Часть 2
Власть имущие
Правительство играет важную роль в жизни каждого из нас. Оно обеспечивает нас услугами и защитой в обмен на налоги и наше согласие следовать определенным правилам. Как мы уже узнали, этот общественный договор в Северной Корее сильно скомпрометирован.
Но, с другой стороны, взаимосвязь между народом и государством в Северной Корее невероятно тесна – нравится это народу или нет. Хотя работа по обеспечению правопорядка считается очень неэффективной, когда речь идет об «обычных» преступлениях, говорят, что спецслужбы КНДР способны узнать о вас все, вплоть до того, сколько ложек в вашей кухне. И это нельзя назвать большим преувеличением, так как каждая пятая семья – семья доносчиков.
Те, кто впал в немилость властей (например, обвинены в критическом отношении к Ким Чен Ыну или просмотре зарубежных телешоу), могут стать жертвами жестоких допросов, а если будут признаны виновными, оказаться в исправительно-трудовом лагере. Как и можно было ожидать, признание виновным или невиновным обычно ничем не обосновано и зависит от прихоти (и коррумпированности) чиновников. Женщина в откровенной одежде или мужчина с длинными волосами тоже могут предстать перед судом за совершение преступления против общественной нравственности.
Но времена меняются, и теперь северные корейцы намного меньше сотрудничают с властями, чем раньше. Люди реже доносят друг на друга, а сами чиновники охотнее готовы брать взятки, чтобы закрывать на что-то глаза. При этом идея открытого сопротивления властям до сих пор остается более или менее немыслимой.
На мужчин государство возлагает еще одно бремя – воинскую обязанность с обычным сроком службы десять лет. Это тоже несет с собой определенные проблемы, как вы увидите ниже.
Люди критикуют Кимов за закрытыми дверями?
Д.Т.: На самом ли деле северные корейцы любят руководителя своего государства или они, скорее, просто «должны» любить его? Сегодня вероятней последнее. Но многие до сих пор находятся под влиянием пропаганды.
Чжэ Ён Ким:
Мои родители повторяли старую северокорейскую пословицу: «Птица слушает днем, а мышь – ночью».
На моей родине ее значение было понятным. За тобой всегда следят. С самого раннего возраста я научилась думать обо всех вероятных последствиях всего, что могу сказать, до того, как сказать это. Одно неверное слово могло бы вызвать самые серьезные последствия для всей нашей семьи. Визит сотрудника Министерства охраны безопасности государства (МОБГ) – вот чего надо было бояться.
Критика руководителей государства – это то, что может привести к высылке из города в сельскую местность, в концлагерь или даже к чему-то похуже. Из-за возможности наказания критиковать власти даже за закрытыми дверями – рискованное дело.
Вот почему лишь немногие из нас жалуются, даже если хотят.
Но не все из нас хотят. С детского возраста мы погружены в усиленную идеологическую программу, которая учит нас отзываться о руководителе, используя такие определения, как «Уважаемый генерал» или «Уважаемый руководитель». Мы узнаем, что их настоящие имена (Ким Чен Ир, Ким Ир Сен) надо произносить с уважением и никогда не говорить о них всуе. Руководителей Северной Кореи окружает настоящая мифология и загадки. Многие люди просто-напросто верят в их величие. А для многих они попросту находятся слишком далеко, чтобы их критиковать.
Когда я жила в Северной Корее, то редко называла Кимов по именам, и мне никогда не приходило в голову ставить их лидерство под вопрос. В стране, где мы росли, думая о наших руководителях как о богах, для многих из нас просто не имеет никакого смысла даже задуматься о том, чтобы критиковать их.
Но не все такие, как я. У меня была подруга, которая тоже сбежала из страны. Она говорила мне, что регулярно критиковала руководителей дома, со своей семьей. Они ругали режим за невероятную нищету, с которой столкнулась страна.
Многие до сих пор думают, что нищета в Северной Корее вызвана санкциями со стороны внешнего мира, а не коррупцией и неэффективностью руководства. Даже если у людей есть долги, им трудно говорить друг с другом об этом. Я так и не узнала правды, пока не уехала из Северной Кореи и не пожила в Китае и Южной Корее.
Но ситуация меняется. Благодаря растущему количеству информации, поступающей в Северную Корею через зарубежные видеофильмы и радиостанции, люди начинают осознавать, что Северная Корея намного беднее, чем внешний мир. Когда я смотрела зарубежные DVD-диски в Северной Корее, то обычно очень завидовала китайцам и южным корейцам, живущим в огромных домах, носящим красивую одежду, ездящим на восхитительных автомобилях и обладающим свободой. Но я держала эту зависть в себе.
Я выросла в системе, которую сейчас описала, так что вы не можете понять, насколько я удивилась и восхитилась, когда приехала в Южную Корею и услышала, как люди невзначай произносят имя президента, не говоря о том, что они даже критикуют его. Если говорить о северных корейцах, то у нас просто нет права выражать публично хоть что-то, если это не является положительным. И хотя ситуация медленно меняется, я не могу представить, чтобы в течение еще какого-то времени люди публично критиковали руководителя.
Существует ли государственная служба безопасности с сетью осведомителей, как КГБ в бывшем Советском Союзе?
Д.Т.: Тайная полиция Северной Кореи, вероятно, является самой безжалостно эффективной организацией такого рода в мире. Без нее КНДР, несомненно, давно бы исчезла как государство. Служба охраны безопасности государства, известная как Бовибу, обладает полномочиями пытать, сажать в тюрьму и убивать.
Чжи Мин Кан:
Да, в Северной Корее существует сеть тайных осведомителей, подобная советскому КГБ или восточноевропейской «Штази». Это называется Министерством охраны безопасности государства (МОБГ) и известно каждому.
До сегодняшнего дня тайные осведомители, работающие на МОБГ, следят и шпионят за многими простыми северокорейцами. Их цель – предотвратить и подавить любую оппозицию правительству и обнаружить тех, кто не сотрудничает с государством. А чтобы выполнять эту работу, министерство обладает обширной сетью, раскинувшейся из центра партии, очень похожей на паутину.
К сожалению, очень сложно отличить агентов тайной службы от других простых северных корейцев. Они выглядят в точности так же, как обычные граждане, и, разумеется, не носят форму или что-нибудь, что говорило бы другим об их роли. С другой стороны, я слышал, что они вроде бы носят военную форму, когда работают в зданиях МОБГ.
Итак, как работает МОБГ?
Вы, возможно, удивитесь, но офисы МОБГ есть почти в каждом районе по всей стране, некоторые осведомители должны в рабочие часы находиться в этих зданиях. Их работа – собирать информацию о местном населении через сеть людей, с которыми они знакомы в районе.
Система МОБГ намного жестче, чем вы могли бы подумать. В Северной Корее всегда есть возможность, что ваш друг, сосед или коллега может работать на сеть людей, помогающих МОБГ. Другими словами, ваши собственные друзья и коллеги могут сообщать информацию о ваших действиях этим осведомителям в любое время, когда захотят. И, к сожалению, это часто подрывает доверие людей друг другу. В результате некоторые северные корейцы не могут доверять даже друзьям, соседям и коллегам, которых знают всю жизнь.
Кроме того, вам надо знать, что Северная Корея обладает стратегией контроля, известной как система «одна из пяти семей». По сути дела, одна из пяти семей в Северной Корее работает в интересах МОБГ, как местная шпионская ячейка. Иногда эти осведомители ловят людей на настоящих преступлениях, но, к несчастью, некоторые злоупотребляют своей принадлежностью к системе и мстят тем, на кого держат зло. Время от времени из-за системы «одна из пяти» арестовывают невинных жертв.
Еще хуже то, что некоторые из агентов, напрямую работающих на МОБГ, немногим отличались от общинных надзирателей, когда я жил в Северной Корее. Например, иногда они использовали свою власть, чтобы донести на невинных людей только ради того, чтобы у них появилось больше шансов на получение повышения. А некоторые были настолько влиятельными, что местные жители делали все возможное, чтобы не разозлить их. В худших случаях некоторые агенты МОБГ могли даже доставить неприятности членам Трудовой партии Кореи, и если обвинения были достаточно серьезными, этих людей могла даже ждать отправка в концлагерь или что-то похуже.
Правда, теперь ситуация меняется.
Эти агенты МОБГ когда-то были неуязвимыми. Но сегодня они не так влиятельны, как были раньше. По сравнению с прошлым кажется, что многие северокорейцы уже не так готовы к сотрудничеству с государством, как прежде, и у них меньше желания доносить на своих знакомых тайной полиции.
Если, например, жители вашего квартала обнаруживали, что вы работали как осведомитель МОБГ, они могли отвернуться от вас. Местная община демонстративно игнорировала бы вас. Помимо этого кажется, что осведомители уже не так лояльны, как были когда-то, особенно с тех пор, как частное предпринимательство (и коррупция) так широко распространились в Северной Корее.
Что такое Инминбан и как это работает? Как его роль изменилась со временем?
Д.Т.: Инминбан – что-то среднее между Народной дружиной, местной добровольческой организацией, и шпионской организацией. Это один из краеугольных камней северокорейского государственного контроля над народом. Но, как объясняет Ким Чхоль, со временем его роль немного изменилась.
Ким Чхоль:
Инминбан (Народные группы) можно считать периферическими нервами северокорейского режима. Каждая состоит примерно из 20–50 или больше семей и находится под прямым контролем местного городского или районного комитета. Роль Инминбана – доносить идеи Ким Ир Сена и Ким Чен Ира и позицию Трудовой партии до жителей, контролировать мысли и жизни жителей и давать различные административные указания.
Инминбан возглавляют староста, глава общины и главный по санитарии. Староста и глава общины – домохозяйки, а главный по санитарии – кто-нибудь из членов общины, который может помочь выполнять различные обязанности Инминбана. Глава общины отвечает за уборку, но на практике является заместителем старосты.
Староста получает зарплату, но только номинальную. Но так как это работа, которая помогает устанавливать связи и таким образом может быть полезной для бизнеса, это сравнительно желанное место для домохозяек. Женщины, занятые в любом специализированном бизнесе, считают ее отнимающей много времени и не хотят этим заниматься, но для обычных домохозяек это считается хорошей работой.
С местным правительством Инминбан связывают офисы Еуп, Мён и Дон (это административно-территориальные единицы, основанные на численности населения, первая – с самым высоким). Так как в крупном городе сотни Инминбанов, местный народный комитет не может контролировать руководителей каждого из них. Для того чтобы дела шли гладко, офис предлагает плавное управление.
Кроме того, примерно 5–10 Инминбанов объединяются в чжигу (зону) со старостой зоны.
Роль этого человека – получать приказы из офиса и передавать их старостам Инминбанов. Но в случае важных решений офис может собрать руководителей Инминбанов и сказать им напрямую. Обычно староста зоны также является старостой Инминбана.
Северокорейское правительство заявляет, что «участие в поддержании общественного порядка и усиление революционных организаций и порядка с целью не дать контрреволюционерам предпринять действия делают вклад в поддержание нашей государственной общественной системы». Таким образом, руководящий чиновник (из полиции) при помощи старосты Инминбана сможет определить любые идеологические отклонения, будь то посторонние гости или долго пребывающие временные жители, а также безработные.
Из-за этой роли члены общины не могут игнорировать общественное положение своего старосты и признают, что он обладает некоторой властью. Практически вся экономическая деятельность в Северной Корее является частью подпольной экономики, то есть нелегальной вне зависимости от своего размера. Поэтому необходимо поддерживать хорошие отношения со старостой Инминбана.
В последнее время Северная Корея использовала Инминбан как средство мобилизации труда и зарабатывания иностранной валюты. Строительство, восстановление после стихийных бедствий, уборка и так далее – предполагается, что всем этим должны заниматься соответствующие государственные организации, но от их услуг пришлось отказаться, так как эффективность работы этих организаций и желание ее выполнять значительно снизились (это произошло из-за того, что у государства очень мало денег). Так что этот вакуум заполняет Инминбан.
В последнее время подчеркивается, что Инминбан должен зарабатывать иностранную валюту или собирать «доверительные денежные средства». Сбор доверительных средств через школы и рабочие места имеет ограничения, потому что нет правовых мер наказания для руководителей, которые отказываются собирать их. Их заработные платы или пайки не замораживают, и они не могут быть арестованы, если не могут собрать деньги.
Но при сборе доверительных денежных средств через Инминбан люди чувствовали бы себя неловко с социальной точки зрения, если бы не дали денег тем, с кем они живут бок о бок. По этой причине система сбора доверительных денежных средств постепенно меняется.
Также можно обнаружить случаи, когда у старост Инминбанов накапливаются значительные неучтенные денежные средства. Безработица в Северной Корее незаконна, и тех, кто не работает шесть месяцев, могут отправить в трудовые лагеря. Полиция обнаруживает таких людей через старост Инминбанов. Староста Инминбана может каждый месяц получать плату в обмен на защиту («безработные» обычно на самом деле не безработные, они избегают работы в государственных организациях и участвуют в частном бизнесе).
Старосты Инминбанов могут использовать свои неучтенные денежные средства для помощи местным жителям, но в случае больших городов, когда денег много, а староста не очень хорошо знаком с членами Инминбана, староста может красть деньги. Это может привести к волнениям в общине, и в таких случаях старост арестовывают.
Что обычный человек знает о политических концлагерях?
Д.Т.: Возможно, есть люди, которые не знают точно, что происходит в политических концлагерях, но каждый в Северной Корее знает, что они существуют и что попасть туда – хуже смерти.
Чжи Мин Кан:
Сомневаюсь, что любой, проживший в Северной Корее определенное время, не знает основной информации о политических концлагерях. И нет ни одного, кто бы не знал, какие люди туда попадают и что с ними после этого происходит.
Не так давно политические концлагеря Северной Кореи стали известны миру как символы нарушения прав человека. Возможно, истинная природа этих мест не стала бы широко известна без массового бегства из Северной Кореи, вызванного экономическими трудностями.
Северокорейские политические концлагеря появились в конце 1950-х годов.
С тех пор в Северной Корее было создано несколько политических концлагерей, которые могли вместить десятки тысяч человек. Их обитатели – те, кто враждебно настроен к так называемым властям. У них разная биография, они могут быть кем угодно, от высокопоставленных лиц до фермеров.
Жертвы бесчисленны, включая тех, кто даже сам ничего не сделал, а был несправедливо наказан в соответствии с ёнчжвачже (что означает «виновен по признаку наличия связей»), правилом, по которому человека можно наказать за преступления его отца или других прямых родственников.
Там также есть те, кто когда-то сбежали за границу и стали христианами, и те, которые планировали бежать в Южную Корею. В глазах властей христианство – худшее преступление, так как оно отрицает преданность Кимам. Блокирование постоянной волны перебежчиков, желающих сбежать в Южную Корею, – отчаянная попытка властей сохранить систему, которая не может конкурировать с существующей в Южной Корее.
Даже северокорейские дети знают, что северных корейцев могут отправить в политические концлагеря, а если их туда отправят, они никогда не вернутся во внешний мир. Конечно, нет никакого официального процесса, например суда. Их просто увозят ночью в грузовике, и никто не знает, куда их отправили.
Членов семьи или родственников не уведомляют, а если члены семьи идут протестовать, власти угрожают им и не разглашают никакой информации о местонахождении тех, кого они любят.
В любом случае самое важное – то, что они виновны. Это ужасающее нарушение конституциональных ценностей Северной Кореи. И в Южной, и в Северной Корее есть свобода волеизъявления. Но в Северной Корее нет свободы после волеизъявления.
Жалобы на верховных руководителей Северной Кореи считаются великим грехом, который нельзя простить, пока не уйдут три поколения. Этому последует более жестокое и более безжалостное наказание, чем то, которое применялось во времена династии Чосон. Из-за этого даже есть люди, которых швыряют в концлагеря из-за «преступлений» родственников, с которыми они никогда не встречались.
В политических концлагерях свирепствуют болезни и пытки, а у чиновников северокорейского департамента государственной безопасности и Министерства обороны, которые управляют лагерями, также есть полномочия казнить заключенных. Самое главное, заключенные должны жить в лагерях всю свою жизнь и выносить болезни, голод и пытки, пока не умрут.
Так как политические концлагеря являются закрытыми местами, многие годы они существовали под завесой тайны, и даже теперь невозможно полностью увидеть их истинную природу.
Два моих дяди тоже попали в политический концлагерь из-за моего дедушки. Из-за проступков моего дедушки они были арестованы вместе с семьями. Мы даже не знаем, живы они или мертвы.
Путем строительства самых жестоких и антигуманных концлагерей в истории власти Северной Кореи нарушили даже основные права человека в своем стремлении удержать власть. А закрепив политику запугивания, они превратили всех северокорейцев в своих послушных рабов.
Но я удивляюсь: неужели они не боятся грядущего суда?
Что такое «выборы» в Северной Корее?
Д.Т.: Может быть, вы удивитесь, узнав, что такая страна, как Северная Корея, удосуживается устраивать выборы. Но на самом деле их проведение работает в пользу государства. Кроме того, как объясняет Чже Сон Ли, настоящего выбора в любом случае нет.
Чже Сон Ли:
В Северной Корее выборы – всего лишь ритуал. В день выборов северокорейский народ идет к избирательным кабинкам. Но у них на самом деле нет возможности выбрать, кого они хотят видеть своим представителем. Хотя северокорейские избиратели опускают в урну бюллетень, они не могут повлиять на решение правительственных чиновников и законотворцев.
Среди разнообразных лозунгов, широко распространенных в Северной Корее, один из самых громких гласит: «Если Трудовая партия решила – это должно быть сделано». И так как Трудовая партия решила проводить в стране выборы, они регулярно проводятся.
«Уважаемый руководитель» – «Солнце коммунистического будущего» и непререкаемый авторитет для всех людей в Северной Корее. Он идеален и не делает ошибок. Сказать, что такая божественная личность, как наш Уважаемый руководитель, ошибся – все равно что сказать, что Иисус Христос кого-нибудь убил. В Северной Корее Трудовая партия практически эквивалентна Уважаемому руководителю Ким Чен Ыну, так как ее решения отражают желания Уважаемого руководителя. Нет никакой возможности возражать против ее решений.
Даже если впоследствии становится очевидным, что политика руководства пагубна для народа Северной Кореи, такой вред считается меньшим злом. Соответственно, люди не чувствуют себя разочарованными или раздосадованными. Более того, они становятся растроганными той глубокой любовью, которую питает к своему народу Уважаемый руководитель. Так что северокорейские избиратели демонстрируют всемерное одобрение Трудовой партии и ее решений. Конечно, обычные люди не могут позволить себе критиковать политику, проводимую Трудовой партией. Более того, они ищут способы завоевать благосклонность Трудовой партии, так как для них это путь жить более комфортной жизнью.
Кроме того, люди мечтают стать членами Трудовой партии. Вы должны пройти отбор и обладать способностями, нужными партии. Конечно, вы должны быть лояльны. Затем у вас будет шанс стать когда-нибудь членом партии. Сам Ким Чен Ын не может оценить подготовленность каждого кандидата на территории всей страны. Поэтому такие решения переданы в руки местных чиновников.
Когда я жила в Северной Корее, выборы проводились во время государственных праздников. В день выборов люди надевали праздничную одежду и шли к избирательным кабинкам. Опустив в урну бюллетени, они возвращались домой и вместе танцевали и пели во дворах. Это первое, что приходит на ум, когда я думаю о дне выборов в Северной Корее. Я подумала: это только со мной или у других северных корейцев такие же воспоминания о дне выборов? Так что я спросила своих друзей, что они помнят о выборах в Северной Корее. У всех были одинаковые воспоминания. Все они ответили: «Мы надевали костюмы, ханбоки и юбки и в таком элегантном виде шли к кабинкам для голосования. По дороге домой мы присоединялись к группе людей, танцующих на улице. Мы отлично проводили время вместе, танцевали и пили». День выборов в Северной Корее всегда был праздничным днем. Их воспоминания и впечатления совсем не отличались от моих.
Что такое выборы? Партийные чиновники предлагают одного кандидата для каждого района, а избиратели решают, одобряют они или нет этого кандидата. Почему мы должны голосовать за кандидатов? Ведь партия уже выбрала своего. Почему нам надо голосовать за этого человека? Уверена, что я – не единственный северокореец, кого это удивляло. В бюллетене написано только одно имя, вы можете проголосовать только за одного кандидата. Таким образом в Северной Корее избирается каждый кандидат. Процесс выдвижения кандидатов закрыт для общества. Он не прозрачен.
Процесс голосования очень примитивен и недемократичен. Обычные люди должны голосовать за представителей в местных офисах, но это не касается голосования за членов Верховного народного собрания. Избиратели получают готовый бюллетень, выполняют три или четыре действия и опускают бюллетень в урну для голосования. Вот как вы отдаете свой голос в Северной Корее.
Возрастной ценз – 18 лет и старше, и выборы являются государственными праздниками. Ожидается, что все, имеющие право голосовать, за исключением умирающих, опустят бюллетень в определенной кабинке для голосования. Помните, как я сказала, что для обычных северных корейцев невообразимо противостоять любым решениям партии? В тот момент, когда вы делаете что-то помимо одобренного, вы становитесь изменником.
В дни выборов и предшествующие им людям запрещено уезжать в другие города. Те, кто тайно и нелегально пересек границу с Китаем, возвращаются в Северную Корею, чтобы принять участие в выборах, иначе власти могут заметить их отсутствие.
Считается, что люди, которые не пришли опустить бюллетень в урну для голосования, выразили несогласие с решениями партии. Проще говоря, если ты пропустил день выборов, ты становишься изменником.
Что такое служба в армии в Северной Корее и каков срок службы?
Д.Т.: С более чем миллионом солдат на всего 25 миллионов общей численности населения Северная Корея, вероятно, является самой милитаризованной страной в мире. Правительство говорит само за себя своей политикой сонгун, что означает «армия на первом месте». Если вы хотите понять Северную Корею, вам обязательно надо знать несколько вещей о том, как живет солдат Корейской народной армии. Вы можете удивиться: большинство получает слишком плохое питание, чтобы быть такими грозными, какими можно было бы ожидать, и тратит на работу в качестве бесплатной рабочей силы не меньше времени, чем на учебном плацу.
Ким Ю Сун:
В Северной Корее большинство солдат служит в армии десять лет, но солдаты-женщины служат семь лет. Те, кто входят в специальное подразделение по личной охране Ким Чен Ына, служат 13 лет.
Так как в Северной Корее воинская служба обязательна, большинство мужчин отправляется в армию после окончания старшей школы, за исключением негодных к службе. Люди, поступившие в университеты, идут служить после их окончания. В этом случае мужчина со степенью бакалавра служит пять лет. Мужчины, изучавшие технику или науку, будут служить три года. Хорошо известна причина того, что обладающие дипломом в области науки служат всего три года: потому что Ким Чен Ир хотел побудить людей изучать науку, дав им огромную льготу – меньший срок службы в армии!
Первая трудность, которую должны выносить мужчины в армии, – голод. Солдаты в специальных подразделениях могут не волноваться об этом, но большинство солдат на военных базах за пределами Пхеньяна получают две или три картофелины на прием пищи, или сырые кукурузные зерна, или дробленую кукурузу.
Военная подготовка – далеко не все, что ожидается от них при таком скудном питании. Летом они также помогают фермерам на рисовых полях. Вот почему многие северокорейские солдаты становятся тощими и голодающими. Они вынуждены дополнительно трудиться. Из-за голода они начинают есть соленую редьку. В результате поедания соленой редьки некоторые солдаты становятся опухшими. Некоторые могут их увидеть и подумать, что северокорейская армия их хорошо кормит, но это неправда: после питания исключительно соленой редькой внешне они могут выглядеть толстыми, но на самом деле страдают от сильного истощения.
Многие солдаты бегут из армии, чтобы избежать истощения. Военная полиция отправляется на розыск солдат, сбежавших в поисках еды. Те солдаты, что сбежали из бараков, крадут еду у гражданского населения. Они обворовывают гражданское население и сельские хранилища, потому что очень голодны. Если есть что-то съедобное, они его крадут. Некоторые офицеры заходят так далеко, что даже вынуждают солдат грабить мирное население. Если солдат отказывается красть еду, он будет страдать от карательных мер и голода в бараке.
В моем выпускном классе в старшей школе было 25 парней. Пять из них отправились в колледж, а оставшиеся 20 отправились служить. Из этих двадцати десять вернулись домой, страдая от истощения. Когда рекруты начинают страдать от недостаточного питания, им разрешается вернуться домой для восстановления. Большинство родителей едет в армейские бараки, чтобы забрать своих сыновей. Они возвращаются домой, и родители их кормят. Когда их здоровье улучшается, их снова отправляют в армию. Как правило, солдаты сильно истощены, большинство из них слишком слабы, чтобы даже идти самостоятельно. Вот почему родители едут на военные базы, чтобы забрать своих сыновей и отвезти их домой. Некоторые даже умирают от истощения до приезда родителей. Возможно, Северная Корея – худшее место в мире для прохождения военной службы.
Тем пяти моим одноклассникам, которые не страдали от плохого питания, повезло служить или в специальном подразделении, или под началом хороших офицеров, заботившихся о своих солдатах. Один из моих друзей оправился служить в северокорейскую часть Пханмунджома, на 38-й параллели. После своего приезда в Южную Корею я хотел поехать в Пханмунджом, чтобы посмотреть на своего друга с южнокорейской стороны. Но он уже отслужил, так что теперь я не могу поехать в Пханмунджом, чтобы его увидеть.
Все это может показаться невероятным солдатам в Южной Корее или Америке. Единственное, о чем молятся северокорейские родители, – благополучное возвращение их сыновей из армии.
Что такое правопорядок в Северной Корее?
Д.Т.: О северокорейских концлагерях хорошо известно, но что можно сказать об общей системе законности? Как и в любой бедной стране, где правовые нормы слабы, здесь есть законы для бедных и законы для богатых.
Чжи Мин Кан:
Конституция воплощает национальное самосознание и национальное право страны, и ни один человек, даже правитель, не может стоять над конституцией и властью закона. По крайней мере, так это работает в нормальной стране. С другой стороны, северокорейская конституция – номинальный свод правил, и есть люди, обладающие властью пересматривать конституцию, чтобы удовлетворить свои аппетиты.
Итак, как люди живут день за днем в стране, где власть закона не применяется ко всем одинаково?
Северная Корея – страна, где превалируют нарушения прав человека, и даже те, кому грозит смертная казнь, не имеют права на адвоката или справедливый суд. Такие преступления, как разбой, мошенничество и убийство, происходят в Северной Корее, как и в других странах, но мало кто предстает перед судом за эти преступления. Полицию и судебную систему волнует другое: политические заключенные.
Конечно, в уголовных преступлениях обвиняется много людей. Но большинство из них не могут сами нанять себе адвоката. Что еще хуже, большинство северных корейцев даже не знает о существовании адвокатов или не в курсе, чем те занимаются. Даже если кто-нибудь наймет защитника, у него будет не больше шансов доказать свою невиновность, чем получить удар молнией.
Полицейские в Северной Корее всегда были деспотичными, непрестанно требующими взятки и обычно злоупотребляющими своей властью и способными повлиять на смягчение приговора. По этой причине, несмотря на то что правящая идеология утверждает, что в Северной Корее все рождены равными, бедные сталкиваются с наказанием, несоразмерным с незначительными правонарушениями, в то время как богатые могут в буквальном смысле слова избежать наказания за убийство.
Например, один человек, которого я знал, убил пятерых в автоаварии, когда вел автомобиль пьяным, но был приговорен только к трем годам тюрьмы, потому что его отец был старшим офицером полиции. Он вышел на свободу, проведя в тюрьме год, и может снова свободно разгуливать по улицам.
Для сравнения, группа очень бедных людей ворвалась на государственную фабрику, чтобы украсть еду, – возможно, это самое распространенное преступление в Северной Корее. Их поймали и приговорили к публичной смертной казни. Хотя их должны были обвинить всего лишь в грабеже, их судили по обвинению в подготовке восстания против северокорейского правительства. Конечно, им не позволили нанять адвоката или даже подать апелляцию. После казни оставшиеся члены их семей были насильственно выселены в поселки в сельской местности.
Это происходит по всей стране и во всем мире: люди, которые голодают, крадут еду. Но так как большинство северокорейских полицейских не профессиональны (и в КНДР не хватает полицейских), большая часть этих преступлений остается нераскрытой. Люди, даже если они становятся жертвами грабежа, не сообщают об этом в полицию, потому что не надеются, что полицейские поймают виновных.
Большинство признанных виновными в экономических преступлениях получают тюремный срок от трех до десяти лет. Но приговор свыше пяти лет на самом деле является смертным приговором: большинство заключенных не выдерживают более трех лет тяжелого принудительного труда и тюремных условий.
Без поддержки семьи большинство заключенных умирает в тюрьме, вероятно, через один-два года. В Северной Корее есть несколько так называемых «исправительно-трудовых центров». Убийц, нелегальных уличных торговцев и тех, кто путешествует без разрешения, отправляют в эти места, где они месяцами вынуждены принудительно трудиться. На это время они исчезают – их семьи не уведомляют о их местонахождении.
Временами, когда большое количество беженцев депортируется обратно в Северную Корею, власти не могут приговорить их всех к тюремному заключению или казни как политических заключенных. В результате в городах рядом с границей у многих есть хотя бы один сосед, который раньше сбежал из Северной Кореи.
Вот почему были созданы эти исправительно-трудовые центры. Северокорейские беженцы, отправленные назад, должны были принудительно трудиться в исправительно-трудовых центрах, даже не зная, в чем их обвинили. Они только смутно догадывались, что их побег из Северной Кореи по экономическим причинам был преступлением.
В Северной Корее закон существует для защиты тех, кто у власти, уничтожения тех, кто им противостоит. Закон – только инструмент для поддержания диктатуры семьи Кимов. Никто не имеет права на защиту перед законом.
Обожествление Ким Ир Сена намного важнее конституции, а воля Кимов стоит над любым законом в Северной Корее.
Правда ли, что в Северной Корее есть настоящая «модная полиция»?
Д.Т.: Государство вмешивается почти в каждую область жизни людей, так что совсем не странно услышать, что северные корейцы могут сталкиваться с суровыми мерами из-за того, как они одеваются. Женщины не должны носить «сексуальную» одежду или даже брюки, хотя теперь ситуация постепенно меняется. Прически также регламентируются. Но все-таки истории в зарубежной прессе о мужчинах, вынужденных в обязательном порядке носить те же прически, что Ким Чен Ын, – глупости.
Чже Сон Ли:
До 2010 года северокорейским женщинам даже в голову не могло прийти надеть блузку без рукавов или мини-юбку. Женщинам не разрешалось носить брюки, не говоря уже о коротких юбках. Правда, за верхней частью одежды следили не так пристально: подруга, уехавшая из Северной Кореи в этом году, сказала, что теперь власти применяют суровые меры к женщинам, одетым в короткие юбки и блузки без рукавов. В Северной Корее юбки должны прикрывать колени. Женщинам разрешается носить блузки с коротким рукавом, но не без рукавов. Кроме того, ложбинка между грудями должна быть прикрыта.
Женщины не должны носить брюки, им также не разрешается ездить на велосипеде или мотоцикле. Правительственные правила также касаются причесок. Женщины всегда должны носить либо коротко подстриженные волосы, либо хвостики или косы. Женщины в колледже должны носить форму (да, студенты колледжей в Северной Корее носят форму, словно они все еще школьники!). Для студенток считается неуместным носить что-либо другое в общественных местах. Вы никогда не можете надеть джинсы, брюки-клеш или короткую юбку. Но если тебе говорят не носить ту или иную одежду, тебе еще больше хочется надеть ее. Или это только я так чувствую?
Все же власти не круглый год принимают строгие меры к женщинам, которые носят короткие юбки, или к тем, кто забыл надеть значки с Ким Ир Сеном и Ким Чен Иром. Они набрасываются на них в определенные периоды. Во время сезона проверок уполномоченные стоят на улицах через 20 метров, проверяя, как одеты прохожие. Если вы не одеты в соответствии с правительственными рекомендациями, вы не пройдете больше 20 метров. Мужчинам легче пройти мимо этих инспекторов, если только у них не причудливые прически.
Но женщина в любом случае никогда не пройдет мимо инспектора, если она не одета в юбку. И неважно, сколько ей лет. То же самое правило касается пожилых женщин. Бабушки, отправляющиеся в горы собирать овощи, должны быть в юбках. Вы не можете жаловаться или вслух выражать свое мнение о том, что правительство делает в Северной Корее. Однажды я натолкнулась на одну пожилую даму, которая жила в моем районе, и она пыталась как можно выше подтянуть свои брюки.
– Что вы делаете? – спросила я.
– Я просто пытаюсь надеть юбку до того, как встречу на улице инспектора, – сказала она.
Потом она вытянула из кармана кусок ткани и обернула его вокруг талии поверх брюк. Определенно, это могло сойти за юбку. Я подумала, что это просто абсурдно, что женщина должна быть в юбке, когда она собирается подняться в горы, куда непросто вскарабкаться даже в брюках. Большинство этих женщин выходит из дома не просто прогуляться. Они кормильцы и каждый день усердно работают, чтобы накормить свои семьи. И все равно от них требуют, чтобы они ходили в неудобных юбках.
Кроме того, если посмотреть на каждого, проходящего по улице, можно заметить, что почти никто не идет с пустыми руками. Они всегда несут как минимум 5 кг различных вещей, а не так просто передвигаться в длинной юбке, неся такие тяжелые инструменты для работы. Однажды я надела брюки в школу, и меня поймали школьные инспекторы. Мужчина-учитель посмотрел на меня так, словно он не мог понять, почему я предпочитаю брюки юбке.
– Чже Сон, разве юбка не намного лучше? Юбки хороши для циркуляции воздуха. Почему ты надела брюки, а не юбку? Почему ты не носишь юбку? Я не могу тебя понять.
Женщина, которая случайно проходила мимо и услышала разговор, резко ответила учителю, защищая меня.
– Сэр, вы когда-нибудь носили юбку? – сказала она. – Откуда вам знать, если вы никогда в жизни ее не носили? Попробуйте завтра надеть юбку, и вы измените свое мнение.
Я была благодарна за ее замечательный ответ!
Являешься ли ты еще учащейся, числящейся в школе, или уже работаешь, нёмэн, организация, состоящая из домохозяек, может призвать тебя на временную работу, такую как прополка сорняков, переноска камней, раскопка песка и так далее. И ты будешь беситься, выполняя эти работы в юбке. Мужчины не имеют представления, насколько неудобно наклоняться и держать равновесие в юбках.
Если тебя поймают на том, что ты в брюках, а не в юбке, Трудовая партия заставит тебя писать письма самокритики. Однажды я была поймана на ношении брюк в общественном месте членом местного офиса партии. В качестве наказания я должна была десять раз пробежать вокруг спортивной площадки и при этом петь песню под названием «Поддержим социализм». После этого я должна была больше часа выдергивать траву на спортивной площадке и написать три страницы покаянных писем, и только потом мне разрешили вернуться домой. По дороге домой я была настолько расстроена, что подумала про себя, что продолжу носить брюки, и все будет хорошо до тех пор, пока меня не поймают.
Но вскоре я изменила свое мнение. Не стоило навлекать на себя неприятности и иметь дело с такими людьми. До происшествия я каждый раз, когда видела женщин, послушно носящих юбки в общественных местах, думала, что они слишком покорные и запуганные. Но я изменила свой взгляд. Я думаю, что они на самом деле умны и избегают неприятностей. Да, большинство этих правительственных правил в Северной Корее – абсолютнейший нонсенс! Но самый разумный способ защитить себя в такой стране – подчиняться им.
Вы когда-нибудь видели какое-нибудь несогласие с правительством?
Д.Т.: Северная Корея, вероятно, самое регламентируемое государство в мире. Хотя имеет место постепенная либерализация экономики, политический контроль все еще остается тотальным и любое отступление жестоко подавляется. Поэтому перспектива любого «бунта» маловероятна, и никто не хочет представить последствия такого события, если оно произойдет.
Ким Ю Сун:
Иностранцы удивляются, почему здесь нет антиправительственного движения, которое свалило бы диктатуру. Иногда они объясняют это тем, что мы, северные корейцы, слишком глупы, чтобы осуществить такое восстание. Но обычные северокорейцы просто-напросто слишком боятся стать членами антиправительственного движения, потому что знают правду: они не смогут сами осуществить изменения.
Реальность такова, что Северная Корея не сможет измениться, если только само правительство не решит измениться. В таких странах, как Южная Корея и США, люди могут критиковать своих президентов или даже дойти до того, чтобы протестовать на улицах, и если только эти протесты и демонстрации легальны, правительство или полиция не вмешиваются. И даже если протестующие нарушают закон, в результате их часто ждут только незначительные правовые последствия.
Но в Северной Корее все не так. Если люди выйдут на улицы и скажут что-нибудь негативное о Ким Чен Ыне или политике правительства, их казнят в тот самый момент, когда они откроют рот. Либо так, либо они будут названы изменниками всей корейской расы и отправлены в политические концлагеря – эта перспектива пугает всех северных корейцев.
Если бы другие страны контролировали свои народы таким образом, ни один человек в мире не мог бы публично критиковать своего президента или правительство.
Другими словами, для обычных северных корейцев просто невозможно свалить руководство страны путем организации антиправительственного движения. Так что, если вы действительно хотите помочь северокорейцам, лучше не посылайте брошюры, а, пожалуйста, помогайте, отправляя такие пожертвования, как медикаменты и молочные смеси для северокорейских детей.
Еще одной причиной того, что в Северной Корее нет антиправительственных протестов, является промывка мозгов, происходящая в государственных школах. С детского сада северные корейцы растут под рассказы о незаурядности руководителей Северной Кореи. Это заставляет людей безропотно соглашаться с руководством, не подвергая сомнениям его решения. Так что у людей вряд ли могут быть какие-либо мысли против режима. Есть старая корейская поговорка: «Если ты сто раз скажешь ложь, она станет правдой». Так как северным корейцам постоянно промывают мозги, с рождения до смерти, они часто не могут сами прийти к мысли, что что-либо, сделанное режимом, может быть неправильным. Это еще одна причина того, почему организовать антиправительственное движение в Корее непросто.
Я иногда слышал об ограниченных формах оппозиции, когда еще жил в Северной Корее, таких как граффити на стенах или в туалетах, протестующие против правительства. В своем родном городе я даже слышал сплетни о том, что кто-то однажды ночью установил Тхэгыкки (государственный флаг Южной Кореи) на территории школы, это было действительно чем-то шокирующим. Как бы там ни было, я никогда не видел чего-то подобного своими глазами.
Время от времени можно слышать негативные слухи, распространяемые о правительстве. Но, как я уже сказал, всегда существует риск, что люди, плохо говорящие о правительстве, могут просто исчезнуть ночью. Из-за этого такие слухи обычно быстро затихают.
В качестве примера расскажу, что, когда я учился в колледже, у меня был одноклассник, сын одного из руководителей Министерства охраны безопасности государства. Однажды он сказал мне, что кто-то написал антиправительственное высказывание на стене в туалете и Министерство охраны безопасности государства каким-то образом смогло их вычислить. Так что, хотя ограниченные формы протеста могли время от времени появляться, они никогда не становились достаточно крупными для того, чтобы вызвать масштабные политические волнения, на которые можно было бы надеяться. Министерство охраны безопасности государства жестоко подавляет любые подобные действия, а замешанных в них казнят в подземных тюрьмах без малейших шансов на судебное разбирательство.
В общем, я думаю, что если и когда в Северной Корее случается протест, эти происшествия обычно очень незначительны и быстро подавляются без всякого следа. Так что тот, кто организует антиправительственные действия, должен быть очень смелым человеком, а если его или ее поймают, их дни на земле будут сочтены.
Короче, Министерство охраны безопасности государства очень хорошо работает для того, чтобы гарантировать, что любое инакомыслие или акция протеста исчезнут задолго до того, как у них будет шанс распространиться в другие регионы, не говоря о том, чтобы разрастись так, чтобы вызвать удар против режима. Я думаю, что система надзора и сбора информации Министерства охраны безопасности государства работает еще более профессионально, чем сеть АНБ (Агентства национальной безопасности США). Более того, Министерство охраны безопасности государства может следить за людьми, постоянно контролируя их местонахождение, выясняя, что они замышляют, и «даже зная, сколько у них ложек и тарелок» (как говорится в одной пословице).
Сколько еще продержится система КНДР?
Д.Т.: Эксперты и пресса любят размышлять о том, «когда» северокорейское государство рухнет. Но КНДР уже пережила голод, войну, развал Советского Союза и переход от социализма к своего рода феодальной монархии.
Когда что-то рушится, это обычно застает всех врасплох – только посмотрите на когда-то могучий Советский Союз. Мы попросили группу северокорейских перебежчиков высказать свое мнение об изменении режима и о том, сколько времени это может занять.
Чой Сун Гук:
Как минимум, пять лет, как максимум – десять. Почему я так думаю? Потому что, прежде всего, с годами северокорейское общество склоняется к рыночной экономике.
В 1980-х годах общая идея покупки и продажи была ограничена в основном пожилыми женщинами, идущими на рынки. В 1990-х годах в это включилось некоторое количество энергичных людей, но их присутствие не слишком приветствовалось северокорейским обществом. Тем не менее во время «Тяжелого марша» (экономического кризиса в Северной Корее с 1994 по 1998 год) люди были вынуждены искать собственные источники дохода. Сегодня очевидно, что коммерция стала основным источником дохода для предприимчивых людей. Это означает, что северные корейцы в большей степени, чем когда-либо раньше, отдают предпочтение собственному благосостоянию, а не обязательствам перед государством.
Почему это происходит? Причина проста: рыночная экономика вознаграждает людей в зависимости от объема вложенных усилий. Это говорит нам, что социально-плановая экономика северокорейского правительства уже находится на краю пропасти.
Хён Му Чжун:
Когда я уехал из Северной Кореи, казалось, что режим Ким Чен Ира может рухнуть в любой момент. Но когда я приехал в Южную Корею, то понял, почему он способен держаться так долго. Однако после того, как я стал свидетелем прихода к власти третьего представителя семьи Кимов, то снова начал думать, что северокорейский режим вскоре может развалиться в любое время.
В отличие от своего отца, Ким Чен Ын простоват и неопытен. В его политике нет последовательности, и это очень очевидно. Его единственная жизненная цель – сохранить власть в качестве Верховного лидера. Он пытается породить страх с целью подавления верхушки элиты. И хотя на первый взгляд его стратегия может показаться успешной, это не продлится долго.
Наён Ко:
Это преждевременно – прогнозировать крах северокорейского режима, потому что Китай продолжает играть огромную роль в его поддержке.
Главной причиной того, что северокорейский режим сохраняется так долго, являются социалистические государства, которые когда-то существовали и поддерживали его. И хотя большинство социалистических государств уже рухнуло, Китай продолжает поддерживать Северную Корею.
Эта поддержка крайне важна. Когда Северная Корея переживала Великий голод (вызванный природными катастрофами и изоляцией от международного сообщества после смерти Ким Ир Сена), северокорейский режим смог выжить благодаря гуманитарной помощи, предложенной Китаем. Я гадаю, смог бы режим выжить, если бы не вся эта еда и одежда, которые поступали из Китая во время голода? Так что я уверена, что пока Китай не откажется от поддержки Северной Кореи, режим будет продолжать существовать.
Чжинву Хам:
Ким Чен Ир смог править страной сорок лет, с 1970-х до 2011 года, благодаря тому, что его считали божественным наследником, сыном Ким Ир Сена. Но Ким Чен Ир потерял доверие простых людей во время своего пребывания у власти. Было много покушений (взрывы в Йончхоне), попытка переворота (инцидент с 6-й бригадой), и мне кажется, что около 70–80 процентов людей просто ждали, когда он умрет.
Приход к власти Ким Чен Ына произошел на фоне сильного общественного недовольства Ким Чен Иром. Что еще хуже, у Ким Чен Ына нет сильной политической позиции, и большая часть народа Северной Кореи считает его простоватым, молодым и неопытным избалованным ребенком. А теперь, после смерти Чан Сон Тхэка (дяди, которого он казнил), его дела могут пойти еще хуже.
Я уверен, что Ким Чен Ын будет убит в течение ближайших трех лет из-за борьбы за власть, и это приведет к краху режима.
Се Хёк О:
Сегодня очевидно, что северокорейская система поддерживается не только разросшейся бюрократией, но и тем, что руководители в Пхеньяне знают слабые места своей системы лучше, чем кто-либо еще. Люди этого еще не осознали, и, несмотря на желание увидеть реформу своего правительства, у них еще нет сил противостоять системе.
Чан Сон Тхэк был единственным человеком, который мог одновременно проталкивать реформы в Северной Корее и объединять бюрократию режима. А теперь, хотя говорят, что в правительстве все еще есть те, кто хотел бы увидеть реформу страны, если они не смогут объединиться, то не смогут показать свою силу. Это позорное положение дел.
Чжихюн Парк:
Хотя нынешний режим находится под санкциями ООН за прошлогодние испытания ядерного оружия и ракет, он все же получает экономическую помощь от Китая, особенно после открытия Рачжина и Сонбона. Кроме того, КНДР продолжает получать помощь из Южной Кореи через Промышленный регион Кэсон (примечание: Кэсон был закрыт с тех пор, как автор написал это). Поэтому я уверен, что до тех пор, пока внешний мир будет продолжать обеспечивать помощь режиму, тот не рухнет.
Северная Корея не похожа ни на одну другую страну мира. Там один миллион солдат на 25 миллионов населения. Большинство промышленных предприятий Северной Кореи – военные заводы, в то время как все фабрики и компании, которые могли бы улучшить жизнь людей, закрылись. При этих условиях крах Северной Кореи будет трудным: режим сохранит тотальную власть, если только не будет крупных разногласий внутри самого правительства или восстания, во время которого народ одержит верх над режимом.
Проф. Инэ Хён:
Северная Корея не дает любой информации из внешнего мира распространяться внутри страны, вместо этого сохраняя исключительное право на продвижение среди людей только официальной идеологии. Так как система контролирует все стороны человеческой жизни, в настоящих условиях невозможно представить зарождение любого гражданского движения или революции. Так что мы можем ожидать только военного переворота, вызванного нестабильностью верхушки элиты, который вызвал бы крупные перемены.
После казни Чан Сон Тхэка стало ясным, что среди элиты шла борьба за власть. Эта борьба была вызвана в первую очередь экономическими факторами. Кроме того, кажется, что народ сомневается в способностях Ким Чен Ына как руководителя: лично я сомневаюсь, что он обладает качествами, необходимыми для руководства такой бедной и сложной страной. Более того, я на самом деле не думаю, что он достаточно умен.
Сун Ха Чжу:
Уверен, что она продержится, как минимум, еще пять лет. Помимо всего прочего, трудно представить, чтобы в Северной Корее произошла насильственная смена власти. Также ясно, что соседние страны, такие как Южная Корея, не хотят, чтобы наступил ее крах. Так что я уверен, что режим Северной Кореи рухнет только тогда, когда умрет Ким Чен Ын, но я не вижу каких-либо факторов, которые угрожали бы ему в ближайшем будущем.
Но что могло бы вызвать крах режима Ким Чен Ына? Для меня – только его убийство или потеря власти центральным правительством из-за стремительного распространения рыночной активности.
Но учитывая то, что некоторые эксперты говорили, что объединение Германии было бы намного более трудным, чем объединение Корей, вы можете видеть, как сложно предсказывать историю. Более того, кто мог бы предвидеть время развала Советского Союза?
