Часть I
Огромное белое пятно

Около полуночи в воскресенье, 8 ноября 1874 года, пока в типографии печатались первые экземпляры завтрашнего выпуска «Нью-Йорк геральд», в освещенном газовыми лампами здании на углу Бродвея и Энн-стрит царила суета. Стучали телеграфы, крутились валики прессов, в печатном цеху стоял звон быстро передвигаемых металлических шрифтов, редакторы требовали внести последние изменения, а на улице доставщики уже подогнали запряженные ломовыми лошадьми повозки и на холоде ожидали, пока их загрузят перевязанными веревкой пачками газет, которые затем нужно будет развезти по всем уголкам спящего города.

Как всегда, ночной редактор принес черновой вариант газеты на одобрение издателю. Это была не шутка: владелец «Нью-Йорк геральд» порой превращался в настоящего тирана и орудовал синим карандашом, как ножом, часто оставляя едва читаемые комментарии, которые шли по полям и спускались вниз. После обильно сдобренного вином ужина в ресторане «Дельмонико» он возвращался в офис, где литрами пил кофе и терроризировал весь персонал, пока номер наконец не сдавали в печать. Редакторы боялись его гнева и ничуть не удивлялись, когда он среди ночи требовал ломать всю верстку и начинать работу заново.

Джеймс Гордон Беннетт-младший был высоким, стройным и статным мужчиной 32 лет с аккуратно подстриженными усами и изящными руками. Его серо-голубые глаза казались холодными и властными, но в них проскальзывали и искорки озорства. Он носил подогнанные по фигуре французские костюмы и туфли из мягкой итальянской кожи. Чтобы справляться с переработками, он установил в мансардном офисе кровать, куда ложился вздремнуть на рассвете.

По большинству оценок, Беннетт был третьим богатейшим человеком в Нью-Йорке. Его годовой доход уступал лишь доходам Уильяма Астора и Корнелиуса Вандербильта. Беннетт был не только издателем, но и главным редактором и единственным владельцем «Геральда» – возможно, крупнейшей и влиятельнейшей газеты мира. Он унаследовал газету у своего отца, Джеймса Гордона Беннетта-старшего. «Геральд» считался одновременно информативной и развлекательной газетой: его страницы были пропитаны тонким юмором владельца, но в то же время полнились новостями. Беннетт опережал другие газеты, получая последние известия по телеграфу и трансатлантическому кабелю. Длинные очерки писали видные американские литераторы – Марк Твен, Стивен Крейн, Уолт Уитмен, Беннетт делал все возможное, чтобы привлечь их к сотрудничеству.

Помимо всего прочего, Беннетт был одним из самых завидных холостяков Нью-Йорка и славился своими романами со звездами бурлеска и пьяными загулами в Ньюпорте. Он входил в клуб «Юнион» и любил спорт. Восемью годами ранее он выиграл первую трансатлантическую регату. Он сыграл немалую роль в популяризации в США поло, велосипедных гонок и гонок на воздушных шарах. В 1871 году, в возрасте 29 лет, Беннетт стал самым молодым в истории командором Нью-Йоркского яхт-клуба и по-прежнему занимал этот пост.

Командор, как называли Беннетта, любил с ветерком прокатиться на упряжке или на небольшом катере. Поздно ночью, порой заправившись бренди, он выводил свой запряженный четверкой экипаж и несся по залитым лунным светом дорогам в окрестностях Манхэттена. Бдительные прохожие с любопытством относились к его ночным похождениям, но в то же время пугались их, ведь Беннетт едва ли не всегда скакал голым.

Пожалуй, самым оригинальным вкладом Джеймса Гордона Беннетта в современную журналистику можно назвать его убеждение, что газета должна не просто описывать события, но и создавать их. Он полагал, что редакторам мало печатать новости, нужно продумывать громкие общественные драмы, которые подогревают интерес публики и возбуждают разговоры. Как впоследствии заметил один из историков американской журналистики, у Беннетта была «способность раскапывать потенциальные сенсации и вдыхать в них жизнь». Именно Беннетт в 1870 году отправил Генри Стэнли в далекую Африку на поиски исследователя-миссионера Давида Ливингстона. И не важно, что Ливингстон не желал быть найденным. Отчеты Стэнли, которые он отправил в «Геральд» в 1872 году, стали международной сенсацией – и Беннетту с тех пор хотелось повторить этот успех.

Критики называли эти эксклюзивные материалы «проделками» издателя – возможно, так оно и было. Но Беннетт был убежден, что стоит отправить первоклассного репортера разгадывать какую-нибудь человеческую загадку или решать географическую головоломку, и он обязательно вернется с интересными историями, которые будут способствовать росту продаж и распространению знаний. Беннет готов был щедро платить за то, чтобы такие статьи постоянно появлялись у него в газете. «Геральд» можно было описать по-разному, но скучным его нельзя было не назвать.

Теперь, ранним ноябрьским утром, ночной редактор «Геральда» с содроганием ждал оценки еще теплого черновика нового номера, который он отправил на одобрение своему сумасбродному начальнику. Передовица содержала статью, которая при правильной подаче могла вызвать столь милую сердцу Гордона Беннетта шумиху. Это был один из самых невероятных и трагичных новостных репортажей, которые когда-либо появлялись на страницах «Геральда». Статья была озаглавлена «Жуткий шабаш смерти».

Командор просмотрел газету и начал замечать ужасные подробности: в воскресенье ближе к вечеру, прямо перед закрытием зоопарка в Центральном парке, из клетки сбежал носорог. В приступе ярости он убил одного из смотрителей – искалечил беднягу до неузнаваемости. Остальные смотрители, которые как раз кормили животных, сбежались на крики, и в суматохе из своих вольеров ускользнули многие хищники, включая полярного медведя, пантеру, нумидийского льва, нескольких гиен и бенгальского тигра. О случившемся дальше было трудно читать. Животные, которые сначала набросились друг на друга, в итоге напали на горожан, прогуливающихся по Центральному парку. Многих затоптали, искалечили и разорвали на части – или и того хуже.

Репортеры «Геральда» прилежно описали все в деталях: как пантера склонилась над телом мужчины, «жутко рыча ему в лицо». Как африканская львица, «искупавшись в крови» нескольких жертв, пала от пули группы иммигрантов из Швеции. Как носорог убил швею по имени Энни Томас и затем убежал на север, где и погиб, споткнувшись и упав в глубокий канализационный коллектор. Как полярный медведь искалечил и убил двух мужчин, прежде чем отправиться к верхнему пруду. Как доктора в больнице Бельвью «обрабатывали ужасные раны» и вынуждены были «прибегнуть к целому ряду ампутаций… Как сообщается, одна девушка скончалась на операционном столе».

На момент сдачи номера в печать многие сбежавшие животные до сих пор бродили на свободе, из-за чего мэру Уильяму Хэвмайеру пришлось издать прокламацию, которой устанавливался строгий комендантский час до устранения «угрозы». «Больницы полны раненых, – сообщал «Геральд». – В парке повсюду видны следы нападений, а среди деревьев прячутся звери, которые готовы в любую минуту наброситься на неосмотрительных пешеходов».

Беннетт даже не достал свой синий карандаш. В кои-то веки ему не хотелось ничего менять. Говорят, он откинулся на подушки и «застонал» от удовольствия.

Статья в «Геральд» была написана бесстрастно. Авторы обильно сдобрили ее ужасными деталями и добавили в список жертв имена реальных, порой довольно известных жителей Нью-Йорка. Однако вся история была выдумкой. Подталкиваемые Беннеттом, редакторы состряпали этот материал, чтобы показать, что в городе нет плана эвакуации на случай катастрофы, а также чтобы подчеркнуть, что многие клетки в зоопарке уже обветшали и нуждались в ремонте. Устаревший зверинец в Центральном парке, как впоследствии заявили редакторы, и близко не стоял с современным зоопарком в Ботаническом саду Парижа. Нью-Йорку давно пора было стать городом мирового класса, а нации, до столетнего юбилея которой оставалось чуть больше полутора лет, пора было обзавестись хотя бы одним отвечающим мировым стандартам парком, чтобы показывать в нем самых диких зверей планеты.

Чтобы никто не возмутился, что «Геральд» обманывает читателей, редакторы прикрыли себе спины. Любой, дочитавший «Жуткий шабаш смерти» до конца (надежно погребенного на последних страницах газеты) увидел бы следующее примечание: «Само собой, вся эта история – чистой воды вымысел. В ней нет ни единого слова правды». И все же, утверждала газета, городские власти не думают о том, как действовать при возникновении непредвиденной ситуации. «Готов ли Нью-Йорк к такой катастрофе? – спрашивал «Геральд». – Казалось бы незначительные причины нередко приводят к величайшим бедствиям».

Беннетт по опыту знал, что до конца статью прочитают лишь немногие жители Нью-Йорка, и в этом он был прав. Тем утром, когда над бурлящим городом начали подниматься привычные облака угольного дыма, люди раскрыли утренние газеты – и тут же вспыхнул хаос. Встревоженные горожане осаждали пристани, надеясь спастись на маленькой лодке или на пароме. Многие тысячи людей, следуя «прокламации» мэра, целый день не выходили из дома, ожидая новостей о прекращении кризиса. Кое-кто зарядил винтовки и отправился в парк охотиться на сбежавших животных.

Даже самому наивному читателю должно было сразу стать очевидно, что эта статья – обман. Но в то время газетам доверяли гораздо больше, ведь еще не появилось ни радио, ни телефонов, ни скоростного транспорта, и горожанам было сложно отличить слухи от правды.

В последующих номерах история получила продолжение. Теперь «Геральд» сообщал, что сам губернатор Нью-Йорка, герой Гражданской войны Джон Адамс Дикс, вышел на улицу и пристрелил бенгальского тигра, которого забрал в качестве трофея. В существенно расширенном списке перечислялись остальные сбежавшие из зоопарка животные, включая тапира, анаконду, валлаби, газель, двух обезьянок-капуцинов, белого дикобраза и четырех сирийских овец. Медведь гризли вошел в церковь Святого Фомы на Пятой авеню и там, в центральном проходе, «набросился на плечи пожилой дамы и вонзил клыки ей в шею».

Редакторы конкурирующих газет пребывали в восхищении. «Геральд» обошел их не в первый раз, но почему же их репортеры даже не обмолвились о столь важном событии? Редактор отдела городских новостей газеты «Нью-Йорк таймс» ворвался в полицейское управление на Малберри-стрит и обвинил полицейских в том, что они отдали историю «Геральд» в обход его уважаемой газеты. На удочку попались даже некоторые работники «Геральд»: один из самых знаменитых военных корреспондентов Беннетта, очевидно не получивший служебной записки, тем утром заявился на работу с двумя огромными револьверами, готовый патрулировать улицы.

Как и ожидалось, конкуренты Беннетта обвинили «Геральд» в безответственности и распространении паники, которая могла привести к гибели людей. В редакторской колонке «Таймс» подчеркивалось: «Столь тщательно подготовленная история не могла появиться в печати без согласия владельца или редактора газеты, если, конечно, у этой странной газеты вообще есть редактор, что кажется довольно смелым допущением».

Но это праведное негодование не находило поддержки. «Звериная мистификация», как ее прозвали в народе, только привлекла к «Геральд» больше читателей. Она словно бы утвердила всех во мнении, что Беннетт держит руку на пульсе города и что его ежедневное издание не лишено юмора. «Этот инцидент помог, а не помешал газете, – заметил один из историков нью-йоркской журналистики. – Он дал горожанам тему для обсуждения и потряс публику так, как ее никогда прежде не потрясали. Общественности понравилась эта шутка».

Беннетту невероятно понравилась эта история – она до сих пор считается одной из величайших газетных мистификаций в истории. Статья даже достигла своей мнимой цели: клетки зверинца действительно починили.

Однако такого успеха, как при обнаружении Стэнли Ливингстона, добиться все же не удалось. Беннетт не перестал искать кандидата на роль столь же прибыльной саги. Его репортеры работали не покладая рук во всех концах света и охотились за следующей кассовой сенсацией. Его корреспонденты трудились в Австралии, в Африке и в Китае. Они описывали дебоши потускневших европейских монархов, шумные гулянки Уолл-стрит и перестрелки Дикого Запада. Они путешествовали по проходящему период реконструкции Югу и сообщали о всевозможных аферах.

Но больше всего Гордона Беннетта интересовал север. Он чувствовал, что там, под полуночным солнцем, скрываются гораздо более удивительные тайны. Закутанные в меха исследователи Арктики стали национальными героями – это были авиаторы, астронавты и странствующие рыцари своего времени. Люди с упоением читали истории о них. Беннетт чувствовал, что они представляют собой особый тип искателей приключений – ученых, миссию которых подпитывали темная романтика и отчаянное благородство. Будучи спортсменом, Беннетт не раз безрассудно шел на риск и на работе ожидал от своих репортеров того же. В этот героический век открытий Командор свято верил, что лучших корреспондентов следует отправить в ледяные пустоши вслед за отважными и одержимыми искателями этого Грааля.