Глава тринадцатая

Сейчас девять тридцать, служба начнется через полчаса. Я одета в черные рабочие джинсы, в которых летела сюда на самолете, и в футболку. Наверняка все решат, что я кто-нибудь из ресторанного обслуживания. Кэлли выскальзывает из комнаты, видит меня в коридоре и вздыхает. На ней черная юбка-карандаш и блузка. Глаза у нее опухли.

Она пропадает в своей спальне и возвращается с чем-то черным и мятым. Кардиган доходит мне до бедер. Он облит духами, как будто Кэлли только что достала его из груды грязной одежды и постаралась замаскировать неприятный запах.

– Спасибо. – Я натягиваю кардиган и спускаюсь вслед за ней по лестнице. – Ты как? – добавляю я, увидев, что на кухне и в гостиной – никого.

– Нормально, – отвечает Кэлли таким тоном, что становится ясно: обсуждать она это не будет. Она смотрит на кофейник. – Она выпила больше половины. И как она жива-то еще?

Мы идем на похороны все вместе. Рик спускается в гостиную. На нем серый костюм; брюки задираются до щиколоток, когда он садится в кресло. Он взял выходной. Мэгги спускается последней и слабо улыбается мне. На ее лице толстый слой тонального крема.

Я заставляю себя улыбнуться ей в ответ, притворяясь, что не слышала их с Кэлли вчерашний разговор. Я отмахиваюсь от назойливого предчувствия, что после похорон она спросит, когда я собираюсь вернуться во Флориду.

По дороге в церковь никто не разговаривает. Я была здесь всего раз. Перед смертью Лори водила нас с Кэлли на летнюю ярмарку, которая проходила на территории церкви. Мы ели с салфеток пирог с черникой, а Лори рассматривала самодельные серьги на стойке. Джос тогда была на работе.

Рик паркуется сбоку, у входа в воскресную школу. Церковь на вид все та же, поменялось только сообщение на билборде: «НЕДЕЛЯ БЕЗ МОЛИТВЫ ОСЛАБЛЯЕТ ДУХ».

Снаружи уже образовалась очередь, хотя мы приехали на двадцать минут раньше. Кто-то зовет Кэлли по имени. Я оглядываюсь и вижу, как сквозь толпу к нам пробирается Сабрина.

– Дерьмово выглядишь, – говорит она. Кэлли оглядывается через плечо, но Мэгги с Риком беседуют с парой позади нас.

– Ночь выдалась долгой, – бормочет Кэлли, и мы втискиваемся в очередь.

Войдя в церковь, отделяемся от Мэгги с Риком и садимся у прохода в четвертом ряду. Кардиган Кэлли душит меня. Вентиляторы над головой только гоняют горячий воздух по помещению.

Впереди стоит увеличенный портрет Ари из школьного альбома: с волосами, гладкими от сентябрьской жары. Гроб стоит рядом. Он завален белыми гвоздиками, но внутри пусто: сзади кто-то шепчет, что тело Ариэль служит уликой и сейчас заперто в металлическом ящике в кабинете судмедэкспертизы. С захоронением придется подождать.

Я гляжу прямо перед собой и пытаюсь абстрагироваться от чужих горестных вздохов. Думаю о Лори Коули, лежавшей в гробу с именным ожерельем на шее, и не замечаю, что у меня дергается колено, пока Кэлли не кидает на меня многозначительный взгляд: мол, соберись!

Мне хочется спросить: было ли на Ари ожерелье, когда ее нашли? Неважно, у кого. Может, серьги или кольцо с камнем, который меняет цвет в зависимости от настроения, которое она так любила?

Забрал ли «монстр» что-нибудь с ее тела?

– Это ужасно, – шепчет Сабрина, сидящая с другой стороны от Кэлли. Они обе глядят на семью Каучински: те съежились у кафедры, приветствуя пришедших. Родные Ари выстроились в рядок, как на параде: Кайл, ее старший брат, застыл на месте в мокрой от пота футболке; Дэвид, младший, перекатывает игрушечный микроскейтборд по костяшкам пальцев. В последний раз, когда я его видела, он был еще в подгузниках, а теперь вымахал даже выше Кэрри Энн, которой сейчас, должно быть, почти четырнадцать, – второй по старшинству в этой семье. Кэти, которая теперь стала самой старшей, стоит рядом с Кэрри Энн в простом черном платье, свисающем ниже колен. Наверное, раньше оно принадлежало Ари.

Кайл стискивает ладонь миссис Каучински, как будто не давая ей упасть. Не могу на них смотреть.

– Может, пойдем, поговорим с ней? – шепчет Кэлли. Я поворачиваю голову и понимаю, что она это говорит Сабрине, а не мне.

– Давай подождем, пока… – Сабрина не договаривает предложения. Это и не нужно. Рядом с женой по-прежнему стоит мистер Каучински. Потом его рука ложится на плечо Кэти. Даже издалека видно, что это не жест защиты.

Кэти каменеет в отцовском захвате. Приходится помотать головой, чтобы напомнить себе, что я смотрю не на Ариэль. Кэти – единственная из детей Каучински, кто похож на Ари: долговязая, загорелая, с темными волосами. Ее братья и сестра круглолицые, светлокожие, с темно-русыми волосами, как у матери.

У Кэти с Ари проявились гены отца. Мистер Каучински высокий, с острыми локтями и коленями, немного напоминает богомола. Его волосы зализаны набок, так же, как на фотографиях двадцатилетней давности. Густые усы придают ему зверское выражение лица – кажется, будто он постоянно рычит.

Он всегда пугал нас до смерти.

– Я слышала, как он на ней срывался, – шепчет Сабрина.

– На ком? На Ари? – говорит Кэлли.

– На Кэти, – отвечает Сабрина. – Она прикрывала Ари, когда та уходила без спроса. Поэтому ее хватились только на следующий день.

В церкви все плавится от жары, а на Кэти платье с длинными рукавами. Я понимаю, что под тканью она, скорее всего, скрывает синяки.

Пастор стучит пальцем по микрофону на кафедре. Он просит людей занять свои места, и все послушно садятся. В воцарившейся тишине мне слышится, как мистер Каучински убивает собаку – и как истошно кричит Ариэль.

После службы в воскресной школе подают закуски. Пока мы идем за Сабриной по церковному залу, вибрирует телефон Кэлли.

– Это мама, – бормочет она. – Говорит, что будет ждать нас у машины.

Мэгги с Риком, наверное, улизнули под конец службы. Меня охватывает неприятное чувство. Что если Мэгги собирается наказать Кэлли за водку, отправив меня вечером домой?

Когда мы выходим из церкви, Кэлли щурится от высокого утреннего солнца. Я стягиваю кардиган, надеясь, что моя футболка достаточно темная и на ней не будут заметны пятна от пота на спине и у подмышек.

– Привет, – раздается за нами мужской голос. Райан встречает нас у церковной лестницы. Он побрился и надел галстук. Его почти не узнать.

– Я вас не заметил, – бормочет он, засовывая руки в карманы. – Вы не видели Ника?

Кэлли глядит на меня, я пожимаю плечами. В церкви было так людно, что я не заметила бы Ника, даже если бы обращала внимание на лица.

Кэлли колеблется.

– Мне кажется, он не пришел.

Райан щелкает пальцами, оглядывая толпу людей, вываливающихся из церкви.

– Надеюсь, что это не так.

– Ничего страшного, – отвечает Кэлли. – Многие сегодня не пришли.

– Да, но он единственный, за кем наблюдает полиция, – Райан понижает голос. – Дела у него очень плохи, Кэл.

– Боже, ты говоришь как твой дядя, – отрезает она.

– Некоторые могут счесть это за комплимент.

За нами стоит Джей Элвуд, а рядом с ним – его напарник. Оба они в пиджаках и с оружием у бедра.

– Ник Снайдер ни с кем из вас сегодня не связывался? – Детектив Элвуд смотрит на кого угодно, только не на меня, как будто меня тут просто нет. Кэлли с Райаном дружно качают головой.

– Точно?

– Да, – подтверждает Райан. – А что такое? В чем дело?

Второй детектив гортанно мычит и подтягивает брюки. Джей мнет свой раздвоенный подбородок, не сводя глаз с племянника.

– Сегодня утром мы заехали к его отчиму, – говорит он наконец. – Похоже, этой ночью Ник Снайдер смылся.