяты, – отвечает он.

– Корень мяты, – замечаю. Я стала повсюду носить с собой мой том Шекспира и вытаскиваю его из сумки. – Бьюсь об заклад, что найду его здесь.

– Правда, снова это? – спрашивает Джордж, а Беас проявляет свою преданность, ткнув его палкой в бок.

– Ай, – вскрикивает он, потирая рубашку. – Смотри не обманись. Я имею в виду: почему ты так застряла на этом Шекспире?

– Потому что она нашла все Исчезновения там… – говорит Беас с гордостью, – и все варианты, и связь с семью годами, хотя это в действительности нашла я. Но она могла бы и раньше рассказать тебе, если бы ты так быстро не заткнул ее в первый раз.

– Хорошо, хорошо, – говорит Джордж, кидая палку в разгорающееся пламя. – Так объясните мне. Вы правда нашли их все?

Я киваю, и они оба смотрят на меня выжидающе, устраиваясь на свои места. Пламя становится жарким и ярким, отбрасывая тени на их лица.

– Все началось с того, что я хотела взять что-то мамино, – говорю им, вспоминая свой последний день в Гарднере много месяцев назад. – И в конце концов взяла эту книгу.

Я открываю ее.

– Она всю ее исписала, – говорю, показывая им страницы. – Она планировала отправить ее кому-то, с кем выросла в Стерлинге. Я, вообще-то, нашла ее старое кольцо, спрятанное здесь… – Мои пальцы проскальзывают под заднюю обложку. В тот первый день я почувствовала только гладкую поверхность камня. Но там есть еще что-то, пропущенное мною ранее.

Рука нащупывает скраю маленький свернутый конверт.

Я достаю его.

– Давай продолжай. Так что это? – спрашивает Джордж. Но я не отвечаю ему. Вижу имя «Стивен Шоу» на месте отправителя, знакомый мне адрес в Гарднере написан на лицевой стороне конверта.

Руки чуть заметно дрожат, когда я открываю конверт. Внутри – два сложенных листа бумаги: написанное от руки письмо и страничка с наброском, старая и помятая.

Я смутно осознаю, что Беас и Джордж подходят и становятся у меня за плечом.

– Дорогая Виола, – начинается письмо, и я думаю: «Почему Виола?» – снова то же имя, которое мама использовала в письме к нему.

Я делаю паузу. Мама решила загадку. Рядом она написала: «Наша пьеса – «Двенадцатая ночь», пропущенная строка: «Разве нынешний свет таков, чтоб держать под спудом свои добродетели?»

И потом она написала: «Добродетели?»

Мои глаза перелетают к рисунку, который ужасно выцвел, словно находился у мамы долгое время.

На нем проставлена дата: 06.11.1923 – и нарисованы две птицы. Одна здоровая, ее крылья раскрыты на всю страницу, так широко, что она почти закрывает другую птицу. Наполовину скрытая птичка съежилась и выглядит больной и чахлой.

Под рисунком есть подпись: «Редчайшее событие. Яйцо с двумя желтками. Битва насмерть, в большинстве случаев один эмбрион побеждает другого, и только один выживает, чтобы вылупиться».

Мелкими, почти нечитаемыми буквами внизу той же рукой написано обещание, от которого холодеет кровь:

Волосы встают дыбом на руках. Рисунок двух птиц. Прямо как Майлз видел в кошмаре.

– Айла, – спрашивает Беас, кладя руку на мою, – с тобой все нормально?

Мозг пылает, пытаясь соединить все это, но мысли расходятся в разных направлениях так быстро, что я едва могу ухватиться за то, что прямо передо мной.

«Наша» мама. «Наша пьеса» – было написано в письме.

Финеас мог бы познакомиться со своими внуками, написал Стивен.

Его внуки. Он имеет в виду меня и Майлза.

Виола вместо Джульет. Себастьян вместо Стивена. Я знаю эти имена. Это имена близнецов из «Двенадцатой ночи», которые прятали свои настоящие личности от всех, – это в книге прямо у меня на коленях.

И потом этот ужасный рисунок с двумя птицами и одним яйцом.

В мозгу щелкает, и все разом проясняется, как тогда, когда Джордж поворачивает ручку микроскопа Дигби.

Мама и Стивен не были сводными братом и сестрой.

Они были настоящими близнецами по плоти и крови.

Дыхание учащается, и я дотрагиваюсь до маминого кольца, чтобы ощутить его. Стивену нужен был этот Камень. Он почти отчаянно просил его. И мама планировала отослать кольцо, но умерла и не смогла это сделать. Старался ли Стивен найти его все это время?

Пытался ли он найти меня?

В голове стучит. Что-то здесь неправильно. Я встаю, и книга падает на землю.

– Мне нужно идти.

– Айла… – говорит Джордж.

Но я больше не слушаю. Один из мешочков Джорджа, лежащих в траве, ярко-фиолетового цвета Бурь. Хватаю его и высыпаю все содержимое на себя. И я уже на середине поляны, прежде чем Джордж и Беас успевают еще раз вздохнуть.