Глава 14

Тем вечером за ужином мы оба, я и Майлз, молчим, ковыряем еду в тарелке и отвечаем так уклончиво, что скоро миссис Клиффтон оставляет нас в покое и не пытается разговорить. Уилл остался допоздна в библиотеке, чтобы поработать над групповым проектом, поэтому некому заполнить гнетущее молчание. Понимаю, что меня занимает мысль о том, когда он вернется и не с ним ли сейчас там Элиза.

– Ну, мне в любом случае нужно поработать, – говорит доктор Клиффтон в ответ на нашу тишину. – Может, устроим вечер игр завтра. – Так что сразу же после ужина мы все расходимся по своим комнатам.

Я чищу зубы перед пустой стеной, думая о молчании Майлза за ужином и гадая, доставал ли его тоже кто-то в школе. Накидываю халат, крепко завязываю пояс вокруг талии и направляюсь по коридору, чтобы постучать в его дверь.

– Кто там? – спрашивает он.

– Это я. Можно войти? – Когда он не отвечает, я все равно открываю дверь.

Он сидит на полу и рисует.

– Все… хорошо? – Я закрываю за собой дверь.

– Да.

Кончик карандаша полыхает оранжевым, но линии, появляющиеся на бумаге, всего лишь пепельно-серые. Он продолжает рисовать больше линий, словно цвет начнет вливаться в них после неудачного начала.

Он отбрасывает оранжевый в сторону и вытаскивает насыщенный сине-зеленый цвет, который всегда использует, рисуя океан, или вместе с серым карандашом, когда изображает мои глаза. Карандаш оставляет на бумаге такие же тусклые штрихи цвета старого грязного снега. Красный карандаш выдает что-то, больше похожее на дым.

– Не те ли это карандаши, которые Уилл купил для тебя на Рынке?

Он отрицательно качает головой.

– Нет, эти из дома. – Он протягивает руку под кровать и вытаскивает деревянную коробку. – Вот новые. – Он открывает ее и достает красный карандаш. С помощью старых карандашей он рисует из палочек фигуру девочки, потом открывает новую коробку и добавляет ярко-рыжие волосы. Мамины волосы. Вариантные карандаши ярче, насколько помню, настоящих цветов.

– Хочешь поговорить? – спрашиваю.

Он снова качает головой.

– Хорошо. Приходи ко мне, если передумаешь.

Он не поднимает глаз.

– Спокойной ночи. – Он вернулся к своим старым карандашам, снова и снова проводя на бумаге серые полоски.

Но утром меня будит стук Майлза в дверь.

– Заходи, – говорю сонно, не выбираясь из теплоты кровати.

Он проскальзывает в дверь, потом стоит рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу.

Я прищурясь смотрю на него.

– Тебе нужно в туалет или что?

Он не реагирует на мою реплику.

– Мне обязательно идти в школу сегодня?

– Конечно. Не глупи. – Я переворачиваю подушку, чтобы найти сторону, не нагретую кожей. Но тут же поднимаю глаза, услышав его вздох, и замечаю что-то, промелькнувшее на его лице.

– Подойди, Майлз. – Сажусь и хлопаю по кровати рядом с собой. – Почему не хочешь идти в школу сегодня?

Он снова вздыхает, его маленькие плечи поднимаются и опадают. На кончиках ресниц еще остались следы сна.

– Некоторые дети говорят о маме кое-что такое, – произносит он, кривясь. – Что она была ведьмой и что по ее вине все тут плохо.

Я собираю волосы в пучок, не пытаясь закрыть ухо от Майлза.

– Да, – признаю я наконец, – мне тоже люди говорят такое. Но ты же знаешь, что это неправда, да, Майлз?

Я думаю об уверенном самодовольстве Элизы, когда она говорила о том, что мама – сирота.

Он пожимает плечами, но видно, что они немного расслабляются.

– Только это и имеет значение, – продолжаю. – Мы-то ее знали. А они – нет. Так что то, что они говорят, не считается. Вообще.

Что-то странное происходит с его ртом, пока он шевелит языком, обдумывая мои слова. Там, где должен быть его зуб, сейчас дыра.

– Эй, – говорю я, – ты что-то потерял?

Брат лезет в карман, и у него в ладошке оказывается белый зуб.

– Он выпал прошлой ночью, – говорит он. – Я проснулся, а он у меня во рту. Я им чуть не подавился.

– Ой, – я сморщиваю нос. А потом смеется он.

– Айла, – он снова начинает волноваться, – миссис Клиффтон говорит, что ни у кого не может быть снов. – Он катает зуб по руке. – Но прошлой ночью мне снился сон.

Я сохраняю невозмутимый вид, но мой желудок скручивается. А в голове звучат слова Уилла. Твоя мама отличалась от других.

Я кусаю губу.

– О чем был сон? – спрашиваю, чтобы выиграть больше времени.

– Мне приснился кошмар, – признается он. – Прозвучит глупо, когда скажу это вслух. Даже не знаю, почему так испугался.

– У меня были кошмары с черной кошкой, которая носила ювелирные украшения, – говорю я. – Так что… продолжай.

– Там была маленькая птичка, – рассказывает он, – и я знал, что она больна. Она целыми днями жила в темной комнате с задернутыми шторами. Была также и красивая, здоровая птичка, которая прилетала и улетала. И больная птичка ненавидела здоровую. А потом они поменялись местами, и здоровая птичка умерла в постели, а больная становилась сильнее и прилетела к нашей входной двери, и… – он краснеет, – не знаю, почему, но я испугался.

– Мне жаль, – говорю. – Рада, что ты рассказал мне. – Чуть сжав его плечо, слегка похлопываю по нему, но это не настоящее объятие. – Но не говори никому об этом пока, Майлз. Мы с тобой сами разберемся с этим.

– Знаю. Не тупой. – Он делает паузу. – И папе тоже ничего не надо говорить об Исчезновениях?

– Еще какое-то время, – говорю я. – Это слишком сложно объяснить в письме. И мы не хотим, чтобы он беспокоился. Когда-нибудь мы ему расскажем.

Тогда Майлз поворачивается и улыбается мне. Хохолок на его голове торчит вверх. Улыбка брата чуть странная из-за дырки в зубах.

– Не так уж сложно, да? – говорит он. – Притворяться?

– Нет, – соглашаюсь я.

Притворство – финальное слово.

Притворство лучше, чем ложь.

Когда он уходит, я одеваюсь, борясь со странной волной зависти. У меня не было снов с тех пор, как мы оказались в Стерлинге. Значит ли это, что Майлз, как и мама, чем-то отличается?

И, думаю, пряча мамино ожерелье под воротник, значит ли это, что я – нет?

– Где доктор Клиффтон? – спрашиваю за завтраком.

– Малкольм будет сегодня весь день в музее в Чешире, чтобы продолжить изучение вариантов для звезд, – говорит миссис Клиффтон, наливая себе чашку кофе. – Он хотел отправиться пораньше, и я сомневаюсь, что нам стоит его ждать до ужина. – Она смотрит на часы. – А всем остальным пора в путь.

Майлз и Уилл направляются к машине следом за ней, а я иду на шаг позади. Когда дохожу до прихожей, останавливаюсь перед приоткрытой дверью библиотеки доктора Клиффтона.

Что Чейз сказал Элизе в спортивном зале? Она обвинила маму в том, что та была Катализатором, а он сказал: «Смелые слова от Пэттон».

Я приняла решение, прежде чем еще раз подумать – бросаюсь в библиотеку, открываю нижний ящик и достаю книгу об истории Стерлинга. Снимаю обложку учебника по биологии, кладу внутрь книгу доктора Клиффтона – это идеальное прикрытие – и направляюсь к машине с томом и надеждой, спрятанными в сумке.