Глава 27
Все сгнили
В течение июня спасательный корабль «Корвин» бороздил Берингово море и посещал деревни и форты по обе стороны от пролива. Пробираясь сквозь лед и туман, капитан Келвин Хупер выполнял свои обычные поручения, ожидая возвращения санного отряда, который должен был принести новости об американском корабле, потерпевшем крушение где-то на севере. «Корвин» встретил несколько американских китобойных судов – в основном приписанных к портам Нью-Бедфорда и Нантакета, – капитаны которых сообщили, что для них настал успешный год: после необычно мягкой зимы лед отступал дальше и быстрее, чем они ожидали, и многие корабли уже заполнили трюмы китовым жиром и усом. Порой Хупер издалека замечал длинные черные столбы дыма из огромных чанов, в которых китобои вытапливали жир, заполняя бочки ворванью.
Мягкая зима и быстро отступающий лед дали капитану Хуперу повод надеяться на благополучный исход экспедиции Делонга. Если его корабль затерло во льдах где-то на севере, в этот год он точно мог освободиться из ледового плена. «Если «Жаннетта» еще жива, – написал Хупер, – в этот год ей нет причин не выйти в открытое море, поскольку лед отступит гораздо дальше, чем в прошлые годы».
В задачи Хупера входило патрулирование мысов и островов Аляски в поисках торговцев ромом, которые нелегально снабжали местных жителей алкоголем, что катастрофически сказывалось на здоровье последних. Именно в связи с этим в конце июня капитан Хупер высадился на острове Святого Лаврентия – обледеневшей вулканической скале посреди холодного моря ровно к западу от дельты Юкона. Часть территории американской Аляски, остров Святого Лаврентия был около ста миль в длину и примерно двадцати в ширину. Тремя годами ранее население острова составляло более полутора тысяч юпиков, проживавших в десятке развитых деревень на побережье. Их древняя, богатая культура была основана на моржовом промысле. Но затем в одну зиму численность населения резко сократилась – большинство юпиков погибло от какой-то болезни или голода.
Около шести часов вечера 24 июня 1881 года Хупер поставил «Корвин» на якорь у южного берега острова, возле небольшой эскимосской деревни. Капитан вместе с Мьюром, смитсоновским натуралистом Эдвардом Нельсоном и судовым врачом Ирвингом Россом на маленькой шлюпке поплыли к берегу, осматривая окрестности в бинокль. Остров, по словам Мьюра, представлял собой «унылую массу черной лавы, испещренную вулканами и покрытую снегом. На нем не было ни единого дерева». Пристав к берегу, они прошли по каменистому пляжу и запорошенному снегом мху. Тут и там сквозь снег пробивался вереск и другие яркие цветы. Но когда моряки подошли к деревне, там никого не оказалось. «Мы заволновались, – писал Мьюр, – что в живых не осталось ни одной души».
Тут они услышали шум. На высоком холме над деревней возле нескольких летних хижин стояли эскимосы. Они вышли из своих лачуг и спустились навстречу американцам. Мьюру показалось, что они были «весьма рады их видеть». Хупер спросил их, куда пропали все обитатели деревни. Эскимосы странно улыбнулись и ответили: «Все сгнили – все ушли».
«Умерли?»
«Да, умерли!»
Хупер поинтересовался, где похоронили покойных. Эскимосы завели американцев за один из домов, где на скалистом склоне лежали восемь разлагающихся тел. Мьюр записал, что их проводники «улыбнулись при жутком зрелище оскалившихся черепов и белых костей, проступающих сквозь коричневую, сморщенную кожу».
Бродя по деревне, моряки начали понимать масштабы голода. Мьюр насчитал около двухсот тел, большинство было «прикрыто гниющими шкурами», но некоторые трупы «до костей обглодало воронье». Многие лежали «среди помоев, куда их перенесли выжившие родственники, у которых еще оставались на это силы».
По свидетельству Хупера, на земле и в домах было так много трупов, что «было практически невозможно не спотыкаться о них». В одном из домов Мьюр насчитал целых тридцать тел – «примерно половина была сложена в углу, подобно дровам, а остальные лежали в постелях, словно бы они встретили свою смерть в полной апатии».
К началу 1879 года обитатели острова Святого Лаврентия начали голодать и умирать. Они съели собственную одежду из тюленьих шкур и китовые шкуры, которыми покрывали хижины и выстилали лодки. Когда еды не осталось, они забили всех собак, но и этого было мало.
Чтобы не смотреть на это ужасное зрелище, немногие выжившие – их было всего около дюжины – перебрались в летние хижины на холме.
Что же именно произошло на острове Святого Лаврентия? Многие китобои полагали, что его обитателей поразила какая-то эпидемия, но другие считали, что массовую гибель вызвали ужасные неудачи, преследовавшие юпикских охотников летом и осенью 1878 года, которые, в свою очередь, были вызваны изобилием рома и виски, нелегально продаваемых на остров Святого Лаврентия американскими контрабандистами. При наличии алкоголя жизнь юпиков словно вставала на паузу. «Пока не кончится ром, – писал Хупер, – они только пьют и дерутся». По словам Мьюра, из-за пьянства они «пренебрегали необходимостью, как всегда, заготавливать запасы на зиму». Возле одной из хижин Хупер действительно обнаружил восемь пустых бочонков из-под виски.
Вслед за этим наступила особенно суровая зима, которая принесла с собой гораздо больше льда, чем обычно, из-за чего стало гораздо сложнее обнаруживать тюленей и китов. К началу 1879 года юпики на острове Святого Лаврентия начали голодать. Они съели собственную одежду из тюленьих шкур и китовые шкуры, которыми покрывали хижины и выстилали лодки. Это на время притупило их голод, но вызвало ужасную болезнь. Когда еды не осталось, они забили всех собак, но и этого было мало. Обитатели острова Святого Лаврентия начали умирать по двое и по трое.
Население острова стремительно сокращалось: более тысячи человек, то есть две трети от общего числа, не пережило 1879 год – тот самый год, когда «Жаннетта» отплыла из Сан-Франциско и прошла мимо этого острова на пути к Северному полюсу. Однако общепринятая версия лишь частично объясняла массовый голод. Алкоголь и суровая зима, конечно же, сыграли свою роль – и алкоголь особенно. Но всеобщее вымирание спровоцировало и кое-что другое: в стремлении увеличить ценность своей добычи последние десять лет американские китобойные суда в Арктике в огромных количествах убивали моржей. В 1870-х американские китобойные суда вывезли не менее 125 000 моржей из области Берингова залива. Их отлов стал прибыльным дополнением к китобойному бизнесу. Китобои вытапливали ворвань из подкожного жира моржей, а бивни продавали на рынках слоновой кости в далеких Англии и Китае. Только за один сезон 1876 года было убито более 35 000 моржей Берингова моря.
В сравнении с рискованным арктическим китобойным промыслом «моржовый промысел» казался до смешного простым. Вместо того чтобы метать копья и гарпуны с неустойчивых открытых судов, китобои, как выяснилось, могли просто спускаться на лед и убивать огромное количество моржей точными выстрелами в голову. Затем начиналась разделка туш, добыча жира и вытапливание ворвани. Разжигая чаны на борту корабля, китобои получали больше двадцати галлонов ворвани с каждого взрослого моржа. Менее чем за десять лет эта промышленная добыча лишила юпиков основного источника пищи и разрушила их сезонные ритмы охоты. К началу 1880-х годов во многих областях Берингова моря почти не осталось моржей.
Это была арктическая версия уже знакомой американцам истории о бизонах и индейцах на Великих равнинах. Здесь, как и там, массовое истребление основного объекта охоты коренных народов за несколько коротких лет привело к катастрофическим переселениям, возникновению страшных зависимостей и культурному апокалипсису.
Джон Мьюр ужаснулся увиденному на острове Святого Лаврентия. «Зрелище было неописуемо жутким, – написал он о своих наблюдениях. – Чайки, чистики и утки плавали и летали вокруг, наслаждаясь жизнью, чистое соленое море белыми волнами набегало на берег, а цветущая тундра простиралась до заснеженных вулканов, но в деревне царил дух кошмарной и свирепой смерти».
Насколько мог судить Мьюр, американское присутствие в Арктике до той поры было исключительно благотворным. Случившееся на острове Святого Лаврентия казалось крайним проявлением более мощных сил, действующих на северных окраинах Америки. Теперь Мьюр видел, что здешние ледовые пустоши были столь же уязвимы, сколь и широки: жизнь здесь определяли хрупкие ритмы миграции, взаимодействия популяции и привычки, на формирование которых ушла не одна тысяча лет. И все же история вершилась прямо у него на глазах.
Население острова стремительно сокращалось: более тысячи человек, две трети от общего числа, не пережило 1879 год – тот самый год, когда «Жаннетта» отплыла из Сан-Франциско и прошла мимо этого острова на пути к Северному полюсу.
Аляска принадлежала Америке чуть больше десяти лет. Влияние России, которое и так было достаточно слабым, уже полностью исчезло. Нельзя сказать, что контакты с русскими охотниками и торговцами улучшили жизнь аборигенов Аляски – до этого было весьма далеко, – но российские меховые концессии редко достигали такого уровня организации и беспощадной эффективности, который практиковали американские китобои, торговые агенты и меховые компании. Систематическое появление в этих краях всего лишь нескольких вещей – многозарядных винтовок, выпивки, денег, промышленных методов разделки звериных туш – привело к рекордно быстрому разрушению традиционной культуры Аляски.
«Даже там, где речь не идет об алкоголе, – писал Мьюр, – некоторые продукты, предметы одежды, ружья и подобные вещи, поставляемые торговцами, оказывают гибельное воздействие на местных жителей, из-за чего они становятся менее самодостаточными и менее искусными в охоте». Мьюр волновался, что «через несколько лет, если наше правительство не окажет помощь этим людям, за которых оно теперь в ответе… все они до единого навсегда исчезнут с лица земли».
29 июня «Корвин» бросил якорь возле ледового тороса неподалеку от крошечной деревушки Тапкан. С севера дул сильный ветер, корабль качало на высоких волнах. Осмотрев берег в бинокль, капитан Хупер с радостью и облегчением заметил американский флаг, который развевался над белой палаткой: лейтенант Херринг вернулся сюда вместе с остальными участниками санной экспедиции. Команда оживилась. Морякам не терпелось встретиться с товарищами. «На корабле гадали, – писал Хупер, – что им удалось разузнать. Нашли ли они «Жаннетту»?»
Хупер хотел было отправить на берег отряд, но вдруг заметил, что группа Херринга поспешно свернула лагерь и по льду направилась к «Корвину». Разведчики шли почти целый день, но наконец-то добрались до корабля и поднялись на борт. К тому времени волнение на море усилилось, и Хупер понял, что не может оставаться на якоре в изначально выбранном месте. Быстро расплатившись с погонщиками собак из Тапкана – им вручили винтовку, патроны, рулон ситцевой ткани и еще кое-что, – Хупер развернул «Корвин» и пошел в открытое море.
Когда море наконец успокоилось, Хупер вызвал отряд Херринга к себе в каюту и узнал, что случилось за прошедший месяц.
2 июня отряд Херринга, в который входило трое американцев и трое местных погонщиков собак, высадился на острове Колючин и отправился в ледовый поход. Сначала им пришлось весьма нелегко – сани ломались, собаки грызлись друг с другом, пробираться приходилось по глубокой слякоти, – но им повезло встретить нескольких местных охотников на тюленей, которые привели их в свое поселение в двадцати пяти милях к западу.
В деревне насчитывалось двадцать шесть хижин и около трехсот жителей. Старейшина тепло принял американцев и пригласил их в свою лачугу, где вдоволь напоил их русским чаем. Херринг расспросил его об американском корабле, потерпевшем крушение к западу от деревни, но старейшина никогда о нем не слышал. Он сказал Херрингу, что большинство обитателей деревни никогда в жизни не видело белого человека – этим объяснялся их интерес к американским гостям, в честь которых устроили настоящий пир с олениной и свежей треской. До четырех утра никто не ложился спать – все пили кофе и делились историями.
Отдохнув один день, отряд Херринга снова двинулся в путь и неделю продвигался на запад вдоль арктических берегов, по ночам разводя костры из плавучего леса, чтобы просушить насквозь промокающие меха. Хотя по дороге им попалось несколько деревень, в основном они двигались по снежным пустошам. По пути они тщетно искали каменные туры или другие знаки, оставленные моряками «Жаннетты». Когда они достигли крошечного поселения Онман, в котором было всего пять хижин, местные жители рассказали Херрингу, что слышали о потерпевшем крушение судне, и добавили, что в двадцати милях к западу находится деревня Ванкерем, где лучше знают эту историю.
Лейтенант Херринг поспешил в Ванкерем, и там его радушно пригласили в одну из хижин. Он подарил хозяевам табак и кофе и объяснил цель своего визита. Обитатели деревни улыбнулись и закивали, а затем позвали трех мужчин, которые своими глазами видели потерпевший крушение корабль. Чукча Джо перевел их рассказ:
«Прошлой осенью, когда устанавливался новый лед, мы охотились на тюленей возле острова, который зовем Конкарпио, и там увидели остов корабля, дрейфующий в направлении острова. Мы подошли к нему. Судно было наполовину заполнено водой. Три мачты срубили под корень, чтобы использовать в качестве дров.
В каюте мы нашли четыре тела – три лежали на койках и одно плавало в воде. Они были мертвы уже давно. Их кожа высохла, почернела и крепко пристала к костям. Поднимался ветер, и мы побоялись там оставаться. Мы взяли кое-какие вещи и покинули корабль. Следующей ночью ветер сменился и подул на юг, корабль отнесло от берега. Больше мы его не видели».
Лейтенант Херринг спросил о вещах, которые они унесли с корабля. Может, они нашли какие-нибудь книги или бумаги?
«Нет, – ответили чукчи, – нам они ни к чему».
Херринг объяснил, что хочет идентифицировать корабль. Было ли в нем что-нибудь необычное, что-нибудь не такое, как на остальных судах?
Охотники ненадолго задумались, а затем сказали: «Мы видели, что высоко на корабле кто-то прикрепил оленьи рога». Херринга озадачила эта странная деталь: вряд ли капитан вроде Делонга позволил бы так украсить корабль американского флота. Нарисовав при помощи охотников схему корабля, Херринг сумел определить, что рога висели на утлегаре.
Херринг поинтересовался, что именно охотники забрали с корабля. Те ненадолго ушли и вернулись с небольшим свертком. Среди их добычи оказались две поперечные пилы, топор, гарпун, пузырек с опиумом, бритва, очки, подсвечник и металлическая сковорода со штампом производителя из Филадельфии. Ни на одном из предметов не было личных имен, но на рукоятке столового ножа обнаружилась гравировка в виде буквы «З».
Поблагодарив охотников, Херринг щедро заплатил им за предметы, которые, по его мнению, могли помочь с идентификацией корабля. Он спросил обитателей деревни, слышали ли они когда-нибудь о таинственной Земле Врангеля, лежащей где-то подо льдом на севере. Как он впоследствии сказал Джону Мьюру: «Они все покачали головами и сказали, что ничего не знают о земле в тех краях. Но один старик сообщил, что давным-давно слышал что-то о группе людей, которая пришла по льду с неизвестной земли на севере».
Удостоверившись, что местные не знают больше ни о каких других американских судах на сотни миль от деревни, Херринг решил вернуться в Тапкан до наступления лета, пока прибрежный лед не стал еще опаснее. Его отряд запряг собак и двинулся на восток. Тапкана они достигли к середине июня.
Пока американцы ждали возвращения «Корвина», их пригласили на деревенский праздник по случаю первой успешной охоты на моржей. В хижину старейшины принесли отрезанную голову моржа, которую торжественно положили на пол в самом центре. Жители деревни столпились вокруг усатого трофея, после чего старейшина обратился ко всем с длинной речью и велел своему младшему сыну положить моржу в пасть освященное оленье и тюленье мясо в качестве жертвы. Церемония продолжилась на улице, где кусочки мяса бросили во все стороны света. После этого чукчи забили в барабаны, запели ритуальные песни и начали танцевать. Измотанные долгим походом американцы с любопытством наблюдали за происходящим.
В Тапкане лейтенант Херринг встретился с группой охотников на моржей, которые заявили, что не только видели «Жаннетту», когда она шла на север, но и ненадолго поднимались к ней на борт. Это было в конце лета 1879 года, когда Делонг остановился неподалеку от мыса Сердце-Камень, надеясь узнать судьбу экспедиции Норденшёльда. Охотники сообщили Херрингу, что корабль был «пароходом с тремя мачтами» и что на борту были двое аляскинских эскимосов, которых они узнали по декоративным серьгам в губах. Они также сказали, что видели «на палубе большое число собак и саней».
Все детали были верны, и это впечатлило лейтенанта Херринга. Он посчитал, что полученное описание «доказывает, что местные жители… замечают все, что проходит возле берега. Если бы с тех пор деревню навестило какое-нибудь судно или группа белых людей, местные знали бы об этом и до нас бы дошли эти сведения».
Капитан Хупер внимательно выслушал рассказ лейтенанта Херринга. Его особенно заинтересовали две детали. Первой была буква «З» на рукоятке столового ножа, который он осмотрел самолично. Второй – сообщение охотников об оленьих рогах, прикрепленных к утлегарю корабля. Рога висели на утлегаре американского китобоя «Зоркий». Это было его отличительной чертой, хорошо известной капитанам китобойной флотилии.
Картина сложилась. Потерпевшим крушение кораблем точно была не «Жаннетта». Это был «Зоркий», деревянный китобойный барк водоизмещением 215 тонн, приписанный к порту Нью-Бедфорда в штате Массачусетс и находящийся под командованием капитана Чарльза Смитерса. В последний раз другие арктические китобои видели «Зоркий» в октябре 1879 года к юго-западу от острова Геральд, где его затерло во льдах. «Зоркий» вез ворвань и китовый ус общей стоимостью 16 000 долларов. Смитерс отплыл с Гавайев с командой из тридцати человек, и теперь Хупер подозревал, что все они погибли.
Но в отношении «Жаннетты» надежда не была потеряна. Капитан Хупер по-прежнему полагал, что экспедиция Делонга выжила и застряла на таинственной Земле Врангеля или в непосредственной близости от нее.
Капитан Хупер чувствовал, что быстро тающий лед и необычно теплая погода давали ему лучшую в жизни возможность дойти до Земли Врангеля. В первую неделю июля «Корвин» отплыл от сибирских берегов и взял курс на восток, к Сент-Майклу на Аляске.
12 июня 1881 годаМой дорогой муж,я чувствую, что этим летом снова встречусь с тобой или получу от тебя весточку, и не могу дождаться этого момента.Да хранит тебя Бог! Где бы ты ни был, пусть он поможет тебе и твоим товарищам целыми и невредимыми вернуться домой. Передавай от меня привет всем моим друзьям с «Жаннетты» – я не смею писать «на «Жаннетте», ведь она, возможно, уже покоится на дне океана, а вы боретесь за жизнь на шлюпках или на льду.Не бойся, дорогой, я не сдамся ни при каких обстоятельствах и с распростертыми объятиями встречу тебя, когда бы ты ни вернулся…Эмма
Назад: Часть V Край творения
Дальше: Глава 28 Nil desperandum
