Сознание – одна из самых универсальных вещей в мире. Оно практически всегда к нашим услугам и сопровождает нас во всякую минуту бодрствования, не ведая усталости. Нам кажется абсолютно естественным, что и во сне оно находится наготове и начинает трудиться мгновенно после пробуждения.

Сознание – одна из самых многомерных вещей в мире, причем мы не знаем точно, что это такое. Даже хуже – мы не можем дать ему никакого определения. Это способность ощущать, испытывать. Это восприятие себя как субъекта. Это и самосознание, и представление об окружающей среде. Мышление. Свобода воли. Командный центр нашего ума. И все это вместе, и одновременно, и в сочетании со многими другими свойствами и способностями.

Сознание – одна из самых загадочных способностей мозга. Таинственная настолько, что притягивала всегда теологов и философов, начавших интересоваться им задолго до ученых. Природа сознания на протяжении веков была предметом самых яростных дискуссий; особо напряженными в XVII веке их сделал Рене Декарт посредством своей знаменитой теории дуализма. С одной стороны, «я мыслю, следовательно, существую»: значит, существует, бесспорно, и сознание. С другой стороны, его физическую природу невозможно ощутить, и, если убрать мозг, в котором оно существует, оно не может быть ни наблюдаемо, ни описано. Отсюда вывод Декарта – как это часто случается с вещами, которые мы не в состоянии объяснить, – сознание есть дар сверхъестественный.

Сознание не имеет, конечно, таких характеристик, как масса или скорость, и его невозможно измерить – отсюда возникло сходное восприятие сознания и концепции души и многочисленные табу, окутывавшие это свойство мозга в течение долгих лет. Ученые не знали, как приступить к его изучению, поскольку сознание невозможно было исследовать в лаборатории.

Первым покров тайны сорвал Френсис Крик, один из первооткрывателей двойной спирали ДНК. В последние годы своей жизни он смог приоткрыть завесу тайны над сознанием. В своей книге «The astonishing hypothesis» («Удивительные гипотезы»), написанной им в возрасте 78 лет, он весьма осторожно, но упорно выдвинул «удивительные гипотезы» о том, что «ментальная активность человека является результатом взаимодействия нейронов, глиальных клеток, а также атомов, ионов и молекул, их составляющих и на них же влияющих, и не более того». Сегодня эта догадка уже не является поразительной, а современная нейробиология перестала воспринимать ее как гипотезу. Тело и сознание только кажутся двумя разными вещами, однако в реальности суть единое целое.

Но тайна все еще окружает сознание. Австралийский философ Дэвид Чалмерс полагает, что сознание ставит перед нами дилемму: первая ее часть «простая» (каким физическим образом мозг управляет памятью, вниманием и разумом?), а вторая – «сложная» (как так получается, что комок чуть более килограмма биологического желе умудряется превратить электрохимические реакции в ощущение «желтизны» цвета и «терпкости» вкуса лимона?).

Можем ли мы быть уверены в том, что для создания нескольких уровней сознания нужен сложный человеческий мозг? Приматы, эволюционно близкие к Homo sapiens (шимпанзе, бонобо, горилла и орангутанг), демонстрируют определенный уровень самосознания, но эта способность есть и у других млекопитающих, таких как слоны и дельфины. И это еще не все – в 2012 году группа нейробиологов сформулировала Кембриджскую декларацию, которая гласит: «Отсутствие коры головного мозга не может помешать живому организму чувствовать. Многочисленные исследования доказывают, что животные обладают субстратами сознания на нейроанатомическом, нейрохимическом и нейрофизиологическом уровнях, а также способностью совершать предумышленные действия. Это доказывает, что люди не обладают монополией на неврологические субстраты, создающие сознание». Термином нейронный субстрат обозначаются различные части центральной нервной системы, принимающие участие в определенном действии или эмоции. Таким образом, сознанием в разной степени обладают не только люди, но и животные, и птицы.

В последнее время сознание стало предметом изучения в многочисленных трудах на стыке различных наук и философии; особо следует отметить теорию информационной интеграции. Она была предложена неврологом из Трентино Джулио Тонони и лауреатом Нобелевской премии в области медицины Джеральдом Эдельманом. В формализованном виде теория весьма сложна, ее понимание требует глубокого знания математики. Словами ее суть можно попытаться выразить в виде цитаты: «Любая физическая система обладает субъективным феноменальным переживанием в той степени, в какой она способна интегрировать информацию». Если подумать, то ведь наш собственный мозг получает мозаику различных видов информации извне (зрение, слух, ощущения) и изнутри (мысли, чувства) вначале в разрозненном виде. Таким образом, субстрат сознания представляет собой систему, составленную из множества различных поставляющих информацию элементов; и чем успешнее некое живое существо объединяет их в единое целое, тем выше уровень развития его сознания.

Тем самым подтверждается предположение о том, что оперативная система, установленная природой в нашем мозге [см. стр. 187], позволяет ему быть наиболее интегрированной на сегодняшний день моделью сознания, полностью способной осознать самое себя, то есть построить собственное «я».

Наш мозг научился существовать как самостоятельная единица. Он умеет отделять себя от сородичей в пространстве и времени. И у него есть врожденная потребность осознавать самое себя, даже ценой невинного обмана.

В двух словах – сознание, восприятие себя и самооценка не существуют друг без друга, они взаимозависимы. Несомненно, чувство самоуважения знакомо каждому. Полуавтоматическая программа, заложенная в нас, наводит на мысли типа: «я крут», «и пусть кто-то только попробует сказать мне», «ну уж в этом я сильна».

Самооценка встроена в оперативную систему, чтобы отвечать на непредвиденные ситуации (для наших предков это было регулярной каждодневной практикой) и является составной частью системы мотивации [см. стр. 171].

Психология требует от нашего мозга иметь представление о самом себе как о хорошем человеке. Любопытно, но мозг верит в то, что сам себе внушает, и это происходит на подсознательном уровне [см. стр. 158]. Вероятно, это результат навязчивой потребности центральной нервной системы предвидеть будущее [см. стр. 79] и убедить себя в своей способности справиться с мелкими и большими трудностями жизни как в джунглях, так и в городах на нашей планете.

Одно из недавних исследований показало, что центр самооценки в мозге приматов расположен в медиальной префронтальной коре (отвечает за восприятие самого себя) и связан с вентральным стриатумом в полосатом теле (управляет мотивацией и вознаграждением). Другое исследование позволило заключить, что, чем менее активна эта часть лобной (префронтальной) коры, тем человек более склонен «смотреть на мир через розовые очки» и тем менее рациональны его поступки. «Я – избранный, толпа мне не указ», – подсказывает избыточный серотонин [см. стр. 41].

«Позитивное мышление», разрекламированное в последнее время глянцевой прессой и поверхностными философами, тем не менее имеет положительное влияние на мозг, поскольку, представляя в воображении идеального себя, преодолевающего проблемы, человек подкрепляет прогнозы своего сознания уверенностью в том, что готов к трудностям. «Позитивный» мозг настроен на счастье, радуется успеху, уверен в том, что справится с возможными затруднениями.

И наоборот, центральная нервная система, настроенная на негатив, предполагает, что не готова к переживаниям, тревожна и беспокойна. И неудивительно, что многие из этих печальных прогнозов сбываются – например, такому человеку трудно найти работу.

Конечно, нельзя воспринимать мир в черно-белом цвете, он многогранен, и его палитра полна разных оттенков. Каждый мозг уникален, и уникальны его способности. Человек бывает позитивно настроен по отношению к одним жизненным и профессиональным областям и негативно – к другим. Чрезмерное превознесение самого себя (что может быть близко к нарциссизму, связанному со сбоем в системе вычислений [см. стр. 206]), так же как и нехватка уверенности в себе могут превратить жизнь в ад – все хорошо в меру.

Многочисленные психологические эксперименты показали, что человеческий мозг все-таки склонен видеть вещи в более розовых тонах, чем они есть на самом деле: речь идет об особенностях программы самооценки, установленной самой эволюцией с целью стимулирования ощущения счастья [см. стр. 146]. На самом деле мозг, находящийся в середине психологической шкалы, где нижняя точка – нигилизм, а верхняя – нарциссизм, обладает оптимальным балансом внутренних сил, направленных на преодоление жизненных трудностей. Такие люди лучше справляются с проблемами и более довольны жизнью.

Самооценка – программа полуавтоматическая в том смысле, что в нее можно вносить изменения. Депрессия может накрыть любой мозг в определенные периоды жизни. Но за исключением хронических случаев, граничащих с патологией [см. стр. 221], его внутренние резервы в сочетании со способностью к социализации [см. стр. 152] позволяют достичь впечатляющих результатов. Всегда есть что-то хорошее, о чем можно думать. Простая мысль «меня уволили, но у меня есть двое детей и собственный дом» может служить примером того, как обмануть собственный мозг. И это работает! В случае необходимости каждый может найти подходящую ему лично фразу, которую следует произносить при появлении упадочных мыслей.

Хорошо бы еще помнить, что сбалансированный уровень самооценки сильно зависит от того, каким образом происходила установка программы [см. стр. 95], то есть от того, что происходило с человеком в детстве. Речь не идет о том, чтобы непрерывно твердить детям о том, что они сильные, смелые и умные. Самооценка базируется на ощущении, что тебя принимают таким, какой ты есть, а также на каждодневном преодолении трудностей в школе, в спортивной секции, во дворе. Если вы уже смешали свой генетический материал с материалом другого человека или только готовитесь это сделать, помните, что правильная установка программы самооценки в мозг нового человека зависит во многом от его родителей.

Итак, самооценка – важная часть самосознания, но не только, – она позволяет понять и другого. Это не только физическое ощущение того, что твое тело существует отдельно от других, но и прежде всего осознание собственной индивидуальности, своего собственного «я». Это понятие сегодня, после долгих веков философских споров, оказалось в центре самых передовых научных поисков: сможет ли искусственный интеллект достичь со временем постижения самого себя? Пока этот вопрос не получил ответа. Он носит чрезвычайно щекотливый характер для человечества, ибо предполагает возможность того, что создание может превзойти создателя [см. стр. 261].

Человеческий мозг допускает узнавание себя в других, более примитивных видах, таких как шимпанзе, горилла, слон или дельфин. Но пока ни одно животное не смогло превзойти человека умом, способным предсказать будущее, планировать слова и действия, и не может разделить с человеком ответственность.

Самосознание, конструкция человеческого «я» – это, по сути, способность мозга регулировать информационные потоки в режиме реального времени, которая позволяет поддерживать психологическое равновесие и осознавать свою личность. В тех случаях, когда эта способность отсутствует или нарушена, можно наблюдать весьма трагические патологии, связанные с деперсонализацией. «Мудрый человек не уклоняется от двадцати восьми, – гласят буддийские книги, – и принимает процветание и упадок, честь и бесчестие, хвалу и порицание, страдание и удовольствие». Самосознание является бесценным даром и позволяет нам пережить как трудные, так и счастливые моменты жизни. Оно служит нам пропуском, подтверждающим социальную идентичность и позволяющим преодолеть границы эмпатии.

Эмпатия, то есть сочувствие, появилась в мире около 65 миллионов лет назад, когда ужасное событие планетарного масштаба – столкновение нашей планеты с гигантским астероидом, остатки которого до сих пор можно наблюдать в Мексике, на полуострове Юкатан, – прекратило доминирование рептилий в животном мире Земли. Согласно оценкам палеонтологов, около трех четвертей всех видов животных погибло в результате катастрофы, положившей конец меловому геологическому периоду и царствованию самого многочисленного на тот момент отряда динозавров.

Так на Земле распространились млекопитающие. В течение последующих 43 миллионов лет (периода, именуемого палеогеном) они бурно размножились и из существ, напоминающих мышей, преобразовались в самые разные отряды и виды, такие как рукокрылые (летучие мыши), китообразные (киты), непарнокопытные (лошади) и гоминиды (все вымерли, кроме вида Homo sapiens). Царство яйца сменилось царством плаценты.

Появился и распространился совершенно другой способ производить потомство.

Яйцо способно само за себя постоять: рептилия, вылупившись из него, полностью готова к самостоятельной жизни. Дитя, оторвавшееся от плаценты или выводковой сумки, нуждается во внимании, защите, тепле и пище. Его надо научить различным элементарным вещам, зависящим от условий жизни вида. А вид Homo sapiens вообще вынужден ходить в школу.

Таким образом и эволюционировала лимбическая система – она стала необходима для управления эмоциональными сигналами, возникшими в результате нарождения потребности в общении [см. стр. 127]. Общение же потребовало умения понимать как можно лучше потребности других.

Объясняет поведение, вызванное реакцией на поведение другого живого существа, теория разума, или модель психического состояния. В ее основе лежат представления о том, что другие существа ощущают свои собственные, независимые от наших переживания, у них свои собственные, независимые желания и намерения, которые существуют отдельно от нас. Человеку все это кажется само собой разумеющимся, однако это чрезвычайно важные представления. Мы не можем проникнуть в чужой мозг и тем более увидеть его мысли. Однако мы можем представить себе чужие переживания благодаря эмпатии – сочувствию, сопереживанию. Мы обладаем способностью поставить себя на место другого, наш мозг может представить себя мозгом другого человека и даже мозгами сразу нескольких человек.

Шимпанзе тоже обладают в определенной степени подобной способностью, они могут представлять себе ощущения других членов семьи, но, конечно, они никогда не смогут понять переживания типа: «Представь себе, Мария знала, что я радовалась, что она помирилась с Альберто, но, естественно, я не хотела, чтобы она рассказала об этом Саре!» Это все чисто человеческие штучки.

Даже в этом случае трудно выделить конкретную зону в мозге, с которой можно связать эмпатию. По поводу этой зоны нет единого мнения – исследователи помещают ее в разные места. Спектр человеческих эмоций, вызываемых попытками понять мысли и чувства другого человека, в том числе и для того, чтобы помочь и поддержать его, чрезвычайно широк. Иногда людям удается испытать чужие эмоции, как если бы их лимбические системы были способны подключаться друг к другу по некой беспроводной связи. Во многих случаях мы испытываем боль человека, совершенно нам незнакомого, увиденного, к примеру, в новостях. Наш мозг может проникаться состраданием даже к персонажу книги или фильма, вообще никогда не существовавшему на свете.

Эмпатия, насущная необходимость для мозга млекопитающего и шедевр эволюционных достижений приматов [см. стр. 150], лежит в основе как продолжения и выживания рода, так и зарождения цивилизации. Способность посылать и получать сложные эмоциональные сообщения, проецировать психическое и физическое состояние на другого являются полуавтоматическими функциями человеческого мозга: естественно, у разных людей эти способности различаются.

Все мы постоянно строим внутри себя некие модели реакции на события, происходящие вне нас. Например, мы сопереживаем спортсменам во время просмотра любимой спортивной передачи по телевизору (в этом нам помогают зеркальные нейроны, управляющие эмоциональными процессами). Или пугаемся, когда смотрим кино (еще бы, Индиана Джонс зашел в пещеру, полную змей, мороз по коже), чувствуем близость, обмениваясь мнениями с друзьями в баре (любой рассказ будит воображение, и мы строим внутри себя сцены ссор, скандалов на работе, различные ситуации, случившиеся не с нами). Наш мозг безостановочно строит модели реальности в передних частях височных долей [см. стр. 75]. Чтобы понять кого-либо правильно, мы сравниваем его переживания со своими собственными, используя хранящийся в мозге образец. Это важный шаг к эмпатии.

Более того, наш мозг способен с помощью воображения переноситься не только в другое место, но и в другое время и становиться другой личностью. Он вполне способен представить себя в теле другого человека. Многочисленные исследования доказывают, что женские мозги активнее проявляют эмпатию, эта способность сопровождается более развитой речью, контактностью и готовностью к заведению новых знакомств и связей в обществе. И наоборот, мозг мужчины привлекают машины, он склонен к систематизации и классификации. Некоторые исследователи предлагают даже любопытную гипотезу: они считают, что аутизм – это крайняя форма мужского варианта мозга.

Люди, страдающие различными видами аутизма, – проявления этого недуга сильно различаются у разных пациентов, – страдают в большей или меньшей степени затруднениями в понимании проявлений эмоций, распознавании выражений лиц, смысла фраз, вплоть до полного отсутствия способности к эмпатии. Психопатолог Саймон Барон-Коэн, профессор Кембриджского университета, выдвинул гипотезу о том, что в основе этой патологии лежит гипермаскулинизация мозга. Она не имеет отношения к другим гендерным различиям – в 20 % случаев [см. стр. 197] она поражает и мозг женщин [см. стр. 201]. Для члена общества эмпатия чрезвычайно важна.

Порой она меняется в силу профессиональных обстоятельств – например, врачи и медицинские работники должны уметь находить оптимальную степень выражения эмпатии, чтобы не пострадала их психика. Поразительно, но результаты магнитно-резонансного сканирования показывают, что при виде скальпеля, врезающегося в плоть, мозг хирурга активируется в меньшей степени, чем мозг обычного человека. Однако это профессиональное искажение, необходимое медикам для работы, имеет свою обратную сторону: например, солдат, до войны бывший нежным юношей, превращается в убийцу после трех месяцев боевых действий.

В становлении человеческого общества важную роль сыграла не только способность к сопереживанию, но и сотрудничество. Исторические книги кажутся нам рассказом не о сочувствии, а скорее о бесконечной войне за ресурсы, конфликтами всех со всеми. Однако реальность отличается от книг. Разработанная Джоном фон Нейманом в 1944 году теория игр, раздел математики, интерпретирующий конфликты и сотрудничество как способы взаимодействия игроков, наделенных разумом, трактует историю как серию игр с нулевой суммой, в которых один проигрывает, а другой выигрывает (как в боксе или теннисе) и с ненулевой суммой, в которой каждый из игроков что-то получает в результате.

Прогресс в области социальной защиты, медицины, искусства, технологии, экономики и политики в последние пять, десять и даже двадцать веков стал результатом небольших, но многочисленных игр с ненулевой суммой между мозгами, способными к сопереживанию. Постоянное, все ускоряющееся и охватывающее все большее количество людей распространение идей, научных открытий, техники и технологий способствовало культурной эволюции, ставшей продолжением, дополнительным инструментом эволюции биологической. Скорее всего, если бы в мозге одного из наших далеких предков-гоминидов не появилась совесть, человечество не выжило бы.

Взгляд на историю с высоты сегодняшнего дня меняет видение мира в целом.

Это понятие можно трактовать как наше понимание всего, то есть себя самого, других, мироздания, культуры, веры, убеждений, идей, наклонностей и ценностей, этики и всего, что включают в себя перечисленные понятия. Это видение мира, Weltanschauung Иммануила Канта; великий философ рассматривал мировоззрение как компонент сознания, и до сих пор многие философы используют немецкое слово для обозначения понятия мировоззрение.

Мировоззрение являет собой мозаику из множества различных представлений мозга о мире идей, точек зрения, собственных философских наблюдений. В него входит и эпистемология, то есть понимание природы знания; метафизика, то есть представления о фундаментальной природе вещей; телеология, или представление о целях существования мироздания. А также космология, антропология и даже аксиология – что правильно, что неправильно?

В детстве видение мира, как правило, имеет довольно размытый характер. В подростковом возрасте его формирование часто сопровождается бунтом. По мере взросления, одновременно с усложнением когнитивных связей, появлением длительных отношений [см. стр. 193], мировоззрение может даже радикализироваться. В том смысле, что оно становится более ригидным, человеку все труднее проникнуться новыми идеями или представлениями. Способности к изменению, гибкость характерны для тех людей, которые на протяжении всей жизни учились и не чурались новых знаний и умений, новой информации: недаром специалисты рекомендуют заставлять мозг работать в любом возрасте [см. стр.].

Мировоззрение – это постоянное движение. Пластичность мозга, формирующаяся в самые первые дни жизни человека [см. стр. 87], теоретически функционирует до самых последних его дней, поскольку новая информация, новые события формируют новые представления, под более или менее осознанным воздействием ранее сформированных убеждений и даже предубеждений, невольной жертвой которых может стать любой человек [см. стр. 208].

Однако, поскольку мозг обладает способностью к эмпатии, сочувствию и сопереживанию, все тот же любой человек вполне может допускать, что представления о мире девушки, родившейся и выросшей на одном из островов в Тихом океане, пакистанского крестьянина из «горячей точки» на границе с Индией и адвоката фирмы Goldman Sachs в Нью-Йорке могут весьма заметно различаться.

Но только ли культура влияет на наше мировоззрение? А как же природа, генетика? Возьмем, к примеру, предрасположенность к восприятию нового, которую психологи считают одной из основных характеристик личности, а значит, и мозга [см. стр. 69], и которая, несомненно, сказывается на формировании мировоззрения. В европейских странах эта способность обычно характерна для политиков левой части политического спектра, в то время как их оппоненты чаще пропагандируют идеи традиционалистские и консервативные. Конечно, исследования связи политических взглядов с работой мозга проводились неоднократно. В целом можно предположить, что представители либеральных течений обладают чуть более длинными поясными извилинами [см. стр. 68] (части лобной коры, расположенные под мозолистым телом), в то время как консерваторы, возможно, демонстрируют гипертрофию правого миндалевидного тела.

Подобные особенности мозга могут иметь генетическую природу. Однако можно с уверенностью сказать, что мировоззрение в основном формируется в семье, в дружеской среде, в школе. Позднее в дело вступают такие факторы, как социальное взаимодействие, учеба, работа, телевизор или интернет. Подкрепленные так называемой предвзятостью подтверждений (психологически обусловленное стремление искать информацию или сходство, подтверждающие уже существующие представления), представления о мире закрепляются в мозгу [см. стр. 114], поскольку, как вы уже знаете [см. стр. 79], мозг стремится предвидеть будущее на основе уже существующих индивидуальных моделей [см. стр. 152], а также все расставить по местам, каталогизировать, соединить причину со следствием в каждом конкретном случае.

Например, такие оскорбительные названия, как «нелегал», «ниггер» или «пидор», быстро вызывают в мозгу соответствующие ассоциации. К примеру, в европейской стране произнесение подобных определений вслух свидетельствует о том, что перед нами обладатели крайне правого или крайне левого мозга, хотя при этом они могут иметь в виду совершенно разные вещи.

Мировоззрение включает в себя и мораль. Наш мозг не обладает неким специальным «центром морали», однако моральные переживания, похоже, связаны с префронтальной корой и миндалевидными телами, ответственными за рациональное мышление и импульсивность. Исследование с помощью технологии МРТ мозга людей, характеризующихся как «склонные к насилию, асоциальные психопаты», показало, что соответствующие тормозящие механизмы в их мозге не работали должным образом.

Возникает весьма сложная с моральной точки зрения ситуация. Если асоциальное поведение вызвано недоразвитием мозга, как общество может судить таких людей? Если преступление совершено в результате генетического нарушения и/или жестокого детства, мозг, который его задумал, следует ли сажать за решетку? Если насилие вызвано было чрезмерно высоким уровнем тестостерона, оправданна ли смертная казнь?

Реакция синапсов вашего мозга на прочитанный только что абзац может продемонстрировать, каково ваше собственное мировоззрение. Каким бы ни было моральное суждение в столь непростой ситуации, представление о границах биологической ответственности, следует подчеркнуть, что неврология продолжает находить поводы для пересмотра в определенной степени международной судебной системы, и прежде всего в странах, применяющих до сих пор смертную казнь.

Различные представления о мире носителей разных культур становятся порой темой для анекдотов («Итальянец, француз и англичанин входят в бар…»). Однако существует и общечеловеческое представление о мире, разделяемое в той или иной степени всеми людьми. Население Земли в своем подавляющем большинстве сходится во мнении, что наша планета имеет шарообразную форму, что все люди размножаются одним и тем же способом, хотя во многих более частных вещах мы сильно различаемся.

Кто знает, но, может быть, в этом веке, в условиях глобализации и тесных связей между людьми, через одно-два поколения человечество выработает универсальное мировоззрение, которое станет общепринятым.