Глава 40

Я почти забыла вес маминого кольца на своей шее. Ловлю себя на том, что постоянно протягиваю руку, чтобы дотронуться до него, гладкого стекла под одеждой. Не снимаю его, даже когда моюсь. Говорю миссис Клиффтон, что нашла кольцо на дне школьной сумки, и на какое-то время это даже восстанавливает хрупкое равновесие между Майлзом и мной. Кроме того, что от папы нет вестей, все остальное снова выглядит почти нормальным.

Это чувство длится едва ли неделю.

После школы и тренировок по звездам присоединяюсь ко всем за ужином. Солнце только начинает садиться. Как только опускаюсь на стул, мамино кольцо выскальзывает из-под платья.

– Айла! – восклицает доктор Клиффтон и кладет салфетку на колени. – Ты нашла свое ожерелье!

Мои глаза метнулись к Майлзу. Он пристально смотрит на свою тарелку.

– Я обнаружила его в своей школьной сумке… – начинаю, но вижу, что лицо миссис Клиффтон бледнеет. – Миссис Клиффтон, – делаю паузу, – с вами все хорошо?

– Малкольм… – говорит она дрожащим голосом. Лицо у нее стало белое, как у призрака. – Я не слышу тебя.

– Что? – рука Уилла замирает на ложке. – Что ты имеешь в виду?

– Матильда! – говорит Малкольм, моргая. Он показывает на уши. – Я не слышу твоего голоса. Но… слышу других.

Уилл смотрит то на мать, то на отца.

– Вы не слышите друг друга?

– Не понимаю, – дыхание миссис Клиффтон учащается, ее лицо снова возвращает краску, когда она комом кладет салфетку на стол, – что это значит.

– Вы слышите меня? – спрашивает Уилл.

И они одновременно отвечают:

– Да.

– А меня? – спрашиваю я.

– И меня? – спрашивает Майлз.

Они оба кивают. Доктор Клиффтон все еще крепко сжимает серебряные приборы в руках.

Я слышу всех.

Потом миссис Клиффтон шепчет:

– Меня? – И доктор Клиффтон бледнеет и качает головой.

– А что насчет меня? – спрашивает он. Его голос раздается для меня громко, но глаза миссис Клиффтон наполняются слезами.

В библиотеке пронзительно звонит телефон, и доктор Клиффтон направляется к нему неверными шагами, в спешке приволакивая ногу. Мы торопливо следуем за ним. Майлз наступает мне на пятку.

– Алло. – Морщина на лбу доктора Клиффтона обозначается резче, пока он слушает говорящего. – Это произошло с Паркерами, – говорит он нам. – Они могут слышать всех, кроме друг друга. – Как только он кладет трубку, телефон звонит снова. Он опять поднимает трубку.

– И с Сильверманами, – подтверждает он. Доктор Клиффтон спешит к своему пальто и трости, но потом останавливается. Подходит к миссис Клиффтон и заключает ее в объятия. Она кладет голову ему на грудь, и он целует ее в лоб, затем поворачивает так, чтобы она видела его лицо. – Мы найдем ответ, – говорит он ей, и ее глаза наполняются слезами.

– Но только что произошло Исчезновение, – говорит она.

– Этого не может быть, – утверждает Уилл. – Еще не прошло семи лет. – В его голосе слышна неуверенность. – Правда, папа?

Телефон пронзительно звонит еще раз, и мы все подскакиваем. Миссис Клиффтон быстро снимает трубку.

– Оставайтесь здесь, – говорит доктор Клиффтон Уиллу, мне и Майлзу. Майлз стоит с широко раскрытыми глазами, прислонившись к дверному косяку.

– Ты куда? – спрашивает Уилл отца.

– Созову внеплановое собрание Совета, чтобы понять, что, черт возьми, происходит.

Потом доктор Клиффтон захлопывает дверь так сильно, что в окнах трясутся стекла.

Он возвращается домой только после завтрака на следующее утро.

Врывается через парадный вход с воспаленными, покрасневшими глазами. При виде его миссис Клиффтон сразу же опускает чашку с кофе и встает. Он целует ее в щеку, потом машет нам рукой, приглашая следовать за ним в библиотеку.

– Случилось что-то явно значительное, – говорит он, выдвигая доску для записей мелом. Он ищет по краю кусочек мела.

– Мужья и жены больше не слышат друг друга? – спрашивает Уилл.

– Это была наша первая теория, – доктор Клиффтон подталкивает очки вверх по переносице. Он выглядит усталым. – Она развивалась вчера ночью. Хотя явление коснулось большинства супругов, но все равно не всех. И потом мы узнали, что это произошло и с другими людьми, которые, казалось бы, никак не связаны.

Ради миссис Клиффтон он пишет быстро и методично.

– Из всех трех побратимов передают о неспособности слышать голос любимого человека.

Он вертит мел в руке и поворачивается к нам.

– Имеется в виду романтическая любовь, – поясняет он.

– Так это Исчезновение, – произносит Уилл в ужасе. Он тяжело садится, словно его кто-то толкнул.

– Да, – доктор Клиффтон кивает и откашливается, – кажется, что так.

– Но еще не прошло семи лет! – протестует Майлз, топая ногой на несправедливость всего этого. – Это против правил!

Доктор Клиффтон пишет своей жене.

– В городе переполох.

– Все это вызывает дополнительный хаос, – говорит он нам. – Миссис Дойл слышит мистера Дойла, но он ее не слышит. Мистер Стивенс не слышит миссис Дойл, но слышит свою жену. – Он проводит рукой по глазам и стонет.

– Уилл, – говорит миссис Клиффтон, – спроси своего отца, как мы будем общаться.

Уилл передает сообщение, а потом ответ отца:

– Читать по губам? Носить с собой везде блокнот? Можно научиться языку жестов. Мы придумаем систему, пока не найду вариант. – Хотя мистер Клиффтон выглядит вымотанным, он обещает: – Начну искать прямо сейчас, этим же утром.

Губы миссис Клиффтон поджимаются, а глаза наполняются слезами.

– Еще один? Еще один кролик, которого нужно поймать? – Она вертит обручальное кольцо на пальце. – Это никогда не кончится, не так ли? – бормочет она, и выражение ее лица вызывает во мне чувство падения, сходное с тем, когда оступаешься на лестнице.

– Я найду его, Матильда, – говорит доктор Клиффтон, хмурясь. Он берет ее за руки и держит их, словно привязывая ее, как будто иначе она может просто улететь. – Обещаю, – яростно говорит он, поднимая ее подбородок вверх к себе, – что не перестану стараться, пока не найду.

– Я тоже сделаю все возможное, чтобы помочь, – говорю.

– И я, – присоединяется Майлз.

– Я тоже, – клянется Уилл, сжимая челюсти.

Я крепко сцепляю руки на коленях и притворяюсь храброй для всех остальных. Но думаю, что если надежда покинула даже миссис Клиффтон, то теперь действительно есть причина бояться.

– Новое Исчезновение – полное дерьмо, – бормочет Джордж на следующее утро на лабораторном занятии Дигби. Он без энтузиазма наливает голубоватую жидкость в мерный стакан. Класс вокруг нас затих, ученики безмолвно сбились в кучу, работая над лабораторным заданием, или разговаривают такими приглушенными голосами, что они сливаются с шорохом карандашей по бумаге. Я сижу на своем стуле и смотрю, как в луче солнечного света сверкает пыль.

– Все происходит не просто так, – утверждает Джордж, обращаясь к Беас и ко мне. – Что-то изменилось и запустило это. – Он смотрит на нас, ожидая подтверждения.

– Может, вы нашли вариант Музыки слишком быстро, – сардонически шепчет Беас. Она рисует музыкальную ноту, чья основа – череп. – Или Проклятие решило, что мы еще недостаточно пострадали.

– Думаю, это возможно, – задумчиво говорит Джордж. – То есть это еще одно Исчезновение, связанное со слухом. Может, это должно быть каким-то предупреждением.

Джордж поворачивается, чтобы взять предметное стекло, и толкает локтем стакан. Тот медленно падает на пол и разбивается.

Одно бесконечное мгновение мы просто смотрим на него.

В комнате стало так тихо, что мы неожиданно слышим эхо шагов по коридору. Приближаясь, они становятся все громче и быстрее, потом дверь в лабораторный класс Дигби распахивается, и входит Чейз Питерсон.

– Мистер Питерсон, извините… – начинает Дигби, отворачиваясь от доски.

– Вы слышали? – говорит Чейз на одном дыхании. – Исчезновения коснулись четвертого города.

Внезапный порыв воздуха посылает стопку бумаг доктора Дигби на пол, раскидав их большими белыми плитками. Джордж медленно поднимается с места, где он на коленях собирал осколки стекла. Оно хрустит, как гравий, под его весом.

Голос доктора Дигби напряжен.

– Класс, все свободны.

– Почему? – спрашивает Джордж, хлопая рукой по столу для пикников. Его дыхание вырывается сердитыми облаками, руки уже краснеют и немеют от холода, но он слишком отвлечен или раздосадован, чтобы воспользоваться вариантами.

Его мама, разумеется, уже собрала все обрывки возможных новостей к тому времени, как он звонит ей.

– Она слышала, что Исчезновения добрались до Чарлтона, – передает он.

– Где это?

– Это город прямо за Шеффилдом.

– Сегодня? – спрашиваю.

– Вчера. Примерно в то же время, что и наше Исчезновение.

На сердце вдруг становится чуть легче при виде Уилла. Его руки засунуты в карманы. Он подходит к нашему столу и останавливается там, опираясь о него. Беас на полшага позади Уилла. Она опускается на скамейку рядом со мной.

– В Чарлтоне исчезли только голоса? – спрашиваю у Джорджа.

– Нет, – говорит он, – у них те же Исчезновения, что и у нас. Это ударило по ним в один миг.

– Это еще хуже, чем у нас, – говорит Беас, отрывая катышки с шерстяных перчаток. – Не наше постепенное падение. Просто в один день у тебя есть все, а на следующий… – Ее пальцы в перчатках дрожат.

– Я слышал, что Совет направляется в Чарлтон, чтобы кратко объяснить им то, что мы знаем.

– Они наверняка будут несколько расстроены тем, что мы не решили проблему за прошедшие тридцать пять лет, – бормочет Джордж.

– …и понять, есть ли у них уже какие-то идеи, которые могут помочь нам… – продолжает Уилл.

– И убедиться, что они будут молчать обо всем этом, конечно же, – говорит Беас.

– Твой отец едет? – спрашиваю у Уилла, и он кивает.

– Это, должно быть, заставляет Совет нервничать. Проклятие теперь почти похоже на вирус или инфекцию, – рассеянно говорит Джордж, – оттого что оно распространяется вот так, на таком расстоянии?

– Почему оно прыгнуло внезапно в новый город? – спрашивает Уилл. Он прищуривается и смотрит в сторону. – И почему нарушает цикл в семь лет?

– Это отклонение не должно бы происходить. Все до этого момента было так четко, – говорит Джордж. Он роется в своем рюкзаке в поисках блокнота по исследованию вариантов. – Думаете, это значит… что Исчезновения будут ускоряться?

Я сцепляю руки и тру их под столом. Мне Проклятие кажется скорее не инфекцией, а лисой, за которой охочусь. Каждый раз, когда думаю, что взяла след, оно уходит в сторону, и я снова теряю его.

Беас поеживается и передвигается ближе ко мне.

– Никогда не осознавала, что в этих семи годах было что-то утешительное, – говорит она. – Депрессивное – да, потому что мы знали, что это будет продолжаться…

Я пытаюсь отогнать сомнение и сосредоточиваюсь на словах Беас.

– Может появиться новая система, что-то новое, способное помочь нам решить эту проблему навсегда, – замечаю я, пытаясь говорить так, чтобы в голосе звучала надежда.

– Или, может, оно деформируется во что-то непредсказуемое, теперь без ритма или причины, – Беас пристально смотрит на что-то за мной, вдалеке, и шепчет: – Это будет самое ужасное.

Когда тем днем я выхожу с тренировки по звездам, впервые за три месяца Уилл не стоит и не ждет меня.

По всему городу одни и те же споры идут волнами: в коридорах школы и на собраниях Совета обсуждается, нужно ли проводить турнир. Дома Клиффтоны пишут друг другу записки за завтраком, гадая, стоит ли отменить их турнирную вечеринку.

Я ухожу в школу до принятия решения.

– Клиффтоны могут отменить вечеринку, – говорю Джорджу и Беас.

– Хм-м-м, интересно, отменит ли Элиза свою. – Джордж открывает папку, и я замечаю адресованное ему приглашение.

Я замолкаю, а потом спрашиваю:

– У Элизы будет вечеринка?

Рот Джорджа приоткрывается, и он быстро пытается закрыть папку, но я выхватываю приглашение из нее раньше, чем он успевает это сделать.

Оно написано от руки.

– Прости, мне не стоило ничего говорить, – замечает Джордж. – Я просто подумал, что если она пригласила меня, то пригласила всех, – он косится, – всю человеческую расу.

– Празднование победы? – Я фыркаю и отдаю ему приглашение. – Она поднимает уверенность до нового уровня, даже для нее.

– Так что просто победи, – устало говорит Беас, укладывая голову на вытянутую руку. – Она не может не пустить победителя Стерлинга на вечеринку в честь победы. – Она слегка толкает меня. – Знаешь, ты могла бы это сделать: победить всех, даже Марго Темплтон.

– Марго Темплтон? – спрашиваю. Так вот против кого я буду соревноваться. Имя кажется знакомым, но только когда Джордж стонет, я вспоминаю, почему. Та девочка, которая сердито смотрела на него в День Исчезновений, наследница состояния судовой компании Чарлтона из «Несчастья Макельроев».

– Я голосую за то, чтобы никто ничего не отменял, – говорит Беас, засовывая книги в сумку. – Вот что мы сделаем: будем жить дальше. Жизнь должна продолжаться. – Она многозначительно смотрит на меня. – По крайней мере, сегодняшний вечер они не отменят, – шепчет она. – Увидимся позже.

– Намного позже, – добавляет Джордж.

Еще одна Гонка Бурь, значит. Я киваю, пытаясь забыть обещание, данное доктору Клиффтону еще в октябре. Сердце поет при мысли о залитой лунным светом ночи в компании Уилла.

По крайней мере, туда Элиза не может помешать мне прийти.

Но Уилла снова нет, когда я выхожу из дверей спортивного зала. Если иду домой без него, дорога кажется длиннее и холоднее, чем обычно. «Может, его тренировки закончились либо рано, либо будут допоздна, – думаю я, – или он пошел в магазин содовой с Картером».

– Уилл дома? – спрашиваю Майлза, когда вхожу в двери, избавляясь от пальто.

Когда он отвечает, вижу полупережеванные кусочки сэндвича у него во рту.

– Он ушел какое-то время назад с коробкой инструментов.

Хм-м-м.

– Эй! Где ты был сегодня? – спрашиваю небрежно Уилла, когда он входит через парадную дверь час спустя. Я сижу на диване в библиотеке его отца с домашним заданием, где мы обычно делаем его вместе. Замечаю, что он без коробки с инструментами.

– А, особо нигде, – говорит он. – Просто надо было сделать кое-что.

Приподнимаю брови и громко перелистываю страницы учебника. Подчеркиваю запись в тетради. В животе покалывает, когда он садится рядом со мной, и я продолжаю ждать, когда он упомянет гонки, какой-нибудь знак или взгляд, записку, подкинутую мне, пока никто не смотрит. Но мы вместе занимаемся в библиотеке доктора Клиффтона, одни, и он все еще молчит. Мое возбуждение тускнеет, когда мы садимся за ужин. Может, он просто больше не будет участвовать в гонках, как и пообещал отцу.

Миссис Клиффтон принимает окончательное решение по поводу турнирной вечеринки за ужином из свиных отбивных, окруженных золотистыми ананасами.

– Мы решили провести ее, – объявляет она, опуская вилку. – И пригласим людей из Чарлтона тоже. Нам нужно собираться вместе в такие времена. – Она смотрит на доктора Клиффтона, и он согласно кивает. Всего за несколько дней они уже стали лучше читать по губам друг друга.

– Каждому нужно что-то яркое в такое безрадостное время, – говорит доктор Клиффтон, накладывая салат на тарелку.

– Согласитесь, что эти последние шесть месяцев точно были ужасны? – спрашивает миссис Клиффтон. И тут же ее лицо заливается краской. – Кроме того, конечно, что вы с Майлзом остановились у нас, Айла, я… я… не хотела, – говорит она, но мой желудок скручивается в узел, и ее слова висят в воздухе над нами весь остаток ужина. Как будто внимание всех притянуто к этому самому факту.

Как существенно хуже все стало в Стерлинге за то короткое время, что мы с Майлзом провели здесь.