Глава 49

Почему, спрашиваю себя, разглядывая бесконечно движущиеся лица в толпе, я когда-то решила, что надо участвовать в Турнире?

Первый день состязаний выдается голубой и теплый, с обещанием весны. Все кажется громким и живым после приглушенной тишины зимы. Я прикрываю глаза от солнца и одергиваю свою форменную рубашку. Она белоснежная, с единственной серебряно-красной нашивкой на левой стороне груди. Я пропустила церемонию открытия, чтобы разогреться, и Беас пришла с целью разыскать меня, размахивая тюбиком подводки.

– Хорошо, – сказала она, подводя мои глаза. – Теперь они похожи на сталь.

Я выхожу на траву перед моим выступлением и ищу взглядом Беас. Она на полпути по трибуне, сидит рядом с Джорджем, поднимает пальцы ко рту и свистит. Я борюсь с желанием потрогать уродливый комок своего уха и вместо этого вытираю ладони о внутреннюю часть карманов формы.

Школьная музыкальная группа играет попурри военных песен побратимов под пыльцой вариантов, пока прокладываю путь к центру поля, горячо надеясь, что завтрак на удачу от Женевьевы не появится снова. Я, правда, уверена, что хуже моего полного провала на соревновании может быть только то, что меня стошнит перед жителями трех городов.

Стерлинг аплодирует мне, своему первому участнику соревнований по звездам за долгие годы, и я глазами пробегаю по трибунам. Джордж невозмутимо салютует мне, Элиза сидит в первом ряду, вежливо хлопая и улыбаясь. Уилл на несколько рядов позади нее, сидит с Картером и Чейзом. Я становлюсь красной как свекла, когда вспоминаю его губы на своих, и быстро отворачиваюсь. Замечаю миссис Макельрой в темных очках, которая вяло хлопает, потягивая из бутылки кока-колу. Странно, как быстро эти лица стали такими знакомыми: Фитцпатрики, Фогги, члены Совета.

Когда нахожу супругов Клиффтон и Майлза, машу и вдруг замечаю значок на своей руке: маленькое сердечко, нарисованное уверенной рукой Майлза, прямо на сгибе локтя.

Долго смотрю на изображение, пока снова не вспоминаю, как дышать.

Мои соперники стоят на поле по сторонам от меня: Ширли Бодрай из Шеффилда и Марго Темплтон, которая выходит под самые громкие аплодисменты. Ее форма совпадает с моей, только нашивка выполнена золотым и фиолетовым. На ее голове лента, покрытая крошечными сверкающими золотыми звездами, и она кажется ниже, чем я запомнила ее с Ярмарки урожая. Она почтительно приветствует свою секцию трибун, но бросает несколько нервных взглядов на толпу Стерлинга, моих друзей, практически туда, где сидят Беас и Джордж.

Я прищуриваюсь, сразу же собираюсь и прихожу в боевую готовность. Наблюдаю пристальнее за Марго, когда она занимает свое место на поле. Она бросает еще один взгляд. Почему она продолжает смотреть туда? Что может снова и снова привлекать ее внимание?

И внезапно в ярком солнечном свете, под бдительными глазами практически всего Стерлинга я понимаю то, что не понимает Джордж. То, как рука Марго неосознанно касается волос, как она поднимает взгляд, пытаясь скрыть это, в поддельном безразличии, которое я видела в Уилле, когда он старался не подать вида, если ему было больно.

Несмотря на то что нервничаю, я борюсь с желанием рассмеяться. Джордж совершенно неправильно понял причину сердитых взглядов Марго Темплтон на Ярмарке урожая. Она не ненавидит его, а наоборот.

Проблема в том, как сложно иногда заметить разницу.

Но больше нет времени размышлять над этим.

– Участники, – говорит ведущий, – займите свои места.

Я бросаю незаметный взгляд на чернильное сердце у сгиба локтя и подхожу к линии броска.

Первыми выступаем мы с Ширли. Через пять минут мы уже метнули наши три звезды. Я смотрю на нее, а она – на меня, и к концу первого раунда ясно, что мы практически равны.

Но есть еще Марго.

Ее звезды по традиции в цветах Коррандера: золотом и фиолетовом, и они поют в воздухе, прорезая дорогу прямо к цели и оставляя за собой металлическое эхо. Мои вторые броски более решительные, но звезды кажутся тяжелее, чем в первый раз. Они все попадают в цель, кроме последней: ошибка, которая была заметна уже при броске. Звезда отскакивает от мишени, а не застревает в ней, и отодвигает меня еще дальше от лидирующей Марго с тридцатью очками.

Я смотрю на табло с результатами и заставляю себя сделать глубокий вдох. Ширли впереди на десять очков, маленький разрыв для финального раунда. Но Марго опережает ее на пятьдесят очков, а у меня есть только три попытки догнать ее. Кровь бурлит от адреналина. Я провела слишком много часов за тренировками, потея, испытывая боль, мечтая, чтобы проиграть вот так. У меня есть еще один шанс, чтобы месяцы работы не оказались потраченными впустую.

Миссис Перси тайком показывает мне пальцы вверх с боковой линии. По команде пронзительного свистка цель оживает и начинает двигаться по рельсам.

Ширли ступает к линии для последних бросков, и ее рука дрожит, когда она тянется за звездами. Первая звезда попадает в цель по внешнему краю, но вторая бешено вылетает из ее руки, пролетает мимо цели и падает в траву, как тяжелая драгоценность. Она берет последнюю звезду с видом человека, уже признавшего свое поражение, и делает неуверенный бросок. Ее окончательный счет даже не догоняет результат Марго за второй раунд.

И теперь шанс приблизиться к Марго остается только у меня.

– Финальный раунд для Айлы Куинн из Стерлинга, – объявляет ведущий и жестом показывает мне подойти к линии.

«Я все еще в игре», – говорю себе. Пока есть небольшая возможность выиграть.

Но щекочущее чувство, которое я иногда ощущаю и которое говорит, что мой следующий бросок будет хорошим, отсутствует. Я пытаюсь вызвать его, пока смотрю, как мишень движется по своей дорожке. Лицо обдувает холодный ветерок. Кто-то в толпе кашляет. Звезды становятся тяжелыми в руке. Я пытаюсь вспомнить образ мамы.

Но почему-то не могу.

Лихорадочно ищу воспоминания о ней, любые, но все, что я могу представить, – это чуть больше чем неясная тень. Она просто ускользнула, словно песок сквозь пальцы. «Как и все остальные в этом проклятом месте», – думаю с ожесточением.

Я поворачиваюсь, особо не смотрю и сразу кидаю все три оставшиеся звезды.

Они пролетают в воздухе и бьют по мишени почти одновременно.

Толпа ахает, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть.

Первая попала во внутреннее кольцо, чуть правей от центра. Но вторая и третья вонзились в мишень почти по рукоятку, в сантиметрах от самого центра. Два попадания в яблочко.

Дыхание застревает в легких. Сила броска заставляет свечку лениво качаться вперед-назад, словно та пытается решить, где упасть.

После бесконечного мгновения она наконец застывает на месте. Ее фитиль, в котором сто баллов, остался несрезанным.

Зрители из Стерлинга вскакивают, выкрикивая мое имя в унисон, когда выставляются мои очки и я выхожу на первое место.

Делаю шаг назад и чувствую, как появляется крошечный росток надежды. Пытаюсь запихнуть его обратно, но его не остановить.

Марго вдруг кажется менее уверенной в себе. Она идет к черте, бормоча что-то себе под нос. Когда толпа затихает, слышно только, как полощутся на ветру баннеры. Она украдкой бросает еще один взгляд в направлении Джорджа и собирается с духом. Потом резко выбрасывает руку и посылает звезды по воздуху.

Первая попадает во внешнюю часть мишени, едва избегая промаха. Вторая вонзается ближе к центру, но все еще во внешнем кольце. Я вижу, как ее счет увеличивается на табло, и подсчитываю разницу. Ее последний бросок должен быть хорошим, в противном случае я выиграю. Смотрю на нее своими стальными глазами, желая, чтобы она дала мне возможность победить. Резко хочу этого сильнее, чем чего-либо в своей жизни.

Марго заканчивает и кидает свою последнюю звезду. Она пролетает по воздуху прямым броском, словно мишень притягивает ее, и все взгляды на стадионе обращены на звезду, когда та попадает в свечку. Звезда прорезает воск ровно и четко.

В этот раз свеча не колеблется.

Ее горящий фитиль падает вперед и поджигает топливо в траве, и слово «Коррандер» зажигается и появляется на земле прямо у моих ног.

Фанаты Марго орут и поднимают в воздух сотни крошечных флагов, словно расцветает поле из фиалок и бархатцев. Красные и серебряные флаги увядают, когда зрители Стерлинга усаживаются на места.

Я растерянно моргаю на свечу. Маленький росток моей надежды вырван прямо с корнями. Не могу поверить, что все-таки за какие-то несколько секунд я проиграла.

Заставляю себя подойти к Марго и протягиваю ей правую руку.

– Поздравляю, – говорю. Прежде чем она отвечает, фанаты Коррандера окружают ее, поднимают над головой, и я хватаюсь за возможность незаметно ускользнуть к боковым линиям.

– Айла! – Миссис Перси тянет меня за угол трибун, где нас не могут увидеть. – Ты хорошо справилась, – говорит она. – Для первого раза выступление прошло очень хорошо, и мы все гордимся тобой.

Она отдает мне последнюю звезду, ту, что чуть-чуть не достигла цели: заставила свечу качнуться, но не упасть.

– Спасибо, – отвечаю, принимая ее, а потом врывается Джордж и обхватывает меня рукой за плечи.

– Ты хорошо выступила, малышка, – говорит он. – Поэтому мы с Беас от всего сердца хотели бы пригласить тебя к костру у Макельроев сегодня вечером. Не могу гарантировать изысканную еду, напитки или развлечения, но, – его голос становится тише, – ты выиграла серебро.

Я бью его по руке кулаком.

– Тебе не нужно это делать, я правда в порядке, – говорю.

– Тебе нужна речь? Потому что, знаешь ли, стерлинговое серебро для Стерлинга намного лучше золота для Стерлинга, – говорит Джордж.

– Хорошо, – фыркаю, – я приду.

– В шесть часов, – говорит он, и, как только уходит, чья-то рука тянет меня дальше в тень под трибуной. Я резко оборачиваюсь и сразу же понимаю, что это Уилл, и он целует меня. Все мое разочарование моментально улетучивается, и на одно украденное мгновение я наполнена чистым светом.

У меня все еще немного кружится голова, когда он закатывает рукав и показывает руку, на которой написано «В следующем году». Потом широко улыбается и выходит обратно на солнечный свет.

Я улыбаюсь, закрываю глаза и вдруг снова вижу маму, именно такой, какой она появилась бы, если бы правда была здесь: ее смех достигал бы высшей октавы, выкрикивая мое имя, ни на миг не заботясь о том, что подумают другие.

«Не дай им раздавить себя», – шепчет ее голос в мое ухо, и железная хватка одобрения Стерлинга внезапно ослабевает.

Я убираю проигравшую звезду в карман и направляюсь обратно на поле, думая, что, возможно, сегодня я все же выиграла.