Глава 18
Не успела я поехать домой, как позвонил Сеня и сказал:
– Кузя бродит по Сети, собирает всякое-разное. До завтра, наверное, нароет крупную добычу. Он нашел жену Дегтярева. Загляни в почту, посмотри на дату их свадьбы. Тебе понравится.
Доехав до очередного светофора, я решила не терять времени зря, открыла послание и стала читать. Сначала меня ничто не удивило. Вокина Марина Анатольевна, москвичка, жила в Теплом Стане в однокомнатной квартире. Работала буфетчицей в вузе, дежурной по станции в метро, уборщицей, кладовщицей. Ушла на пенсию. Детей не имеет. Замужем за Дегтяревым Александром Михайловичем с…
Я уставилась на дату. Ну, нет! Это невозможно. Скорей всего, Сеня, посылая мне депешу, не на ту кнопку нажал, вот и получилась нереальная цифра.
Красный глаз светофора сменился зеленым, я поехала вперед, одновременно вызывая Собачкина.
– И как тебе это? – прозвучал на весь салон голос Семена.
– Не так страшно, как я думала, – призналась я. – Марина почти ровесница полковника. Москвичка со своим жильем, есть пенсия, наверное, где-то подрабатывает. Согласись, это намного лучше, чем юная девушка из далекого города, которая явилась покорять столицу, удивлять продюсеров красотой своего голоса и чистотой слуха. Вот такая дамочка могла бы меня встревожить. А Марина? Возможно, полковник ей на самом деле понравился, захотелось во второй половине жизни обрести семью.
– Дату их совместного похода в загс видела? – перебил меня Сеня.
Я засмеялась.
– Да. Ты ошибся.
– Ошибки нет!
Я вместо тормоза нажала на газ. Хорошо, что впереди расстилалось свободное шоссе.
– С ума сойти!
– Точно, – согласился Собачкин. – Сколько тебе до дома осталось?
Я посмотрела на навигатор.
– Десять минут.
– Приеду в Ложкино, надо поговорить с полковником. Ты пока никому ничего не говори, – посоветовал Сеня, – давай сначала им двоим келейно вопросы зададим.
– Пусть Кузя еще раз посмотрит документы, вдруг он ошибся? – попросила я.
– Вот еще, – раздался издалека голос компьютерщика, – последнюю ошибку в своей жизни я сделал в девять лет, когда на вопрос учительницы, сколько будет семью восемь, ответил – сорок восемь.
Сеня засмеялся, потом спросил:
– Дашута, ты так расстроилась, что попытка Кузи поюморить тебя не рассмешила? Семью восемь – сорок восемь! Ну! Улыбнись!
– Извини, пока не готова веселиться, – протянула я, – до встречи в Ложкине.
Закончив беседу, я пару минут пыталась понять, почему фраза семью восемь равно сорока восьми должна меня рассмешить. Дважды два четыре. Семью восемь сорок восемь. Это просто арифметика. Наверное, часть какого-то узко специального анекдота для айтишников, простому обывателю, такому как я, его не оценить. Или шуточка, понятная лишь Кузе и Сене. Давным-давно я случайно попала в компанию незнакомых людей. Уж не помню, каким ветром меня к ним занесло. В течение вечера один юноша несколько раз произнес:
– Ну, это как трундель на бумбель накрутить, айн, цвай и шпацирен битте.
Присутствующие хохотали, а я сидела в недоумении.
Вторым языком у меня в институте был немецкий, который студентка Васильева кое-как осилила до уровня «читаю и разговариваю со словарем». Жаль, словарь со мной не хотел беседовать. На прекрасном языке Генриха Гейне и Иоганна Вольфганга фон Гете я способна произнести пару фраз. Но слова: «айн, цвай и шпацирен битте» поняла прекрасно: раз, два и идти гулять. А вот что такое трундель и бумбель, осталось неразгаданным. «Семью восемь – сорок восемь» – наверное, очень веселит математиков, но мне их шуток не понять в связи с полным отсутствием знаний по точным наукам.
Телефон в подставке замигал, я нажала на кнопку громкой связи и услышала голос Нины:
– Дашенька, купите конфет к чаю. К нам едет Собачкин, он их обожает. А у нас на столе только кексик. Бедновато.
– Хорошо, что позвонили, – обрадовалась я, – не успела проскочить супермаркет.
– Только не задерживайтесь, – попросила Нина, – Машеньки и Юрочки нет. Если Семен примчится раньше вас, да еще жена полковника появится… Ну что мне с ними делать?
– Разговаривать, – посоветовала я.
– Я стесняюсь посторонних, – призналась няня, она же домработница, и отсоединилась.
Я свернула направо и обрадовалась, увидев свободное место на парковке. Все-таки жизнь наша здорово изменилась. Представьте, что вы в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году говорите кому-то:
– Вчера я отправила тебе фотографии на телефон, а ты мне до сих пор их не отфотошопил. Как выставить в Инстаграм снимки?
И как бы вы поняли сию фразу? Определенно решили бы, что ваш собеседник сошел с ума. Разве можно с помощью телефонного аппарата, который стоит на столе, обмениваться фотографиями? Или фраза продавца в магазине:
– Туфли стоят всего три тысячи. Прекрасное качество! И совсем недорого.
Как вы на это отреагировали бы все в том же тысяча девятьсот восемьдесят третьем? Совсем недорого? Три тысячи за лодочки? А вот речь, которая могла ввергнуть советского человека в ступор:
«Да, приеду к тебе сегодня в семь. Что купить Левушке? Киндер-сюрприз? Лего? Может, он уже айпад хочет? Сколько стоит парковка у твоего дома? Если триста рублей в час, то брошу свою «Мазду» на бесплатке при въезде в Москву, воспользуюсь каршерингом!»
Это вообще что? На каком языке? Единственное, что я в те времена могла бы понять: кто-то едет в гости и хочет обрадовать сына хозяев подарком. Но дальше! Лего? Айпад? Киндер-сюрприз? Что за звери? Платная парковка в столице СССР? Триста рублей в час? Каршеринг? Вызывайте скорей психиатра, я сошла с ума. Впрочем, москвичка тех лет могла упасть в обморок, войдя в супермаркет, где сейчас нахожусь я. Четыре прилавка с любой колбасой! Полные всякого-разного холодильники с молочными изделиями, сыром, рыбой, овощами, и никакой очереди за этой роскошью. Бедная советская женщина никогда не видела такого изобилия, а слова продавщицы: «Не волнуйтесь, магазин не закроется, он круглосуточный» – могли спровоцировать у гражданки истерику. Над ней издеваются? Гастроном работает ночью?
Я углубилась в ряды стеллажей. С одной стороны, жизнь стала лучше, с другой – сложнее. Раньше я видела на прилавке колбасу и, повизгивая от счастья, покупала столько, сколько давали в одни руки. Спросить у продавца название «батона», поинтересоваться его производителем, посетовать, что на упаковке не указан срок годности, в голову не приходило. Колбаса – это колбаса. Нет у нее ни имени, ни сорта, ни производителя. А за умничание по поводу свежести дефицита стоявшие сзади люди быстро отправили бы меня в пешее путешествие с сексуальным уклоном за три моря и семь гор.
Я взяла коробку конфет «Зайка в шоколаде» и стала изучать текст на обратной стороне. «Состав: смесь подсолнечного, рапсового, кокосового масла, ароматизатор «Арахис», мука из коры ананаса, закрепитель – сердцевина тошнотной пальмы, корень дерева обезьян измельченный, сгущенка растительная, жир пищевой. Произведено в Евросоюзе. Идеальный вариант для детского завтрака. Срок годности до пятнадцатого января три тысячи двенадцатого года, восьми часов, пятидесяти шести минут, десяти секунд. Биоэкопродукт. Стопроцентно натуральный. Подходит для тех, кто придерживается вегетарианства. Кошерно. Халяль. Постный продукт. Вес сто двадцать пять граммов, цена две тысячи шестьсот четыре рубля».
Я вернула коробочку на место и на всякий случай вытерла ладошки о джинсы. Вдруг пары, которые испускают со всех сторон прекрасные конфеты, могут просочиться через картонную упаковку? Пока доеду до дома, мои наманикюренные пальчики шерстью покроются. И неужели где-то растет тошнотная пальма? Наверное, переводчик ошибся.
В кармане затрясся телефон, меня опять разыскивала Нина.
– Дашенька, вы купили конфеты?
– Нахожусь в процессе выбора, – сообщила я.
– Ничего не берите, Мариночка столько всего наготовила!
– Здорово, – обрадовалась я и быстрым шагом направилась на парковку.
Неподалеку от дверей магазина меня остановила женщина.
– Купите черную икру!
– Спасибо, я не планировала тратить много денег, – вежливо отказалась я.
– Наша икорка ЭКО! Она недорогая, – замурлыкала продавщица, – а еще есть осетрина горячего копчения из трески. Попробуйте.
Я стала отступать к двери, торговка шла за мной по пятам.
– Ой, у вас кто-то банку с прилавка взял, – пропищала я.
Женщина обернулась, я ракетой вылетела за дверь. Может, мне кто-нибудь объяснит, почему в наши дни сокращение слово «ЭКО» оказывается не у товара, который произведен из экологически чистого сырья, а у искусственного меха и фальшивых рыбьих яиц?
