В 1881 г. великокняжеская семья возвращается с Кавказа в Петербург. Этот год надолго запомнился России. 1 марта от бомбы, брошенной в карету народовольцем Гриневицким, погиб император Александр II. На престол взошел новый император – второй сын Александра и племянник Михаила Николаевича Александр III.

В последний день своей жизни император был в манеже вместе с Михаилом Николаевичем, а потом они пили чай в Михайловском дворце с великой княгиней Екатериной Михайловной, дочерью Михаила Павловича и Елены Павловны. Михаил Николаевич, как и Екатерина Михайловна, слышал слова Александра: «Я не скрываю от вас, что мы идем к конституции». Услышал он и страшный взрыв на набережной Екатерининского канала.

Вспоминает великий князь Александр Михайлович:

«В воскресенье, 1 марта 1881 года мой отец поехал по своему обыкновению на парад в половине второго. Мы же, мальчики, решили отправиться с Никки и его матерью кататься на коньках. Мы должны были зайти за ними в Зимний дворец после трех часов дня.

Ровно в три часа раздался звук сильнейшего взрыва.

– Это бомба! – сказал мой брат Георгий. В тот же момент еще более сильный взрыв потряс стекла окон в нашей комнате. Мы кинулись на улицу, но были остановлены воспитателем. Через минуту в комнату вбежал запыхавшийся лакей.

– Государь убит! – крикнул он: – и Великий Князь Михаил Николаевич тоже! Их тела доставлены в Зимний дворец.

На его крик мать выбежала из своей комнаты. Мы все бросились к выходу в карету, стоявшую у подъезда, и помчались в Зимний Дворец. По дороге нас обогнал батальон Л. гв. Преображенского полка, который, с ружьями на перевес, бежал в том же направлении.

Толпы народа собирались вокруг Зимнего дворца. Женщины истерически кричали. Мы вошли через один из боковых входов. Вопросы были излишни: большие пятна черной крови указывали нам путь по мраморным ступеням и потом вдоль по коридору в кабинет Государя. Отец стоял там в дверях, отдавая приказания служащим. Он обнял матушку, а она, потрясенная тем, что он был невредим, упала в обморок».

Михаил Николаевич назначается председателем Государственного совета 14 июля 1881 г. Хотя положение Александра было еще довольно шатким, он знал, что может всецело положиться на дядю Михаила – тот не будет плести интриг за его спиной.

Однако сплети и интриги в столице, кажется, не прекращаются никогда.

Анна Тютчева лишь однажды упоминает об Ольге Федоровне в дневнике. Это упоминание относится к январю 1882 г. Анна уже замужем за видным славянофилом И. С. Аксаковым. Она записывает разговор с героем Турецкой войны генералом Скобелевым. Тот делится с ней тревожными новостями: «Скобелев рассказал мне о том, до какой степени дерзко и деятельно ведется немецкая интрига в семье Государя через великих княгинь Марию Павловну и Ольгу Федоровну, имеющих большое влияние на своих мужей. Скобелев рассказал, что недавно он был на обеде у великого князя Михаила Николаевича. В первый раз великий князь был одет в мундир нового образца – русские шаровары и кафтан и меховую шапку, но с немецкой кокардой. Скобелев сказал великому князю: „На месте этой кокарды должен был бы быть старообрядческий крест; это было бы знаком единения всех славянских народов“. Великая княгиня воскликнула: „Я недостаточно русская, чтобы понять эти тонкости, и если вы будете продолжать в таком тоне, я выйду из-за стола“. И это русская великая княгиня! Что касается Марии Павловны, то ее прямо считают агентом Бисмарка».

Мария Павловна – старшая дочь великого герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха Франца II, герцогиня Мекленбург-Шверинская, жена великого князя Владимира Александровича, с которой мы еще познакомимся в следующей главе. В конце XIX – начале XX в. вектор внешней политики России много раз колебался между Францией и Германией, и постепенно винить во всех неудачах русской дипломатии великих княгинь, родившихся в немецких княжествах, стало едва ли не хорошим тоном. Ненависть эта достигнет своего апогея в период Первой мировой войны, но зародилась она гораздо раньше.

В Петербурге вся семья великого князя Михаила Николаевича оказалась в водовороте придворных интриг. Не избежали этого даже подросшие дети. Александр Михайлович вспоминает: «Отсюда – существование в Императорской Семье нескольких партий и, несмотря на близкое родство, некоторая взаимная враждебность. В начале мы, „кавказцы“, держались несколько особняком от „северян“; считалось, что мы пользовались особыми привилегиями у нашего дяди – Царя. Мы же обвиняли „северян“ в смешном высокомерии. У нас пятерых были свои любимцы и враги. Мы все любили будущего Императора Николая II и его брата Георгия и не доверяли Николаю Николаевичу. Вражда между моим старшим братом Николаем Михайловичем и будущим главнокомандующим русской армией Николаем Николаевичем – вражда, начавшаяся со дня их первой встречи еще в детские годы, – внесла острую струю раздора в отношения между младшими членами Императорской Семьи. Нужно было выбирать между дружбой к высокому Николаше или к начитанному Николаю Михайловичу».

Зимой 1891 г. Ольга Федоровна стала жаловаться на здоровье. По совету врачей она поехала в Крым для отдыха и лечения и скоропостижно скончалась по дороге, в Харькове 31 марта (12 апреля) 1891 г., ей тогда шел 51-й год. При дворе ходили слухи, что причиной смерти великой княгини оказалось письмо, которое она получила в поезде и из которого узнала, что ее сын Михаил втайне от родителей женился на графине Софии Меренберг.

Александр Михайлович упоминает в мемуарах, что «брат Михаил женился на прелестной, но не принадлежавшей, однако, ни к одной из царствовавших фамилий девушке, и возбудил этим против себя гнев Государя и всей семьи».

Далее он рассказывает о том, как, будучи с флотом в Индии, получил известие о смерти матери и, пересев на пароход, поспешил домой. «Михайловский дворец был полон глубокой скорбью. Отец бесцельно бродил из одной комнаты в другую. В течение долгих часов он сидел безмолвный, куря одну за другой толстые сигары и пристально глядя вдоль длинных полуосвещенных коридоров, как бы ожидая услышать оттуда ласковый голос матушки, который бы напомнил ему, что нельзя курить в гостиной. Он упрекал Михаила за его женитьбу, так как видел в ней причину обострения болезни матери, и не мог себе простить, что отпустил ее одну в Крым».

Похороны великой княгини состоялись 5 (17) апреля в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге.