Глава 9

Я сидела, уставясь в экран компьютера, в моем кабинете – проверяла новые объявления и делала заметки, – когда в переговорном устройстве раздался голос Нэнси Флаэрти:

– У тебя посетитель, Мелани.

Я была готова поклясться, что она улыбается. Ее согласные стали мягкими, словно ватные шарики, выпавшие из вялых губ на подушку. Вздохнув, я нажала кнопку, чтобы ответить.

– Встреча с Джеком не планировалась, так что ему придется подождать. Скажи ему, чтобы он немного остыл. Я выйду, как только освобожусь.

– Вот уж не думал, что мне нужно заранее договариваться о встрече, Мелли, ведь мы практически живем вместе.

Услышав в дверях голос Джека, я как ужаленная вскочила со стула и одновременно швырнула через всю комнату очки.

– Ты напугал меня, – сказала я, пытаясь вернуть себе самообладание.

Сияя фирменной улыбочкой, он прошел через весь офис и подобрал с пола мои очки.

– Я заметил, – сказал он, возвращая их мне. – Думаю, это ваши.

Я посмотрела на них так, словно видела их впервые, как будто они не сидели у меня на носу всего несколько секунд назад.

– Да. Похоже, это они.

Взяв из его протянутой руки очки, я бросила их в ящик стола.

– Вообще-то, они скорее модный аксессуар. Кто-то сказал мне, что в них я выгляжу более профессионально.

Джек посмотрел на меня с противной ухмылкой, до боли мне знакомой.

– Ты красивая женщина, Мелли. В очках или без них.

Его слова возымели эффект, противоположный тому, на который он рассчитывал. Моя уверенность в себе вылетела в окно.

– Джек, признавайся, что тебе нужно?

Он сел напротив моего стола и вытянул длинные ноги.

– Что заставляет тебя думать, что мне что-то нужно?

– Потому что перед тем, как о чем-то меня попросить, ты становишься жутко любезным.

Мои слова явно его задели.

– Я всегда любезен с тобой.

На первый взгляд так оно и было. Но его любезность всегда вынуждала меня делать то, чего я не хотела делать.

– Выкладывай, Джек. Чем раньше я скажу тебе «нет», тем раньше ты уйдешь, и я смогу вернуться к работе.

– Тогда ладно. Я хотел узнать, не захочешь ли ты сегодня совершить путешествие?

– Сегодня? – Я с опаской посмотрела на свой стол: на аккуратный список дел и стопку розовых телефонных сообщений, на которые я все еще не ответила.

– Да, сегодня. Прямо сейчас, если на то пошло. Если поехать прямо сейчас, времени у нас будет более чем достаточно. Я бы привез тебя домой к девяти вечера, и ты вовремя ляжешь спать.

Я не была уверена, что было причиной озорных искорок, плясавших в его глазах, – то ли забота о моем сне, то ли возможность отправиться в путешествие. Вспомнив, как накануне он отшил меня, когда взял с собой Ребекку навестить в историческом архиве Ивонну, я принялась судорожно придумывать повод для отказа. Увы, мой язык меня опередил:

– Куда?

– В Ульмер.

– Ульмер? – Название показалось мне незнакомым. – Кажется, так звали твоего дядю?

Джек хитро улыбнулся. Ямочка на еще щеке мгновенно возымела совершенно ненужный мне эффект на мое кровяное давление.

– Нет. Я имел в виду Ульмер, штат Южная Каролина. Вернее, одно место с ним рядом. Это в паре часов езды от Чарльстона по триста двадцать первому шоссе.

Я нахмурилась, вспомнив прошлые поездки, которые я некогда совершала с друзьями по университету в семейные охотничьи домики или реставрированные фермы их родителей. Это были вторые дома, которые использовались для семейных встреч и праздников. Здесь всегда были рады друзьям, которым было больше некуда податься и которых иногда жалели.

– Триста двадцать первое шоссе – это та самая дорога, что пересекает кучу болот и где единственный признак цивилизации – это рекламные щиты, которые рекламируют приманку для оленей и червей для наживки?

– Она самая.

– Тогда зачем нам туда нужно? – Увы, я слишком поздно поняла, что вместо слова «ты» произнесла «мы» и что Джек уже зацепил меня на крючок – осталось лишь намотать леску на спиннинг и швырнуть меня на палубу.

По его лицу промелькнула самодовольная улыбка:

– Чтобы навестить двухсотлетнюю плантацию, где на стенах висят старые семейные портреты, которые, как мне подумалось, нам стоит посмотреть.

Монитор моего компьютера переключился на экранную заставку – бегущую строку, гласившую: потерянное время – это потерянные продажи! Это тотчас напомнило мне, сколько времени я уже потеряла, разговаривая с ним.

– С какой стати я должна хотеть посмотреть чьи-то старые семейные портреты? – раздраженно спросила я. – И вообще, ждут ли в этой глуши туристов?

– Если честно, то нет. Это частный дом, и он до сих пор принадлежит семье, которая приобрела его еще в тридцатых годах прошлого века у потомков строителя. Да, я предлагаю поехать туда. Потому что, когда я показал Ивонне снимок портрета двух девочек, который вы нашли на чердаке в доме вашей матери, она сказала, что мне нужно непременно туда съездить.

Заинтригованная, я села прямо.

– Зачем?

– В ее архиве не нашлось ни одного изображения, но она несколько раз бывала в том доме, чтобы каталогизировать его содержимое, и хорошо помнит портрет. На нем изображена молодая девушка, и на ней тоже есть медальон. Ивонна считает, что он очень похож на тот, который есть у девочки на твоем портрете.

– Насколько похож? – осторожно спросила я.

– Похож настолько, что мне необходимо бросить все и поехать с тобой в другой конец Южной Каролины.

Я снова посмотрела на заваленный бумагами стол, на документы, что тоскливо ждали, когда я за них возьмусь; а монитор компьютера как будто даже смерил меня укоризненным взглядом.

– Я не уверена, что я…

– Мелли?

Наши взгляды встретились. Я обратила внимание, что темно-синий свитер под его кожаной курткой был того же цвета, что и его глаза.

– Да? – нерешительно отозвалась я.

– Ты когда-нибудь прогуливала уроки?

Я покачала головой. Джек вздохнул.

– Я так и знал. Ты пока приберись здесь, а я пойду схожу за твоим пальто. Встретимся в холле.

Он вышел прежде, чем я смогла возразить. Хотя, кто знает, может, я слишком долго ждала, чтобы с ним спорить. В любом случае не хотелось заставлять его ждать весь день, поэтому я покорно привела в порядок свой стол, выключила компьютер и вышла из кабинета. Впрочем, один разок вернулась, чтобы забрать мои очки и бросить их в сумочку.

Мы поехали на «Порше» Джека – он сказал, что так будет быстрее. Я согласилась, но только после того, как он убедил меня, что у него есть подушки безопасности и антиблокировка тормозов.

Джек наотрез отказал мне в моей просьбе заехать в закусочную, купить картошки фри и коктейль, чтобы поесть в машине. Правда, пообещав, что мы поедим где-нибудь в придорожном кафе, но только не в салоне его авто, он нажал на газ, и мы по шоссе № 26 покатили на запад.

Я предпочла не смотреть на спидометр и комментировать скорость, зато взяла в свои руки кнопку радио. Найдя радиостанцию, которая целый час крутила мою любимую «AББA», я откинулась на кожаное сиденье. И правда, можно ли желать от жизни чего-то большего?

Во время рекламных пауз мы болтали о его родителях, о том, как идет восстановление моего дома и его работа над новой рукописью, ради которой он днями сидел на моем чердаке, просматривая документы предыдущего владельца. Джек умело обходил любые упоминания о моей матери, за что я была ему благодарна. Впрочем, вскоре мне в душу закралось подозрение, что это явно неспроста. Я уже собралась спросить его вслух, когда зазвонил его сотовый.

Чтобы ответить, он нажал кнопку на приборной панели, и в салоне раздался голос звонящего.

– Привет, Джеки. Ты где? Я сижу возле твоей квартиры с пакетом ребрышек из «Липких пальцев» и бутылкой вина.

Узнав голос Ребекки, я отвернулась и посмотрела в боковое окно. Джек взял наушник и вставил в ухо. Теперь мне была слышна лишь его сторона разговора.

– Я сейчас еду в Ульмер. Хочу взглянуть на картину, о которой рассказывала Ивонна. Буду дома к девяти.

Я заметила, как он умолчал о том, что он не один. Я закрыла глаза, слушая «Ватерлоо» и делая вид, что их разговор мне неинтересен.

– Мне тоже жаль, – тихо сказал он, но не настолько тихо, чтобы мне не расслышать его слов из-за мурлыканья автомобильного двигателя. – Давай перенесем это дело на завтра? Ладно. Отлично. До встречи. – Он вынул из уха наушник и бросил его в бардачок.

Почувствовав на себе его взгляд, я было подумала, что он решил, что я сплю, однако он сказал:

– Извини. Это Ребекка. Хотела узнать, где я, – добавил он без особой на то необходимости.

Я сонно кивнула.

– Знаю. – Я помолчала. – До сих пор не могу привыкнуть, как она похожа на Эмили.

Взгляд Джека был устремлен на дорогу:

– Ты не первая, кто мне это говорит, хотя лично я не обращал на это внимания.

Несмотря на очевидное желание Джека закрыть эту тему, я ощутила извращенную потребность ее продолжить.

– Они практически близнецы. Кстати, когда я впервые увидела Ребекку, я подумала, что это Эмили и что она вернулась.

Он на миг повернулся и пристально посмотрел на меня, но затем снова сосредоточился на дороге.

– Эмили больше нет. Я это чувствую.

У меня тоже не было никаких сомнений, однако говорить это вслух я не стала. И все же вторжение Ребекки в мою жизнь вынудило меня продолжить тему.

– Мне не дает покоя вопрос, не может ли твое влечение к Ребекке быть связано с тем, что она очень похожа на Эмили? Как будто она играет ее роль, давая тебе возможность попрощаться с Эмили, потому что ты не смог сделать это раньше.

– Чушь! По-твоему, я не могу различить двух разных женщин? И с чего ты взяла, что меня к ней влечет? Просто мы старые друзья, которые встретились после долгого перерыва.

Я фыркнула:

– Ты мужчина. Она блондинка. И она определенно заинтересована, Джеки. Что еще я должна сказать?

– Это намек на ревность, Мелли?

Прежде чем я сумела отмести это обвинение, Джек свернул с шоссе на узкую грунтовую дорогу. Промелькнул указатель с объявлением: «Сладкий картофель – пять долларов за галлоновое ведро».

Рядом с дорогой раскинулось поле с рядами высоких песчаных дюн. Оранжевые картофельные бока пылали в зимнем солнечном свете, словно метеоры.

Чтобы не завалиться на водителя, я схватилась за ручку двери – хотя бы потому, что Джеку это вряд ли понравилось бы.

– Что ты делаешь?

– Ты не любишь сладкий картофель?

Я одарила его колючим взглядом.

– Я южанка. Быть южанкой и не любить сладкий картофель противозаконно.

Джек расплылся в своей коронной улыбке, от которой у меня неизменно на несколько градусов подскакивала температура.

– Неужели? Я не знал. Как хорошо, что я его люблю. И даже пеку из него хлеб.

Он резко свернул на поляну, где в пикапе сидела пожилая женщина. Большие ведра в кузове грузовичка были полны картофелин размером с хорошего поросенка.

Я повернулась к Джеку:

– Ты печешь хлеб? Сам? С нуля?

Он остановил машину и вынул ключ зажигания.

– Кто-то в качестве свадебного подарка преподнес нам хлебопечку и сказал, что я могу ее себе оставить, даже когда стало очевидно, что никакой свадьбы не будет. Что еще мне было с ней делать?

Я подумала о том, что с ней можно сделать, в том числе вернуть ее в магазин, но промолчала, наблюдая, как он выходит из машины. Его слова прозвучали легкомысленно, но я уловила тонкую дымку горя, что все еще витала над ним, словно вздох. Сколько времени нужно, чтобы разбитое сердце зажило? А что бывает, если рана продолжает кровоточить?

Положив руку на окно пикапа, Джек наклонился к женщине. Та почти мгновенно кокетливо захлопала ресницами. Джек между тем вытащил бумажник, вынул из него пятидолларовую купюру и, протянув ее женщине, взял из кузова ведро. Подойдя к машине с моей стороны, он остановился и посмотрел на меня.

Я открыла дверь:

– Тебе что-то нужно?

Джек посмотрел на свой крошечный багажник и отсутствующее заднее сиденье.

– Ага. Место, где можно это поставить.

Я проследила за его взглядом. Он смотрел на пол у меня под ногами.

– Только не говори мне, что я до конца поездки должна засунуть это ведро себе между ног. – Признавая неизбежность ситуации, я горестно вздохнула, не желая, однако, слишком легко сдаваться.

– Я испеку тебе булку из сладкого картофеля, – услужливо предложил Джек.

– Уговорил, – сказала я, беря у него ведро и ставя между моими ногами на полу машины. – Если шины начнут спускаться, мы можем выбрасывать картофелины одну за другой, как балласт.

Джек сел за руль.

– Только посмей. Этого картофеля едва хватит, чтобы испечь несколько булок и пирог для Ребекки. Она обожает их!

Я посмотрела на чертово ведро. Теперь это было не просто неудобство, а плевок в душу. А если сделать остановку, чтобы полюбоваться местностью, и как бы случайно его забыть?

– И как давно ты встречаешься с Ребеккой? – Вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела схватить его за хвост.

Похоже, Джека он позабавил.

– По крайней мере, только чтобы знать, что она обожает пироги из сладкого картофеля.

Оскорбленная в лучших чувствах, я откинулась на спинку сиденья.

– Но не настолько давно, чтобы не оборачивать голову, когда в кадре появляется кто-то новый?

Он знал, что я имела в виду Эмили, однако не клюнул на мою наживку, а вместо этого лишь сделал громче радио.

– Знаю, что тебе неудобно, но постарайся не слишком сжимать картофель коленями.

– Не смешно, – парировала я, когда он помахал рукой женщине в грузовике.

– У меня и в мыслях не было шутить. Меня лишь беспокоит сохранность картофеля.

– Ну конечно, – буркнула я и отвернулась, глядя, как солнце прячется за темные тучи. Вскоре на лобовое стекло упали первые капли.

По большому счету, Мимоза-Холл был большой фермой – с навесом над крыльцом, обшитая белым сайдингом, она, казалось, светилась в серой пелене ливня.

– Во сколько нас здесь ждут? – спросила я, когда Джек заехал на гравийную дорожку и выключил зажигание.

– Нас? Зачем?

– Очевидно, чтобы показать нам дом. Только не говори мне, что мы ехали сюда целых два часа, но нас даже не пустят на порог?

– Где твой дух приключений? – спросил он, глядя, как дождь барабанит по лобовому стеклу, и оценивая расстояние между машиной и домом.

– Ничего не имею против приключений, но я ненавижу попусту терять время. – Я пыталась поднять ведро, чтобы высвободить ноги, но у меня ничего не вышло.

– Давай я, – сказал Джек и наклонился вперед, чтобы его поднять. Впрочем, он не торопился. Он несколько раз хватался за ручку, прежде чем наконец сумел вызволить ведро из темницы между моих ног и осторожно поставить на приборную доску. – Я добегу до двери и постучу. Если все в порядке, я дам тебе знак следовать за мной. – Он протянул мне ведро. – Поставь это на сиденье, когда я уйду.

Я оставила при себе мысли о том, где место этому треклятому ведру, наблюдая, как Джек со всех ног побежал к двери. Та была выкрашена в черный цвет, а по обеим ее сторонам, пронизывая мрак, горели большие газовые фонари. Мне было видно, как Джек дважды постучал и подождал. Наконец дверь медленно открылась, и на Джека сквозь толстые стекла очков посмотрел пожилой коренастый румяный мужчина, одетый во фланелевую рубашку охотника.

Они пару секунд поговорили, но вместо того, чтобы жестом поманить меня за собой, Джек последовал за мужчиной в дом и закрыл за собой дверь. Злая как черт я распахнула дверцу машины и побежала к крыльцу. К сожалению, от неподвижного сидения с ведром между ног последние затекли, а моя координация движений, которая всегда оставляла желать лучшего, полностью подвела меня. Я споткнулась и шлепнулась в глубокую лужу, вернее в наполненную водой колею, оставленную колесом грузовика.

Мои голени, вернее, то, что от них осталось, обдало ледяной водой. Я заморгала. Глаза щипало, ледяные ручейки пробивались внутрь моего пальто, пропитывая платье до самой кожи.

Ливень внезапно прекратился, но мне было слышно, как он барабанит обо что-то твердое. Открыв глаза, я увидела Джека – он стоял надо мной, раскрыв полосатый, сине-белый зонтик для гольфа, с краев которого, напоминая шутовской колпак, стекали струи воды.

– Что ты делаешь? – спокойно спросил он.

Все еще стоя на четвереньках, я со злостью посмотрела на него:

– Изучаю влияние капель дождя на лужи. – Я подняла руку, и он помог мне встать на ноги. – Ты должен был дать мне знак следовать за тобой.

Он с прищуром посмотрел на мокрую курицу перед ним.

– Я решил одолжить зонтик и вернуться за тобой. Мне казалось, что так будет лучше.

У меня зуб на зуб не попадал. Я смогла лишь кивнуть. Обхватив меня одной рукой за плечи, а в другой держа зонтик, Джек повел меня к дому.

– Я уверен, что мистер Макгоуэн даст тебе полотенце. Или два, – добавил он, окидывая меня взглядом с головы до ног.

Пожилой мужчина, предположительно мистер Макгоуэн, придержал для нас дверь. Бросив зонт на крыльцо, Джек провел меня внутрь. Я, дрожа, стояла на плетеном шерстяном коврике, пока Джек представлял нас друг другу, хотя, если честно, я его не слушала, пытаясь расслышать сквозь стук капель воды, стекавших с меня на деревянный пол, другой звук. Это был лишь шепот, довольно неразборчивый, но я мгновенно ощутила его присутствие. Я закрыла глаза, чтобы услышать лучше. Между тем голос подкрался ближе и прошептал мне на ухо. Мелани.

Меня как будто пронзило током.

Открыв глаза, я увидела, что Джек и мистер Макгоуэн вопросительно на меня смотрят.

Крышка старого морского сундука, служившего в прихожей скамьей, была откинута. Внутри лежали аккуратные стопки одеял и полотенец.

– Да, спасибо, – сказала я, надеясь, что правильно угадала вопрос.

Джек ткнул меня локтем в ребра.

– Приятно познакомиться, – поспешно добавила я.

Мистер Макгоуэн подошел к сундуку и вытащил большое пляжное полотенце.

– Мы всегда держим их под рукой для внуков. Они любят играть в ручье за домом. – Он произнес слово «ручей» с легкой картавинкой. Я было улыбнулась. Увы, улыбка моментально пропала с моего лица, как только в нос мне ударил резкий дух гниющей рыбы.

Я попыталась сказать Джеку, пока тот помогал мне снять мое грязное пальто и положил мне на плечи полотенце. Но я слишком крепко стиснула зубы, чтобы они не стучали, причем вовсе не от холода.

Сбросив с ног набрякшие водой и полностью загубленные лодочки, я проследовала в теплую гостиную, обставленную классической антикварной мебелью фермерского дома – из пожелтевшей сосны и потертого дуба. Мягкие клетчатые коврики помечали зону отдыха вокруг потрескивающего камина. Увы, расслабиться мне не давало ощущение, что кто-то наблюдает за мной сзади, причем с достаточно близкого расстояния, раз я ощущала его холодное дыхание на своей шее. Я сильнее тебя, прошептала я себе. Джек странно посмотрел на меня, но затем повернулся к хозяину дома:

– Огромное спасибо, мистер Макгоуэн, что вы позволили нам увидеть картину. Мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством.

Мистер Макгоуэн лишь махнул рукой:

– Я привык принимать гостей. Моя жена уехала навестить свою сестру в Атланте, и мне было жутко одиноко. – Он подмигнул. – К тому же я терпеть не могу пить в одиночестве. – Он открыл шкаф в дальнем конце комнаты. Нашим глазам предстали полки, уставленные рядами стаканов и бутылок. – Я переделал его сам, так сказать, создал себе «мужское пространство». – Он вновь подмигнул, но на этот раз его подмигивание предназначалось Джеку. Он поднял бутылку бренди. – Слегка рановато, но полагаю, что леди тоже не откажется, чтобы согреться.

– Спасибо, но я пас. Я за рулем, – сказал Джек. – Но Мелли точно не откажется. Она дрожит, как мышь на съезде кошек.

Смерив его колючим взглядом, я повернулась к мистеру Макгоуэну и заставила себя заявить:

– Вообще-то я не пью крепкие напитки, но все равно спасибо. – Это прозвучало слегка ханжески, ведь хотя я и была дочерью алкоголика, Джек тоже успел вымокнуть. Мистер Макгоуэн вытащил из шкафа два стакана и начал наливать.

– Лучшее средство, если вам нужно быстро согреться. Поверьте мне. Всего несколько глотков, и вам покажется, что вы нежитесь на тропическом пляже.

Я продрогла до костей, мои конечности онемели. Я вопросительно посмотрела на Джека. Тот кивнул.

– Хорошо. Всего одну капельку, – сказала я.

Плеснув щедрую порцию в два старомодных стакана, он передал мне один.

– Спасибо, – поблагодарила я и, крепко сжав стакан, чтобы не выплеснуть его содержимое, сделала глоток. И чуть не подавилась. Крепкая жидкость обожгла мне горло и наполнила нос паром. Я кашлянула, глаза заслезились, но эффект был моментальным. Почувствовав, как ледышка внутри меня начала таять, я жадно сделала второй глоток, чтобы ускорить процесс. Ведь если не согреться, я не смогу дать отпор призраку, зависшему надо мной, словно темная тень.

– Можно посмотреть картину? – спросила я, делая шаг вперед. Вернее, два, но один я пропустила. И дело не в том, что я не видела, куда мне поставить ногу; скорее пол отсутствовал там, где ему полагалось быть.

Залпом осушив свой стакан, мистер Макгоуэн повел нас в столовую. Запах гниющей рыбы здесь был сильнее. Я даже сделала еще один глоток бренди, так сказать, для храбрости. Я уж почти согрелась и чувствовала себя увереннее, лишь ноги слегка дрожали в коленях. Я посмотрела на Джека, чтобы проверить, заметил ли он что-нибудь, но его взгляд был прикован к картине, висевшей между двумя окнами.

Этот портрет, хотя и был явно написан другим художником, нежели портрет двух девочек, обладал с ним пугающим сходством. С холста на меня смотрела еще одна девушка, чуть старше тех, что были на двойном портрете. Высокая и стройная, она стояла у мягкого стула на фоне темной комнаты. Ее лицо и его выражение были ничем не примечательны, хотя цвет ее щек, очертания губ и чуть раскосый разрез глаз напомнили более высокую девушку с двойного портрета. В целом это был заурядный портрет, если не считать медальона в форме сердца у нее на шее, украшенного буквой «А».

Вспомнив очки, которые оставила в сумке в машине, я тихо выругалась себе под нос. По крайней мере, я так подумала, пока не заметила, что Джек и мистер Макгоуэн странно на меня смотрят.

– Извините, – пробормотала я и икнула. – Извините, – повторила я, прикрывая рот рукой, чтобы сглотнуть вторую икоту, и поспешила сделать очередной глоток бренди. Я окончательно согрелась и даже забыла бы о своем позорном падении в лужу, если бы мокрые волосы не прилипали к лицу, колготки не скрипели при каждом шаге.

А еще я расслабилась, что позволяла себе крайне редко. Расслабилась настолько, что, когда тыльной стороны моей ладони коснулся холодный палец, я не отдернула руки. Как будто почти верила в то, что могу быть сильнее, чем он.

Подойдя к картине ближе, Джек открыл телефон, чтобы посмотреть на снимок, сделанный им накануне.

– Медальон точно такой же, как и этих двоих. Вплоть до шрифта, каким сделана гравировка, и обрамления в виде сердца. – Он повернулся к мистеру Макгоуэну: – Что вам известно об этой картине?

Мистер Макгоуэн сделал глоток бренди.

– Немного. Она уже была здесь, когда мой отец купил дом еще в тридцатые годы. Семья, которая жила здесь около ста пятидесяти лет до того, как мы его купили, родом откуда-то с севера. Кажется, из Новой Англии. Моя жена узнала это из коробки с письмами, которую она нашла на чердаке. Большая была семья. Судя по письмам, они вечно просили родственников приехать в гости или помочь им с фермой. Но люди они были явно небедные, потому что отправляли много денег на север. Увы, во время Большой Депрессии для них настали трудные времена, и они были вынуждены продать ферму. Так она перешла в нашу собственность.

Со стаканом бренди в руке я стояла и рассматривала руки девушки, задаваясь смутным вопросом, почему они кажутся мне знакомыми. Я знала, что должна задавать вопросы, но мой язык как будто прирос к уголку моего рта и не хотел, чтобы его беспокоили. Джек то и дело поглядывал на меня, не понимая, почему я притихла, но я приложила к губам дрожащий палец, давая ему понять, что так надо, пусть даже лишь затем, чтобы услышать, как голос, какой я уже слышала раньше, шепчет мне на ухо мое имя. Каждый раз услышав его, я делала очередной глоток бренди, пока мой страх не исчез в запертой коробке, от которой у меня был потерян ключ.

Джек обнял меня за плечи. У меня не было сил протестовать, тем более что я поняла, что не могу стоять прямо, и, скорее всего, грохнулась бы на пол, если бы Джек не поддерживал меня вертикально.

– А какая была у них фамилия?

Мистер Макгоуэн покачал головой:

– Сразу не скажу. Моя жена может знать. Или это можно выяснить, если снова перебрать письма. В любом случае вам придется подождать, пока она не вернется на следующей неделе. У нее есть своя собственная система хранения, к которой она не подпускает меня даже на пушечный выстрел. – Он усмехнулся. – Ну, вы знаете, каковы некоторые женщины. Она хранит все. Даже мои носки разложены в алфавитном порядке по цвету.

– Как странно, – сказал Джек. – Представляю, каково вам с ней.

Я было толкнула его локтем в ребра, но промахнулась и вместо этого ткнула воздух. Я тотчас покачнулась и, чтобы сохранить равновесие, сделала некое старомодное танцевальное па. Джек поспешил обнять меня за плечи и притянул к себе так близко, что я не могла даже пошевелиться, и мне не нужно было прикладывать особых усилий, чтобы встать вертикально.

– Вот что бывает, когда слушаешь слишком много песен «ABBA», – прошептал он, наклонившись к самому моему уху.

Моя левая рука была поймана в ловушку, и я не могла шлепнуть его, поэтому вместо этого я сделала очередной глоток бренди.

Я снова попробовала сфокусировать взгляд на плавающей картинке перед моими глазами, пытаясь увидеть то, что там на ней было. Спокойной частью моего мозга, онемевшей от бренди и прекрасно изолированной от моего страха, я понимала: тот, кто шептал мое имя, желал причинить мне боль, и причина этому неким образом связана с портретом передо мной.

Я повернулась к Джеку, чтобы попросить его сделать снимок, но не смогла вспомнить, какие именно слова мне нужны. Оторвав от бокала указательный палец, я изобразила, будто нажимаю кнопку затвора. Тотчас поняв меня, он сунул руку в карман и вытащил цифровую камеру, которую я ему вручила. Подведя сначала меня к стене, на которую я оперлась, он сделал несколько снимков с разных ракурсов, в том числе один крупный план подписи художника.

Положив камеру в карман и оторвав меня от стены, он повернулся к мистеру Макгоуэну:

– Огромное вам спасибо, что уделили нам столько времени. Поэтому мы больше не будем им злоупотреблять. – Он протянул для рукопожатия руку. – И если вы не против, я хотел бы позвонить вашей жене, когда она вернется. Вдруг ей что-то известно.

Хозяин дома привел нас обратно в прихожую.

– О, она будет только «за». Она вообразила себя генеалогом и может часами болтать на эту тему. Просто прежде чем набрать ее номер, убедитесь, что под вами удобный стул. – Он усмехнулся и хлопнул Джека по спине. Я услышала, как из него со свистом вырвался воздух.

Не уверенная, смогу ли я отлепить язык от нёба, я, пока мы стояли у входной двери, на прощание улыбнулась мистеру Макгоуэну. Сняв с моих плеч пляжное полотенце и забрав из моих цепких пальцев бокал с бренди, Джек вернул их хозяину дома. Старик открыл дверь и высунул наружу голову.

– Похоже, дождь прекратился, так что вы не промокнете, пока дойдете до машины. Главное, не наступать в лужи.

Джек улыбнулся:

– Еще раз спасибо, мистер Макгоуэн.

– Всегда рад помочь, молодой человек. – Он указал на меня и заговорщически подмигнул: – А она хранитель. Красивая и молчаливая.

Прежде чем я успела спросить, что он имеет в виду, Джек забрал нашу обувь и в спешном порядке потащил меня вон из дома и вниз по ступенькам крыльца. Затолкав меня в машину, он пристегнул меня ремнем безопасности. Надо сказать, это стоило ему немалых трудов, когда он пытался дотянуться до пряжки через ведро со сладким картофелем, которое он поставил мне на колени. Как только он закончил, я положила голову поверх большой картофелины и закрыла глаза, смутно осознавая, что Джек накрывает меня своим пальто и даже подоткнул для тепла края.

Должно быть, я проспала всю дорогу домой, потому что следующее, что я помню, – это то, что Джек, перебросив меня через плечо, словно мешок с картошкой, затащил меня по лестнице наверх. Я понятия не имею, как ему удалось вместе со мной преодолеть установленные Софи на первом этаже леса.

Пытаясь показать, что мне известно, что он со мной делает, я издала невнятный звук. Кстати, я вовсе не возражала против того, чтобы его рука легла на мое мягкое место.

Стянув с постели одеяло, он осторожно положил меня на матрас. Я тотчас откинулась назад, готовая снова погрузиться в блаженный сон. Правда, я успела почувствовать, как он стаскивает с меня туфли.

– Погоди спать, – сказал он. – На тебе мокрая одежда. Ее нужно снять.

– Это самая старая строчка в книге, – пробормотала я, уткнувшись лицом в подушку, и тотчас почувствовала, как Джек тянет меня за руку, заставляя подняться.

– Согласен, я произносил ее не раз, но на этот – совершенно серьезно. Подожди.

Отойдя от кровати, он направился в ванную. Я же воспользовалась подвернувшейся возможностью плюхнуться на матрас.

Он вернулся, неся мою толстую фланелевую ночную рубашку и пару шерстяных лыжных носков.

– Я нашел это за дверью, и что-то подсказывает мне, что ты в них спишь. – Он вручил их мне. – Надевай. Я отвернусь, но ты дай мне знать, если тебе понадобится помощь.

Я фыркнула, правда, чуть громче, чем хотела. Каким-то чудом я сумела стащить с себя платье и нижнее белье – как ни странно, с минимальным ущербом как для них, так и для мебели – и облачиться в ночную рубашку. Право надеть на меня носки я предоставила Джеку, потому что всякий раз, стоило мне наклониться вперед, чтобы сделать это, я падала. Наконец я улеглась в кровать и позволила Джеку натянуть одеяло мне до самого подбородка.

Затем он снова отправился в ванную и вернулся с двумя таблетками аспирина, стаканом воды и мусорной корзиной, которую поставил у кровати.

– Возможно, это понадобится тебе позже.

Убрав волосы с моего лица, он заставил меня проглотить аспирин. Смутно помня, как делала то же самое с моим отцом, я была готова сгореть от стыда.

– Извини, – пробормотала я, глядя на него мутными глазами. Если честно, я была готова расплакаться.

– Прекрати. С кем не бывает. Я рад, что я здесь и могу заботиться о тебе, так что не бери в голову.

Я снова рухнула на подушку.

– Я буду в гостевой комнате с Генералом Ли, – сказал Джек, ставя стакан на прикроватную тумбочку. – Я оставлю двери открытыми, так что, если я тебе понадоблюсь, просто крикни.

Я была готова вновь погрузиться в забытье, когда вспомнила, что мне нужно кое-что ему сказать. Я схватила его за руку, удерживая рядом.

– Он там сегодня был. В доме с картиной.

– Ты про кого?

– Про призрак. Тот, что всегда жил в доме моей матери. Тот, кого почувствовала в кухне моей матери, когда пришла туда в первый раз. – Я понизила голос на тот случай, если кто-то мог нас подслушивать: – Думаю, он последовал за мной.

Джек вопросительно посмотрел на меня.

– Вот уж не знал, что так бывает. Разве призраки не обитают в домах?

Я так энергично покачала головой на подушке, что у меня задрожали щеки.

– Они могут делать все, что хотят. Но кое в чем я почти уверена. – Я потянула Джека за обе руки, чтобы он наклонился ко мне ближе: – Этот хотел сделать мне больно.

Его лицо было почти рядом с моим. Ноздри мне щекотал запах его одеколона и шампуня на его волосах. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, наслаждаясь расслабляющим эффектом, который этот запах оказал на все мои конечности. Вновь открыв глаза, я увидела рядом с моим лицом его, темно-синие.

– Хочешь узнать секрет? – спросила я, ощутив себя этакой легкомысленной школьницей.

В глазах вспыхнули лукавые искорки и что-то еще, что, как мне показалось, он не хотел, чтобы я увидела.

Я приподнялась, чтобы прошептать ему на ухо:

– Ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься, но я никогда тебе в этом не признаюсь. – Сказав это, я икнула ему в ухо и снова рухнула на подушку. Что-то подсказывало мне, что на самом деле это была отрыжка, но Джеку хватило любезности не упомянуть об этом. – Это потому, что Софи однажды сказала мне держаться подальше от мужчин, которые эмоционально лживы.

Уголок его рта пополз вверх.

– По-моему, Мелли, правильнее было бы сказать «эмоционально глухи». – Его голос звучал мягко, с нотками лукавства, и я задумалась, не ляпнула ли я ничего такого, что он мог бы использовать против меня позже.

Я уже потеряла нить нашего разговора.

– Ты не мог бы оказать мне одну услугу? – спросила я, не отпуская его от себя.

Я заметила, как его взгляд на миг скользнул к моим губам, а затем снова вверх.

– Какую? – тихо спросил он.

– Отговори мою мать, чтобы она не устраивала вечеринку в честь моего сорокалетия.

Джек осторожно убрал прядь волос от моего рта.

– Но почему, Мелли? Думаю, она просто пытается восстановить с тобой отношения. И устроить тебе вечеринку – это ее способ это сделать. – Он умолк, и я ощутила теплый вес его тела на краю матраса рядом со мной. – Неужели тебе так трудно ее понять?

Я покачала головой. Ну почему он не понимает очевидных вещей?

– Потому что тогда все узнают, какая я старая. Что я высохшая старуха, чьи биологические часы работают в летнее время без батареи. – Я подавила очередную икоту. – Пятьдесят лет назад меня сочли бы чьей-то эксцентричной тетушкой, и я бы целый день сидела на переднем крыльце и плевала в проходящих мимо людей. – Я тряхнула головой, чтобы та прояснилась. – Я могла бы просто умывать лицо, пока не смогу дышать. – Заметив на его лице недоумение, я поймала себя на том, что тоже плохо понимаю, что только что сказала.

Его губы слегка дрогнули.

– Мелли. Во-первых, у тебя нет племянниц или племянников, поэтому ты не можешь считаться чьей-то тетушкой. Во-вторых, ты красивая, умная, энергичная женщина, которой не дашь больше тридцати, что настоящее чудо, ибо я свидетель тому, как ты ешь. Ты должна гордиться тем, кто ты такая и чего ты достигла, независимо от того, сколько тебе лет. – Он на секунду умолк. – Я знаю, что сейчас у вас сложные отношения с матерью. Но она тянется к тебе. Может, стоит дать ей шанс?

Я поморгала, борясь со сном.

– Что ты сказал?

Джек глубоко вздохнул:

– Я сказал многое. Что именно ты имеешь в виду?

– Те твои слова, где ты сказал, что я красивая.

– А, ты вот о чем! – Он усмехнулся, и мое тело завибрировало с его смехом. – Я сказал, что ты красивая, энергичная и умная. Я также мог бы добавить, что, будь ты трезва и знай, что мы ведем этот разговор, ты, вероятно, была бы вынуждена меня придушить.

Я самодовольно улыбнулась.

– Ты считаешь меня красивой. – Я нахмурилась, пытаясь ухватиться за мысль, пока та не уплыла от меня. – Разве теперь ты не должен меня поцеловать?

Я приподнялась, чтобы коснуться его губ, но он отстранился и осторожно убрал мои пальцы со своих рук.

– Мелли, поверь мне. Дело не в том, что я этого не хочу. Просто у меня нет привычки целовать женщин, которые едва в сознании. Мне нравится, когда они бодрствуют и отлично все помнят по утрам. – Он встал, поправил мое одеяло, а затем удивил меня тем, что наклонился и поцеловал меня в лоб. После чего, касаясь губами моего уха, прошептал: – Кстати, для твоего сведения, это почти можно считать поцелуем номер три.

С этими словами он направился к двери.

– Номер четыре, но я не считаю, – сказала я, прежде чем он вышел.

Мне было слышно, как он смеется, направляясь по коридору в гостевую комнату. Но затем его шаги усыпили меня, и я провалилась в сон – глубокий, без сновидений.