Часть 12
Еще вопросы?

Д.Т.: В Южной Корее есть известный фотограф по имени Ким Чен Ын. И до того, как Ким Чен Ын пришел к власти, в Южной Корее уже была знаменитая актриса с тем же именем. Разумеется, ни один из этих двух не должен менять свое имя, хотя последняя заявила, что была шокирована неожиданным появлением очень необычного тезки. На самом деле Чен Ын (или «Чён Юн» в южнокорейской транслитерации) чаще является женским именем.

Думаю, что должны.

Ким Чен Ын занял видное положение после моего бегства из страны, так что я не могу говорить конкретно про него. Но могу сказать, что люди с теми же именами, что у основателя государства Ким Ир Сена, его жены Ким Чен Сук и его сына Ким Чен Ира, должны были сменить имена. У вас может быть одинаковое собственное имя с руководителем или другой важной общественной личностью. Но вы не можете быть полным тезкой Уважаемого руководителя.

Например, если посмотреть на имя «Ким Чен Ир», «Ким» – это фамилия, а «Чен Ир» – собственное имя. Вас могут звать «Парк Чен Ир» или «Ли Чен Ир», но вы не можете быть «Ким Чен Иром». Так что те, у кого были те же имя и фамилия, что у Уважаемого руководителя, должны были сменить имя после прихода к власти Ким Ир Сена или Ким Чен Ира. Меня это, конечно, не коснулось, но я слышала, что правительство немедленно после прихода руководителя к власти меняет ваше имя.

С тех пор как правительство начало обожествлять семью Кимов, родители избегают давать своим детям имена в честь руководителей, даже если у них другие фамилии. Они слишком боятся писать такие собственные имена, как «Ир Сен» или «Чен Ир» в свидетельствах о рождении своих детей. Думаю, что на Западе родители называют своих детей в честь бывших президентов или членов королевской семьи в надежде, что те, когда вырастут, будут обладать их положительными и привлекательными качествами. Но в Северной Корее у вас будут большие проблемы, если вы – тезка руководителя. Так что родители не отваживаются дать даже собственные имена руководителей своим детям.

Одного из моих друзей звали Ким Пён Ир – в точности так же, как одного из сыновей Ким Ир Сена, сводного брата Ким Чен Ира. В результате местные чиновники осуждали моего друга – только потому, что он был тезкой сына Ким Ир Сена.

А еще есть много людей, которые были вынуждены сменить имя по другим причинам, в том числе люди с именами, широко распространенными в Японии. К таким именам относятся «Сун Чжа» («Джанко» на японском), «Чун Чжа» («Харуко»), «Кён Чжа» («Кейко») или «Ян Чжа» («Йоко»). Даже если им нравились их имена, у них не было выбора, кроме как сменить их по приказу правительства. Достаточно много людей в моем окружении имело эти «звучащие по-японски» имена, и все они были обязаны их сменить, без всяких исключений.

Южные корейцы, кажется, не беспокоятся из-за таких тривиальных незначительных вещей, например, жена бывшего президента Чон Ду Хвана сохранила свое имя, Сун Чжа (если помните, «Джанко» по-японски), будучи первой леди. Представьте, если бы вы были американцем по имени Майкл во времена холодной войны, беспокоило бы вас существование русских с именем «Михаил»?

Но не так просто сменить имя исключительно по собственному желанию. Конечно, если у вас достаточно денег, чтобы дать взятку чиновникам, вы сможете. Но если вы не можете позволить себе этого, то останетесь с именем, данным вам при рождении.

Когда халлю («корейская волна» поп-культуры) хлынула в Северную Корею через Китай, у северных корейцев стали очень популярны южнокорейские имена. В Северной Корее почти все обладают именами, которые могут быть записаны китайскими иероглифами. Мы любим наделять каждый слог значением. Но у многих южных корейцев чисто корейские имена, а не состоящие из китайских иероглифов. Многие северные корейцы тоже недавно стали следовать этой тенденции.

У многих детей, рожденных в Северной Корее после 2000 года, имена звучат по-южнокорейски. Надеюсь, правительство в будущем не заставит их сменить имена. Северокорейский режим приложил столько усилий для «очищения» корейского языка, хотя у большинства северных корейцев имена можно записать при помощи китайских иероглифов. Разве не смешно?

Мне нравится, что все больше и больше детей, рожденных в 2000-х, обладают чисто корейскими именами, которые звучат южнокорейскими. Надеюсь, что эта тенденция продолжится. Надеюсь, что когда-нибудь северные корейцы получат свободу в выборе имен, которые им нравятся.

Д.Т.: Ответ – да, особенно в Пхеньяне. Когда я был там в 2014 году, я встретил египетского инженера, работавшего в «Koryolink», это национальный мобильный оператор, на 75 процентов принадлежащий «Orascom», египетской компании. Он сказал, что у них 2,5 миллиона клиентов. Теперь, в конце 2016 года, их 3 миллиона. «Koryolink» зарабатывает на этом прибыль в сотни миллионов долларов, но, к несчастью для «Orascom», она все еще не имеет права получать какие-либо дивиденды. И непонятно, сможет ли…

Одной из вещей, оказавших мне огромную помощь в адаптации в этой незнакомой стране (Южной Корее), был мой смартфон. Без помощи Naver или Google я бы осваивался намного медленнее. Но что насчет использования мобильных телефонов в Северной Корее?

Даже до того, как я уехал из страны в 2014 году, многие северокорейцы пользовались мобильными телефонами, а у некоторых были смартфоны. Цена на телефоны в Северной Корее варьировалась от 150 до 700 долларов США, в зависимости от дизайна и характеристик телефона. Тогда были очень популярны северокорейские смартфоны Arirang. В то время правительство рекламировало, что эти телефоны с жидкокристаллическими сенсорными экранами могут предложить банковские и курьерские услуги через Интернет, но я не видел, чтобы это работало на практике.

Мобильные телефоны в Северной Корее начали повсеместно использоваться в 2009 году. До этого многие северные корейцы говорили, что Книга рекордов Гиннесса назвала Северную Корею единственной в мире страной без мобильных телефонов. Если это было правдой, то Книга рекордов Гиннесса оказала большую услугу народу Северной Кореи.

Появление мобильных телефонов значительно повысило доступ северных корейцев к информации. Людьми, которым телефоны были нужнее всего, являются торговцы. Никто в стране так отчаянно не страдал от отсутствия информации, как они. В Северной Корее уже была система стационарных телефонов, но она была неэффективной из-за хронических перебоев с электричеством. Даже если электричество было, но было ветрено или дождливо, линии скрещивались, и звонящие соединялись не с теми людьми. Владельцы стационарных телефонов должны были месяц ждать восстановления связи, и всегда было много поломок, нуждавшихся в ремонте. Это было очень неудобно для торговцев, которые ежедневно должны были знать, что происходит на рынке.

В то время как логика рынка распространялась в северокорейском обществе, информация становилась деньгами. Раньше цены были фиксированными, а экономическая активность низкой, но сегодня рыночная система (хотя и неявно признанная) обладает высокоизменяемыми ценами и очень динамичным экономическим потоком. Если торговцы могут звонить по своим мобильным телефонам вне зависимости от времени, места или доступности электричества, они могут получить огромные возможности. Мобильный телефон – значимый фактор в помощи тем, кто пользуется преимуществами магии «невидимой руки» рынка.

Благодаря практичности мобильных телефонов число абонентов стремительно росло, несмотря на цену. В первый год обслуживания абонентами стали более 200 000 человек, а теперь, через семь лет, насчитывается уже три миллиона абонентов.

Но теперь телефон стал своего рода аксессуаром не только практичным, но и демонстрирующим состоятельность и статус владельца. Северные корейцы, особенно молодые люди, сходят с ума по мобильным телефонам. Среди молодых людей, не обладающих ими, распространено выражение «только у собак и меня нет мобильного телефона». Эта самоуничижительная фраза показывает желание иметь телефон.

У университетских студентов особая страсть к мобильным телефонам, и даже те, у кого мало денег, чувствуют, что должны его купить. Когда я учился в колледже, телефон был больше чем у половины студентов, так что сейчас, думаю, он есть почти у всех. Студенты говорят, что те, у кого есть телефоны, будут в 12 раз успешней в назначении свиданий, чем те, у кого их нет.

Забавно, но у меня были друзья, которые, кажется, считали, что их телефон дополняет их индивидуальность. Думать так – примерно то же самое, что гордиться, что ездишь на «БМВ». Самым забавным было то, что большинство из них даже не могло пользоваться своими телефонами. Тарифная система Северной Кореи предлагает 50 текстовых сообщений и 200 минут разговоров в месяц. За все сверх этого надо платить дополнительно, и в долларах. Двести минут – меньше, чем вы думаете, так что те, кто ходит на свидания, проговаривают это время за неделю. Очень забавно разговаривать с друзьями, жалующимися на то, что они тратят кучу денег на разговоры со своими подружками.

Когда ты звонишь, то стараешься побыстрее закончить разговор. Даже разговаривая с родителями, принято обходиться без основных любезностей. Иногда я разрешал друзьям, у которых не было телефона, принимать звонки родителей на мой телефон, и это действительно съедало мои минуты. Когда кто-нибудь долго разговаривал, потому что долго не общался с родителями, я только смотрел на него взглядом, заставляющим поторопиться.

В любом случае мобильный телефон несомненно сделал значительный вклад в оказание влияния на менталитет народа Северной Кореи, самой закрытой страны мира. Он также приведет к большим изменениям в будущем. Когда настанет тот день, когда Юг и Север смогут свободно говорить? Давайте попытаемся внести это в список когда-то огромных надежд, ставших повседневной реальностью.

Д.Т.: Это провокационный вопрос, но так как я сам там побывал, то могу сказать, что немногое. Или, скорее, нет ничего особо хорошего в том, как работает государство или «система». С другой стороны, северокорейские перебежчики обычно говорят, что люди на родине теплее и добрее. Недостаток промышленного развития также означает, что воздух чище и ночью вы можете видеть звезды.

Хотя СМИ и новости показывают только негативную сторону Северной Кореи, в жизни в КНДР есть положительные аспекты. Конечно, все люди разные, но если сравнивать с моей нынешней жизнью в Южной Корее, жизнь в Северной была духовно богатой, хотя и неудовлетворительной в материальном плане. Причиной этого были чистое сердце и душевность северных корейцев. Хотя в Южной Корее много добрых людей, в Северной Корее симпатия между соседями очень чистая и глубокая, особенно в сельских районах.

Семьи и соседи собираются во время дней рождения и государственных праздников и делятся друг с другом угощениями. Моя мама всегда много готовила для наших соседей. И хотя ей приходилось вставать рано утром и готовить, она никогда не отказывалась. Я тоже рано вставала и помогала ей. По большим праздникам мы приглашали своих соседей (мы называли маминых подруг «тетя») и делились с ними едой и рассказами. Мама действительно хорошо готовила рисовую лепешку чжон-пюн, и я до сих пор помню, что тети восклицали, какая она вкусная. Вечерами мы собирались, включали музыку и танцевали. В дни, когда не было электричества, мы играли на аккордеоне, пели, танцевали и веселились. Я обычно так веселилась и так много танцевала, что утром замечала, что мои носки протерты до дыр. Моего папу уважали как гагмана (того, кто умеет рассмешить).

Более того, замечательная природа Северной Кореи – еще одна прекрасная сторона жизни. Воздух в Северной Корее очень свежий. Весной и осенью моя школа устраивала походы в поля. Каждый год мы отправлялись в красивую долину. Вода была очень чистой, цвело множество цветов. Целый день мы играли в охоту за предметами, купались, потом ели взятый с собой ланч, приготовленный моей мамой. После ланча мы устраивали шоу талантов.

Хотя с материальной точки зрения многого не хватало, я иногда скучаю по чистому сердцу и культуре коллективизма, которые были настолько обычными в моей жизни в Северной Корее.

У вашего вопроса есть еще одна сторона… В Северной Корее, хотя это не очень распространено, некоторые обычные люди получают подарки прямо от государства. Некоторые заслуживают звание «героя» и получают телевизоры и другие вещи. Эти люди в национальные праздники получают подарки лучше, чем другие. Но таких людей немного – я редко видела «героя» в своем городе. Был один, но он получал меньше преимуществ, чем другие «герои». По правде говоря, основными людьми, действительно получающими льготы от правительства, являются государственные служащие, такие как партийные чиновники, полицейские, правительственные агенты и некоторые другие. Это люди, живущие с постоянными привилегиями и имеющие легкую жизнь.

В Северной Корее все было удушливым и жалким, но это страна, о которой у меня осталось много хороших воспоминаний. Так что если кто-нибудь спросит меня, на что похожа Северная Корея, я отвечу: «Северная Корея – красивое место, полное любви».

Д.Т.: Студенческая жизнь заключается в том, чтобы взрослеть: принимать самостоятельные решения, делать первые шаги в мир, а также знакомиться с новыми видами веселья. Но в Северной Корее это не совсем так, там университет больше похож на военную академию.

Я расскажу вам о том, что такое учиться в колледже в Северной Корее. Для того чтобы сдать вступительный экзамен в колледж, у вас должно быть рекомендательное письмо и вы должны быть одобрены Комитетом студентов Кореи и своей старшей школой. Университет принимает решение о вашем приеме, основываясь на вашем семейном происхождении, внешкольных занятиях и оценках. Министерство образования присылает принятым студентам уведомление о зачислении.

Здесь есть одна очень интересная вещь – ты не сам выбираешь свою специализацию. Руководство твоего университета выбирает специализацию для тебя! Как только университет уведомляет вас, что вы будете в нем учиться, следующие четыре года вы потратите на изучение этого предмета (просто для информации: для меня ведущим предметом была выбрана лесопереработка). В Северной Корее студенты очень редко берут академический отпуск. Большинство студентов учится все четыре года без перерыва до окончания.

Быть принятым в северокорейский колледж – все равно что поступить на службу в армию. В каждой группе есть командир, заместитель командира и секретари. В каждой группе сильная жесткая иерархия с позициями, которые студенты занимают в пирамиде власти. Те студенты-командиры, которые находятся наверху пирамиды, следят за тем, чтобы студенты придерживались учебных правил и норм поведения, и эти студенты остаются дисциплинированными.

Занятия начинаются в восемь утра, а студенты должны войти на территорию не позже чем в 7.25. Если студент пришел позже чем в 7.25, он должен будет принести публичные извинения перед всеми учащимися после студенческого собрания. Студенческое собрание проходит каждое утро с 7.30 и длится 20 минут. Собрания в северокорейских колледжах проводятся каждое утро с весны до зимы.

В колледжах Северной Кореи также есть дресс-код. Вы должны быть в костюме с галстуком и не должны забыть надеть шляпу, которая была специально создана для студентов колледжа. Нет никакой возможности обойти этот дресс-код. Комитет полиции колледжа (не военная полиция) стоит у входа и проверяет дресс-код. Если вы ему не соответствуете, вам не позволят войти в кампус.

Раз в неделю студенты по очереди охраняют кампус. Это означает, что вы должны бодрствовать с 17.00 до 8.00 следующего утра. В южнокорейских колледжах для присмотра за зданиями и безопасности кампуса нанимают охранников. Но в северокорейских колледжах эти обязанности должны выполнять студенты. Еще одно отличие: в южнокорейских колледжах нанимают уборщиц, которые следят за чистотой и порядком в зданиях. Но в колледжах Северной Кореи, как вы, наверно, догадались, учебные здания убирают сами студенты.

Помимо посещения лекций по выбранной для вас учебной дисциплине вы продолжаете все четыре года обучения в колледже посещать занятия, посвященные трем поколениям семьи Кимов и матери Ким Чен Ира, Ким Чен Сук. В других странах вы обычно можете сами записаться на занятия. Но в северокорейских колледжах для вас составляется расписание и план занятий, и вы не можете выбирать. В среднем студенты северокорейского колледжа посещают три-четыре лекции в день. По субботам они посещают одну или две лекции, за которыми следуют знаменитые северокорейские собрания самокритики. После собраний самокритики вы не можете пойти домой, за ними следует публичная лекция, которую в актовом зале слушает весь колледж.

Есть и другие виды деятельности. Хотя они не всегда обязательны, на вас будут давить, чтобы вы в них участвовали, так как люди легко замечают, кто отсутствует. На второй год обучения в колледже студенты должны провести шесть месяцев, тренируясь с солдатами в их военных частях. Так что у северокорейских студентов уходит четыре с половиной года на то, чтобы закончить колледж.

Если вы хотите закончить обучение со степенью бакалавра, вы должны написать дипломную работу и сдать экзамены на тему Ким Чен Ира. Выбирается профессор, который поможет вам написать дипломную работу, и, конечно, дипломная работа должна соответствовать требованиям для окончания образования.

Так как я уже закончил северокорейский университет и сейчас посещаю южнокорейский университет, то могу сказать, что университеты в Северной и Южной Корее очень разные. На самом деле между ними всего лишь несколько сходств, и все они отдаленные.

Д.Т.: Несомненно, вы видели клипы, в которых десятки тысяч северных корейцев синхронно двигаются и поднимают вверх карточки, создавая своего рода представление из «человеческих пикселей», на стадионе имени Первого мая в Пхеньяне. Довольно странно, но такие знаменитые шоу с «карточными группами» также проводились в Южной Корее в честь диктатора 1980-х годов Чон Ду Хвана, а также работниками Samsung. Но никто не делает это с таким почти пугающим совершенством, как Северная Корея.

Если вы об этом не слышали, скажу, что фестиваль «Ариран» является, вероятно, самым известным массовым представлением в мире. Это абсолютный шедевр исполнительского искусства, в котором участвует около 100 000 человек, от детей из детских садов до студентов колледжей. Фестиваль «Ариран» даже вошел в Книгу рекордов Гиннесса из-за своего небывалого масштаба. Но за этим потрясающим визуальным спектаклем прячутся мучительные усилия и страдания исполнителей, которым приходится выносить постоянные репетиции и тренировки.

Я не участвовала в фестивале «Ариран», но я участвовала в подобных массовых гимнастических представлениях в других городах, где также использовались системы лент и карточек («человеческих пикселей»). Когда приближалась дата представления, в учебных заведениях отменяли дневные занятия и тренировали учащихся для грядущего выступления. А когда до представления оставалось совсем мало времени, учебные заведения отменяли все занятия. Вместо этого учащиеся собирались во дворе и бесконечно репетировали. Учебные заведения не выдавали принадлежности для массовых игр, такие как ленты или карточки. Исполнители должны были сами все это подготовить.

Я до сих пор помню, как однажды сделала одну совершенно особенную ленту для представления. Для того чтобы сделать ленту, мне надо было раздобыть ткань, которую достать было не так просто. Однажды я пришла домой примерно в обед, чтобы подготовить ленту для массовой игры, в которой принимала участие. Дома никого не было. Мама ушла на работу на ферму, принадлежавшую военной части моего отца. Лента должна была быть готова ко второй половине дня, но у меня не было способа ее достать. Домашнего телефона не было, мобильного, конечно, тоже не было, так что я начала рыться в мамином шкафу. Но казалось, что хорошей ткани не осталось.

Через какое-то время я наконец нашла красивую фиолетовую мамину блузку. Она была у нее уже некоторое время. Я не видела маму в этой блузке, а по многочисленным слоям бумаги, в которую мама ее упаковала, можно было понять, что это – один из ее любимых предметов одежды. Я не могла испортить ее, так что положила обратно в шкаф. Но потом я подумала о своем учителе, который отругал бы меня, если бы я не принесла ленту. Я пришла к выводу, что лучше быть отшлепанной мамой, чем унижаемой перед всеми учениками. Я не могла терпеть такие унижения, так что достала блузку из шкафа. Я разрезала ее на куски шириной 4 см и сшила эти лоскуты, чтобы сделать длинную ленту. Я прикрепила фиолетовую ленту к деревянной палочке и понесла ее на тренировку.

Что случилось, когда я позже вернулась домой? Вам на самом деле лучше не знать. Но, думаю, мама имела право разозлиться, увидев, что ее драгоценная блузка превратилась в клочки.

Обычно тренировки для участия в массовых играх проходили в школьном дворе. Репетиция была настолько выматывающей, что исполнители в буквальном смысле слова валились с ног, когда она заканчивалась. Идея заключалась в том, что большая группа людей должна была уметь двигаться, как один человек, поэтому бесконечные тренировки были необходимостью. Еще хуже, чем сама очень утомительная тренировка, были тучи пыли, поднимавшиеся с земли. На школьном дворе была голая земля, и, когда большое количество людей делало на нем ряд быстрых движений, тяжелое облако пыли поднималось с земли. Густой туман пыли ослеплял, и было невозможно смотреть прямо вперед. Когда я приходила домой и высмаркивалась, я видела черную грязь. Я могла чувствовать песчинки, попадавшие в рот, когда мы пели. Думаю, было чудом, что я не заболела пневмонией.

То же самое относилось к карточной группе. Именно исполнители должны были готовить карточки, которые использовались в представлении. В то время в Северной Корее было трудно найти даже туалетную бумагу. Так что я раздирала свои старые тетради, доставала оттуда листы и склеивала их, чтобы получился толстый картон. Затем я клала их под матрас и спала на них, чтобы они были плоскими. Утром я прошивала плоские листы картона и складывала их, как большую тетрадь. Наконец, я раскрашивала картонки.

Давайте быстро объясню, как работает карточная группа. Нас тренировали на том самом стадионе, где проходило представление. В карточной группе есть дирижер, стоящий перед группой исполнителей. Дирижер держит пронумерованные таблички и свистит в свисток. Когда дирижер поднимает табличку с номером, исполнители должны раскрыть цвет, соответствующий номеру. Хотя дирижер показывает всего одну табличку за раз, номеру могут соответствовать разные цвета, в зависимости от групп исполнителей, так что получается огромная картина, движущаяся и меняющаяся, если смотреть с расстояния.

Исполнители делились на множество различных групп, таких как рота, расчет и взвод, совсем как в армии. Например, я была номером 7 в 3-м взводе, 3-м расчете и 2-й роте. Роты определялись расположением школ, расчеты – школами, взводы – годом обучения. Звенья, самые маленькие группы, делились в соответствии с классами.

Так как исполнители занимали свои места в соответствии со школами и годом обучения, когда кто-нибудь делал ошибку, было легко понять, кто ее сделал. Например, если исполнитель по имени Хон Кил Дон вдруг откроет синюю карточку, когда должен открыть красную, дирижер назовет его по имени через громкоговоритель, сказав что-то вроде: «Хон Кил Дон, в школе А, сделал ошибку. Снова репетируем эту часть». Должно быть, это ужасное чувство, когда тысячи учеников должны из-за тебя начинать все сначала, так что все исполнители старались изо всех сил не ошибиться.

Для исполнителя самое мучительное в карточной группе – неудобная поза, в которой он вынужден находиться так долго. Мы должны были присесть и спрятаться за карточками, чтобы картина получилась лучше. Исполнители приседали на корточки, ставили карточки на колени и раскрывали их по сигналу дирижера, но это выглядело бы не так красиво, если бы зрители могли видеть лица исполнителей. Так что, когда мы доставали карточки, все, что ниже наших глаз, должно было быть полностью спрятано за ними. После того как я сидела, согнувшись таким образом, во время длившихся весь день репетиций, мои ноги были онемевшими, а шея практически парализованной. Когда после репетиций я пыталась встать, то могла слышать хруст суставов.

Я принимала участие в менее масштабных массовых играх, но могу себе представить, насколько труднее должны быть массовые игры в Пхеньяне. Самым сложным было то, что они обязаны быть точными и безупречными. Только представьте: двигаются тысячи людей, но они двигаются, как один. Они должны двигаться синхронно, ориентируясь только по звукам музыки. Как это вообще возможно? Их точность могут повысить только бесконечные повторения и изматывающие репетиции и тренировки. Груз ответственности, который чувствуют участники «Арирана», очень тяжелый. На них смотрят тысячи иностранных туристов. И они знают, что то, что они делают, – не просто представление. Они знают, что это официальное мероприятие, подтверждающее национальный статус Северной Кореи перед внешним миром.

Я слышала о студенте, умершем от аппендицита, потому что он не мог оставить свое место посреди представления. Его аппендикс разорвался, но он не осмелился уйти. Даже когда исполнители болеют, немногие из них подумают о том, чтобы не участвовать в представлении. Они знают, что им не будет прощения. Такое послушание, должно быть, является результатом промывания мозгов и репрессивной политики, существующих в Северной Корее так долго.

Зачем нужны массовые игры? Во-первых, правительство уверено, что успешно исполненные массовые игры поднимают национальный статус Северной Кореи. Северокорейские массовые игры начались в 1970-х годах в честь гостей из зарубежных стран. Они исчезли во времена голода середины 1990-х, а в 2000-х были возрождены для привлечения иностранных туристов. Но есть и более значительная цель, чем туризм. Массовые игры в Северной Корее были созданы, чтобы подчеркнуть легитимность и стабильность режима, демонстрируя его высокий дух коллективизма для внешнего мира.

Во-вторых, считается, что эти представления повышают моральный дух и гордость северокорейского народа. Правительство хочет, чтобы его народ верил, что Северная Корея является самой крепко объединенной страной в мире, и похвала, которую заслуживают массовые игры, пробуждает гордость.

И наконец, может ожидаться некоторый экономический подъем от возросшего туризма. Вы можете любить или не любить смотреть массовые игры, но одно очевидно: северокорейские массовые игры – величайшее представление, которое можно увидеть в современном мире. Такое возможно только при тоталитарной системе правления. В обществах, где уважаются права человека и ценится свобода выбора, представление такого рода невозможно.

В этом году северокорейское правительство решило отменить фестиваль «Ариран». Догадываюсь, что оно отменило его потому, что не может позволить себе потратить даже минимальные средства на замену старых костюмов и еду для исполнителей. С тех пор как Северная Корея была изолирована из-за ядерных проблем и туризм сократился, мне кажется, массовые игры в буквальном смысле слова обанкротились.

Должна сказать, что я рада слышать об отмене в этом году фестиваля «Ариран». Хотя бы в этом году северокорейские учащиеся не должны будут проходить через изнурительные тренировки, через которые проходила я. Не знаю, можно или нет ценить северокорейские массовые игры как значительное достижение в исполнительском искусстве, но когда я думаю о той цене, которую северокорейский народ должен был за это платить, то действительно надеюсь, что вскоре они исчезнут. Я готова внести свой вклад, чтобы это произошло быстрее.

Д.Т.: Работая над своей книгой «North Korea Confidential», я слышал, что среди молодых женщин стали популярны джинсы-скинни. Но они обычно носят черные джинсы, а не синие, так как синие джинсы власти считают слишком западными. Сегодня джинсы-скинни более популярны в Чхонджине, портовом городе, получающем большие партии одежды секонд-хенд из-за границы. Чхонджин фактически является столицей моды страны даже более, чем Пхеньян, который немного более консервативен из-за усиленного государственного контроля.

Я 20 лет жила в Северной Корее, но так как никогда не уделяла серьезного внимания моде, могу рассказать лишь немного о различных модных стилях, которые я видела, когда жила там.

Когда я родилась в 1990 году, северокорейская экономика переживала трудности и не могла производить достаточно для своего народа. Несмотря на это, многие правительственные чиновники все же имели доступ к товарам, преимущественно через очень маленький черный рынок, существовавший уже тогда. Благодаря существованию черного рынка люди в моем районе начали покупать и продавать товары (в том числе одежду и обувь), добытые на соседних фабриках, где они работали. Это было началом независимой моды, насколько я понимаю.

Хотя в начале 1990-х годов большинство носило одежду, сделанную в Северной Корее, примерно в 1995 году начали появляться китайские товары. Из-за этих китайских товаров я смутно помню свой первый день в детском саду: на мне было платье с рюшами, сделанное в Китае, и туфли с цветочками. В тот день я получила много внимания от воспитателей!

Понимаете, в те годы, когда я была в детском саду, предполагалось, что правительство должно обеспечивать учащихся бесплатной едой и закусками. Но когда в середине 1990-х годов экономика рухнула, снабжение было прекращено. Это означало, что учащиеся из богатых семей будут выделяться, так как они одеты в более красивую одежду, чем другие дети. И в детском саду на учащихся из богатых семей будут смотреть, как на приз, потому что их родители могут помочь с материалами и едой для других.

С точки зрения моды что-то действительно начало меняться во время моего обучения в начальной школе. Это потому, что в Северной Корее учащиеся с начальной школы и до университета должны носить форму.

Из-за правил относительно формы у ворот моей школы каждый день стояла ученическая дружина, а школьников, пришедших не в школьной форме, наказывали. Но многим ученикам (в том числе и мне) не нравилось носить школьную форму, так как мы больше привыкли носить красивую одежду, сделанную из мягкой ткани в Китае. Таким, как я, просто не нравилась темная, сковывающая движения школьная форма, которую мы должны были носить.

Так что, несмотря на то что ученики подвергались физическому наказанию за несоблюдение правил, мы часто предпочитали носить что-нибудь другое, а не форму. Лично я ненавидела носить юбку, поэтому надевала джинсы из Китая и избегала наказания, перепрыгнув через стену, чтобы попасть в класс. К счастью, ученическая дружина стояла только у передних ворот утром, а днем освобождалась от обязанностей. Так как другие ученики делали то же самое, вскоре начала развиваться конкуренция по поводу того, у кого самая дорогая и красивая одежда.

К сожалению, когда я перешла в третий класс, правительство ввело еще более строгий дресс-код, так что нам надо было придумать новые пути, чтобы его обойти. Лучшим способом было покупать одежду того цвета и фасона, чтобы она выглядела похожей на школьную форму. Многие ученики практически отказывались ходить в школу, пока у них не будет такой одежды. Так что, когда белые и мягкие ткани и рюши проложили свой путь в Северную Корею из Китая, появилось повальное увлечение – шить блузку с рюшами, чтобы носить в школу.

К 2000 году постепенно становились популярными южнокорейские сериалы. В тех первых сериалах большинство героинь носило джинсы-буткаты, и вскоре их стали носить не только взрослые северные корейцы, но и дети. Конечно, многие школы пытались не дать учащимся их носить, но, несмотря на все усилия, буткаты становились только популярней.

В конце концов взрослые, которые пытались запретить подобную одежду в моей школе, сдались. Но так как к тому времени 80 процентов учеников носили джинсы-буткаты, многие из нас начали терять интерес к этому стилю, и вскоре эта мода заглохла сама собой. Джинсы-буткаты не исчезли совсем, но никто больше не сходил по ним с ума. Может быть, потому, что правительство больше не пыталось с таким усердием запретить людям их носить.

Уходило от трех до пяти лет на то, чтобы копии южнокорейских сериалов тайком попадали в Северную Корею через Китай. В результате этого запаздывания мы не понимали, что стили, которые мы видим, часто уже давно вышли из моды в Южной Корее.

Большинство из тех, кого я знала, шили джинсы из цветной ткани. Сшитая на заказ одежда всегда была дорогой, но люди платили за нее большие деньги, так как часто относились к моде как к соперничеству. Но я считала, что ни у кого не было одежды красивей, чем мои синие джинсы. Дело в том, что мне переходила одежда мамы, а у нее со времен молодости сохранилась пара фирменных голубых джинсов-буткатов.

А что насчет другой дизайнерской одежды?

В то время как жители городов, расположенных рядом с границей, любили покупать китайскую одежду и бытовую технику, в Пхеньяне становились все популярней фирменные вещи из европейских стран. Так как мой дедушка был высокопоставленным государственным служащим в Пхеньяне, родители часто бывали в этом городе. Благодаря этому папа покупал для меня такую фирменную одежду, как Adidas и Lacoste, в так называемых долларовых магазинах (магазинах, где продавали за иностранную валюту и которые были только в Пхеньяне). В результате все живущие в окрестностях горы Пэктусан завидовали мне и моей фирменной одежде.

Конечно, в Северной Корее не все могли позволить себе новую фирменную одежду. Некоторые покупали одежду секонд-хенд из Китая, которая часто была намного более стильной и лучшего качества, чем новая одежда, продававшаяся в то время на северокорейских рынках. Я сама ужасно хотела покупать эту одежду секонд-хенд, но изменила мнение, когда некоторые из взрослых сказали мне, что эта одежда, вероятно, была одета на мертвых людях. «Почему бы еще им избавляться от такой хорошей одежды?» – сказали мне. Понимаете, так как религия в Северной Корее была запрещена, люди были очень суеверными.

За пять лет до того, как я уехала из Северной Кореи, по стране начала стремительно распространяться халлю (южнокорейская поп-культура). Именно тогда многие северокорейские понятия о моде действительно изменились. Многие главные герои сериалов и фильмов были владельцами крупных компаний, так что у них было много разной одежды. Смотря эти сериалы и фильмы, мы начали осознавать, что одежда секонд-хенд, которую мы покупали у Китая, не была тем, от чего избавлялись родственники умерших, эти люди отдавали ее просто потому, что у них было слишком много одежды.

Многие предпочитали и обувь секонд-хенд. Так как новая обувь, доступная на рынках, часто была кустарно изготовлена частными сапожниками, она была плохого качества и мало носилась, так что молодежь часто предпочитала носить импортную обувь секонд-хенд.

Если говорить о моде для взрослых, взрослые стремились выглядеть элегантно, а не круто. Среди людей за тридцать и за сорок самой популярной была одежда секонд-хенд из Японии. Она не только была лучшего качества, но и выглядела более стильной в отличие от дешевой кричащей одежды, сделанной в Китае. Цена на японскую одежду секонд-хенд была в два раза выше, чем на китайскую одежду секонд-хенд.

А что насчет пожилых и моды? По моему мнению, пожилые мужчины в Северной Корее обычно одеваются с большим вкусом, чем пожилые женщины. Они отказываются от ярких оттенков и логотипов, вместо этого предпочитая одеваться так, чтобы их можно было принять за высокопоставленного чиновника. Изготовленная на заказ одежда, которая выглядит словно та, что носил Ким Чен Ир, дорогая, но выглядит намного лучше, чем обычная одежда, если действительно хорошо сидит на владельце.

Довольно забавно, но некоторые виды северокорейской одежды все равно были популярны. За несколько лет до того, как я уехала из Северной Кореи, стала популярна так называемая «генеральская зимняя одежда» (стеганые куртки). Хотя они были северокорейского производства, но удивительно хорошего качества и дорогими. В то время когда килограммовый пакет риса стоил 3000 вон, сделанная в Северной Корее «генеральская» зимняя куртка могла стоить от 100 000 до 150 000 вон. Если только вы не были высокопоставленным чиновником или успешным торговцем с большим бизнесом, вы просто не могли себе ее позволить.

Думаю, что северные корейцы больше помешаны на моде, чем южные корейцы, потому что одежда, которую они носят, говорит об их экономическом статусе. Это можно заметить и у северокорейских перебежчиков, у некоторых из моих друзей-беженцев одежды больше, чем у тех друзей, которые родились и выросли в Южной Корее! Эта тенденция особенно преобладает у тех, кто совсем недавно покинул Северную Корею.

Немного смешно, но некоторые северокорейские беженцы до сих пор пытаются следовать трендам, которые давно вышли из моды в Южной Корее, но все еще популярны на их бывшей родине. Думаю, старомодная одежда возвращает нам, северным корейцам, живущим в Южной Корее, позабытые воспоминания.

Д.Т.: Южная Корея – мировой лидер в производстве и потреблении косметических товаров для женщин и мужчин. На самом деле южнокорейские мужчины тратят на косметику больше, чем мужчины любой другой страны мира. Это объясняется очень конкурентным характером жизни к югу от границы. Северные корейцы, как и все, хотят хорошо выглядеть, но у них нет ни денег, ни желания заходить так далеко, как южные корейцы. Часто те, кто кажутся несовершенными в Южной Корее, чувствуют сильное побуждение стараться…

В Северной Корее только те, у кого есть время и деньги, могут на самом деле беспокоиться о красоте. Вот почему там это не такой серьезный бизнес, как в Южной Корее, где я теперь живу. По моему мнению, северокорейский стандарт красоты не снаружи, он внутри – красота, которая позволяет женщине заботиться и о доме, и о муже.

Когда я жила в Северной Корее, там была знаменитая актриса по имени Миран О, которая была невероятно красивой и очень женственной. Она была популярна у девушек, которые хотели быть похожими на нее, и у парней (по понятным причинам). Думаю, можно сказать, что Миран О должна была быть стандартом красоты для многих северокорейских женщин. Но, как я упомянула, способность женщины быть сильной и добывать средства к существованию в Северной Корее иногда рассматривалась как более важная форма красоты.

Когда я была маленькой, то хотела быть похожей на маму, женщину, которой восхищались даже многие соседи. Она действительно хорошо выполняла домашнюю работу, была спокойной и много помогала моему отцу. Для меня она была гордой женщиной и женщиной того типа, которой я больше всего хотела быть. Но теперь, когда я в Южной Корее, я должна больше заботиться и о внешней красоте, так как здесь это важная часть жизни женщины. Но это не значит, что некоторые из нас не думали так же в Северной Корее.

Одно время у девушек в Северной Корее была очень популярна операция по увеличению разреза глаз, и даже моя мама предлагала мне ее сделать. Но я действительно боялась этого! Понимаете, в Северной Корее нет профессиональных клиник пластической хирургии. Часто операции такого типа делают у кого-нибудь дома. Это не самые гигиенические места для операций, но тем не менее многие женщины ждут своей очереди, чтобы сделать подобные операции. Это стало настолько распространенным, что правительство начало регулировать места, где делают операции.

В Северной Корее много-много правил относительно того, как должна выглядеть женщина. Ты не должна распускать волосы, к узким брюкам относятся с неодобрением, джинсы запрещены, и, разумеется, никаких шортов. Если вас когда-нибудь поймают на нарушении этих правил, то заставят писать покаянную объяснительную, а если у вас длинные волосы, есть вероятность, что их обрежут. Тем не менее некоторые девушки закрывали глаза на эти наказания во имя красоты.

Хотя женщины в Северной Корее намного беднее, чем в Южной Корее, они, как и везде в мире, хотят выглядеть привлекательно. Но в отличие от других стран здесь намного меньше зарубежного влияния, если говорить о красоте и моде. На самом деле единственная страна, которая действительно имеет на нас большое влияние, – Китай.

Китайская мода проникла в Северную Корею благодаря интенсивной торговле между двумя странами и тому факту, что мы можем легально смотреть некоторые китайские сериалы и фильмы. Так что мы видим, что популярно в Китае, благодаря телешоу или слушая рассказы тех, кто переходит через границу. Поэтому на выбор косметики и моды северокорейскими девушками влияют китайские тренды.

Северокорейские женщины очень интересуются косметикой, и обычно китайская продукция популярней, чем северокорейская (лично я всегда пользовалась только китайской). Так как у моей семьи качество жизни было выше, чем у многих наших соотечественников, у нее были средства заботиться о моей красоте. Так что время от времени они баловали меня. Например, мама однажды купила мне дорогую китайскую косметику для отбеливания кожи (мы не любим выглядеть загорелыми, как американки!).

Думаю, это нормально, что женщины в обеих Кореях прилагают усилия, чтобы выглядеть красивыми, но догадываюсь, что главная разница между двумя странами – экономическая. Это, в сочетании с тем, о чем я упомянула выше, является причиной таких очевидных различий в стандартах красоты между Северной и Южной Кореей.