Книга: Безумная медицина. Странные заболевания и не менее странные методы лечения в истории медицины
Назад: Штык в голове
Дальше: Случай для доктора Гроба
Везучий пруссак
Максимилиан Йозеф фон Келиус был выдающимся немецким хирургом XIX века, оказавшим большое влияние на всю Европу. Его лекции часто цитировали в лондонских и эдинбургских журналах, а его учебник «Руководство по хирургии», переведенный на английский, широко применялся.
В главе, посвященной травмам грудной клетки, Келиус описал один крайне необычный случай, о котором ему рассказал лондонский друг, член Королевской коллегии хирургов, Джон Голдуайер Эндрюс:
О ранах груди.
«Дж. Т., 19-летний прусский моряк, опускал трисель-мачту, как вдруг фиксировавший ее канат ослаб, и мужчину прикололо мачтой к палубе».
На кораблях XIX века трисель представлял собой маленький парус, который привязывали к гику, закрепленному на основании грот-мачты. В подстрочном примечании Келиус упоминает, что длина трисель-мачты составляла десять метров, а ее обхват — 60 сантиметров. На конце у нее было 13-сантиметровое металлическое острие.
«Когда произошел несчастный случай, мачта опустилась до расстояния 180 сантиметров от палубы. Мужчина поднял руки, чтобы придержать ее и вернуть на место, но в этот момент поддерживавший ее канат лопнул, и мачта перпендикулярно вонзилась ему в грудь».
Десятиметровая дубовая или сосновая мачта, судя по всему, была страшно тяжелой. Кстати, я ведь упоминал 13-сантиметровое острие на конце?
«Мачта сбила его с ног и, пронзив грудь, приколола к палубе. Острие вошло в палубу на три сантиметра, следовательно, грудную клетку сдавило так, что ее высота теперь равнялась десяти сантиметрам».
Только попробуйте это представить: грудь моряка со всем ее содержимым сплющило лишь до маленькой доли ее обычной высоты.
Только попробуйте это представить: грудь моряка со всем ее содержимым сплющило лишь до маленькой доли ее обычной высоты.«Прошло некоторое время, прежде чем острие извлекли, а моряка отвезли в больницу».
Нет никаких данных о том, как именно извлекли острие, однако его сохранили как диковинку и позднее выставили в Хантеровском музее, анатомической коллекции Королевской коллегии хирургов.
«25 февраля 1831 года: на момент поступления в 10:00 лицо пациента было мертвенно-бледным, дыхание нарушенным; периодически он отхаркивал пенистую кровь, пульс был нестабилен. Через некоторое время симптомы усугубились, и пациенту угрожало удушение».
«Пенистая кровь» указывала на кровотечение в легком, очевидно проткнутом металлическим острием. Само собой разумеется, что это было опасное для жизни ранение.
«Острие вошло в грудь между четвертым и пятым ребром с левой стороны приблизительно в трех сантиметрах от середины грудины. Оно прошло наискосок и показалось между 11-м и 12-м ребром в десяти сантиметрах влево от позвоночника».
В 1830-х годах хирург совершенно ничего не мог сделать с серьезной травмой грудной клетки. Ему оставалось только ждать и надеяться, что пациент выживет.
Грудная клетка была, как заметил хирург, «сплюснутой» с одной стороны, и ее повреждение делало сердце особенно уязвимым. Однако это было не все.
«Помимо этого, кожа на правой стороне черепа была сильно разорвана. Рана простиралась от лобной кости до нижней части затылочной кости, в результате чего значительно обнажилась височная мышца. Нижняя челюсть тоже была сломана».
Рану на голове, которая была большой, но не опасной для жизни, можно было обработать и перевязать, но в 1830-х годах хирург совершенно ничего не мог сделать с настолько серьезной травмой грудной клетки. Ему оставалось только ждать и надеяться, что пациент выживет.
«Рану прикрыли хлопковыми тампонами и зафиксировали их липким пластырем, но больше ничего сделано не было. Через два часа после его поступления в больницу симптомы удушья ослабли, и пациенту стало немного лучше» [7].
Моряк провел беспокойную ночь, но, к облегчению врачей, с утра он был еще жив. Выбранный курс лечения был весьма типичным для того времени: пациенту часто ставили пиявок, давали слабительное для очищения кишечника и позволяли питаться лишь молоком, аррорутом и крошеным печеньем. Для облегчения боли ему регулярно давали опиум. Выздоровление было медленным, но через месяц после происшествия он нормально себя чувствовал и придерживался диеты из бланманже и кофе. К концу апреля ему «позволили ежедневно пить пиво и съедать половину цыпленка», что звучит гораздо более аппетитно. 25 мая, то есть спустя примерно три месяца с несчастного случая, он наконец выздоровел и покинул больницу.
Этот случай также упоминается в книге Джорджа Гутри, британского хирурга, который был одним из лучших в Европе специалистов по травмам грудной клетки. В своей монографии (1848) Гутри выражает удивление по поводу легкости симптомов пациента:
«Кровохаркание не было более интенсивным, чем в типичных случаях сломанных ребер. Выделение гноя из ран вплоть до их заживления было минимальным. Пульсации сердца были настолько интенсивными, что приподнимали одеяло. Пациенту пустили около двух с половиной литров крови из руки и наложили ему 300 пиявок в разное время».
Количество крови, пущенное из вены за три месяца, не является опасно большим, однако 300 пиявок значительно его увеличили. Такая потеря крови не могла не сказаться отрицательно на цвете его лица.
Через десять лет после происшествия мистера Гутри пригласили осмотреть пациента.
«Он пребывал в крепком здравии. Дыхание с травмированной стороны восстановилось; сердце работало интенсивно, но вполне регулярно. Мачта своим давлением раздвинула крупные кровеносные сосуды, и острие прошло между ними, благодаря чему в истории появился настолько удивительный случай выздоровления».
Тупые предметы наносят меньше повреждений, чем острые, поскольку они не протыкают внутренние органы, а просто раздвигают их.
Теперь этот случай действительно кажется удивительным. Упомянутые крупные сосуды — это аорта и легочная артерия, которые так тесно прилежат друг к другу прямо над сердцем, что между ними и сигаретная бумага не пройдет, не говоря уже о металлическом острие.
«Благодаря, возможно, тупости острия и большой силе, с которой тяжелая мачта прошла сквозь грудь, легкое оказалось лишь немного повреждено».
Предположение Гутри кажется вполне разумным. Он считал, что при прокалывании человеческого тела тупые предметы наносят меньше повреждений, чем острые, поскольку они не протыкают внутренние органы, а просто раздвигают их. Гутри основывался на собственном опыте и внимательно изучил похожие травмы, которые подтверждали его теорию.
Но что же стало с карьерой пациента? Вы можете предположить, что после того, как его прикололо к палубе, он решил заняться чем-то менее опасным, но не тут-то было.
«Его здоровье полностью восстановилось. Сначала он работал лакеем, но затем вернулся в море. Он пережил два кораблекрушения и спасся благодаря тому, что проплыл большое расстояние. В 1841 году он хорошо себя чувствовал и отправился в плавание в Вест-Индию» [8].
По крайней мере, никто не мог обвинить его в малодушии.
Назад: Штык в голове
Дальше: Случай для доктора Гроба
