Павел Александрович с женой и детьми вернулся в Россию лишь в 1914 г.

До этого они приезжали в Россию только однажды, когда великая княжна Мария Павловна выходила замуж за принца Швеции. Тогда Павел Александрович познакомил детей со своей новой женой, недавно получивший титул графини Гогенфельзер. Вот какой увидела ее Мария: «Она была красивая, очень красивая. Интеллигентное лицо с неправильными, но тонкими чертами, необычайно белая кожа изумительно контрастировала с темно-лиловым бархатным платьем, отделанным по вороту и рукавам кружевными оборками. Все это я охватила одним взглядом».

Теперь же, по словам М. А. Мосолова, «графиня, благодаря покровительству Марии Павловны старшей, с давних пор весьма благоволившей к ней, хорошо была принята петербургским обществом, которое очень охотно стало посещать новый жизнерадостный двор Павла Александровича».

Семья поселилась в Царском Селе, в новом дворце в Пашковском переулке. Дворец построили двумя годами раньше по проекту архитектора Шмидта, в стиле модерн. Ольга Валериановна оформила интерьеры дворца так, чтобы они напоминали залы знаменитых дворцов Франции, конца XVIII – начала XIX в. Например, стулья в Малой столовой – точная копия стульев из Малого Трианона, кресла в Большом зале – как кресла во дворце Богарнэ. Стены затянули французские шпалеры и гобелены, украсили картины Шардена, Лериша, Белотто и Ван Дейка. В одной из гостиных стоял подлинный клавесин Марии-Антуанетты. А сколько великий князь и его жена купили в Париже фарфора, столового серебра и хрусталя! И, конечно, французские вина, достойные этой посуды! В Европе на рубеже веков в моду вошли сладкие немецкие вина, но в погребе великого князя хранились 10 тысяч бутылок элитных французских вин общей стоимостью 10 млн франков.

Мария Павловна

Мария Павловна вспоминает: «Привезенные из Парижа коллекции находились на своих местах, в застекленных шкафчиках стоял дорогой фарфор, китайские безделушки из камня, старинное серебро, сверкающий хрусталь. На стенах висели картины и портреты, комнаты были обставлены великолепной старинной мебелью. Отец со своей женой с любовью собирали эти коллекции, и каждый предмет навевал им приятные воспоминания».

А вот какую историю рассказывает сама княгиня: «Государыня спросила, как мне Ливадийский дворец. Хотелось сказать правду, но не хотелось обидеть. Государь мне помог. Он улыбнулся и сказал:

– В Царском, матушка, у княгини Ольги самый красивый на свете дом, не дом, а музей. Что после этого она тебе скажет про наш? У нас там все вперемешку. Взяли с миру по нитке, а в результате никакого стиля».

Мария Павловна недолго жила в браке. Очень скоро она поняла, что тоскует по России, а муж так и не стал для нее родным человеком. С большим трудом она добилась права на развод и вернулась на родину, оставив в Швеции сына.

В то время Россия оказалась втянутой в войну, которую тогда называли Второй Отечественной, а позже станут называть Первой мировой. Великий князь Павел Александрович вновь поступил на военную службу – командиром 1-го гвардейского корпуса, затем-инспектором войск гвардии. Ольга Валериановна отказалась от немецкого титула, и император дал ей и ее детям титул княгини Палей (род Карнович находился в родстве с казачьим родом Палей, упоминаемым в истории Запорожской Сечи). Старший сын Павла и Ольги Владимир служил при отце адъютантом.

Дмитрий ушел на фронт, Мария Павловна отправилась туда же с лазаретом, чтобы быть ближе к любимому брату. Княгиня Палей организовала в своем дворце лазарет, на свои личные средства снабдила хирургическим инструментом несколько санитарных поездов; стала членом Комитета помощи жертвам войны и перемещенным лицам.

Дмитрий служил в лейб-гвардии Конном полку, был ординарцем у начальника конного отряда, награжден орденом Св. Георгия IV степени за то, что во время боя с риском для жизни доставил верные сведения о неприятеле, благодаря чему была одержана победа.

Потом он вернулся в Петербург и подружился с Феликсом Юсуповым, женатым на Ирине, дочери Александра Михайловича. Юсупов слыл весьма эксцентричным молодым человеком, любителем кутежей, шумных развлечений, эпатировавшим петербургскую публику переодеванием в женскую одежду. Будучи молодым человеком, Дмитрий тоже был не прочь повеселиться, пусть даже на грани скандала, но с Феликсом его сблизило другое. Оба молодых человека сошлись во мнении, что для спасения репутации императорской семьи необходимо убить «святого старца» Григория Распутина, о влиянии которого на императрицу ходили слухи уже по всей России.

Дмитрий Павлович

По-видимому, Александра Федоровна считала, что, приближая к себе «святого» из народа, она поступает как настоящая русская государыня. Ей очень важно было доказать свой патриотизм именно сейчас, когда ее называли «проклятой немкой» и говорили, что она шпионит в пользу кайзера. Кроме того, она верила, что молитвы Распутина могут останавливать кровотечения у больного гемофилией цесаревича.

Феликс Юсупов

Но молва твердила, что Распутин является любовником императрицы и развратил юных царевен. В самом деле, образ жизни «святого старца» наводил на самые мрачные подозрения. Распутин «одурел» от своей близости к трону и вел себя, как «ворона, залетевшая в барские хоромы». Едва ли он оказывал реальное воздействие на российскую политику, но он так много болтал об этом, что ему начали верить, тем более что это подтверждало мысль о глупой и развратной немке и слабовольном императоре, волею судьбы оказавшемся во главе России. И Дмитрию казалось, что если Распутин будет устранен, то доверие к императорской семье вернется. Это было очень наивно, но Дмитрий был так молод! Незадолго до дня убийства Павел говорил с Николаем и Александрой Федоровной, пытался убедить их, что поведение Распутина и само его присутствие во дворце наносит непоправимый вред репутации царской семьи, что от старца необходимо избавиться. Николай и Александра не захотели его слушать. Неизвестно, знал ли об этом разговоре Дмитрий, но он не мог не слышать тех грязных сплетен о Распутине и царской семье, которые ходили по гостиным Петербурга.

Григорий Распутин

В заговоре, кроме Феликса Юсупова и великого князя Дмитрия, приняли участие один из лидеров Союза русского народа Владимир Митрофанович Пуришкевич, депутат Государственной думы Василий Александрович Маклаков, доктор Станислав Сергеевич Лазоверт и поручик Сергей Михайлович Сухотин.

Юсупов заманил Распутина к себе во дворец, сказав, что с ним хотела повидаться Ирина, его жена. Когда «старец» пришел, Юсупов объяснил, что у Ирины сейчас гости, но позже она спустится к ним (на самом деле Ирина была в Крыму), и повел Распутина в свой кабинет, устроенный в подвале, стал угощать крымской мадерой и пирожными, в которые подсыпал яд. Распутин ел с аппетитом, быстро захмелел, но казалось, что яд его не берет. Тогда заговорщики, не в силах больше ждать, набросились на «старца». Юсупов выстрелил из револьвера. Ему казалось, что Распутин убит. Но когда мужчины поднялись наверх, чтобы выпить за успех дела, а потом снова спустились в подвал, чтобы вынести труп, то оказалось, что Распутин сумел выбраться и пытается сбежать. За ним погнались, снова били и наконец прикончили. Выстрелы привлекли внимание городового, но Пуришкевичу удалось уговорить его, чтобы тот сохранил все в тайне.

Деревянный Большой Петровский мост через Малую Невку, откуда Распутина сбросили в воду

Заговорщики переодели Сухотина в шубу и шапку Распутина, и он вместе с Дмитрием Павловичем и доктором Лазовертом уехал из дома Юсуповых на Мойке в машине Пуришкевича. Потом они вернулись на закрытой машине за телом Распутина, отвезли его на Петровский остров и там сбросили в воду.

Полиция раскрыла это дело очень быстро, но Николай решил не предавать преступников суду. Он любил Дмитрия как сына, и, возможно, именно жалость к нему руководила им в этот момент. Великий князь Дмитрий имел иммунитет против судебного преследования как член императорской семьи. Но если Пуришкевич и другие незнатные заговорщики будут отданы под суд, а Юсупов и Дмитрий – нет, то как воспримут это в обществе? Как пострадала бы репутация императрицы в результате такого суда? Кроме того, за Дмитрия и Юсупова ходатайствовал великий князь Александр Михайлович, с ним соглашалась вся императорская семья. Петицию в защиту Дмитрия подписала королева Ольга Греческая, бабка великого князя, его отец, великая княгиня Мария Павловна и так далее… Государь написал на полях прошения: «Никому не позволено убивать. Удивлен, что семья обратилась к нам с подобным ходатайством».

В конце концов Юсупова выслали в имение отца в Курской губернии, а Дмитрий Павлович был переведен в полк, расквартированный в Персии. Возможно, эта ссылка спасла ему жизнь. Остальные участники убийства не понесли никакого наказания, но по всей России в те дни ставили свечи перед иконой святого Димитрия Солунского.