Печенье миллионера
Помимо своей воли я заснула. Глубоко. Наверное, от усталости.
Сегодня я пойду на работу. Нормально? Пишу Алисии и ожидаю в ответ раздражающую россыпь смайликов, которые бросятся на меня с экрана. Она больше всего любит рожицу с высунутым языком, подмигивающую одним глазом.
На самом деле мне хочется на работу. Никогда не думала, что так может быть, но это правда. В «Планету Кофе», где одна забота – чтобы молоко было взбито, а вилки вымыты. Чтобы не ошибиться, давая сдачу, и соблюдать правила, принятые в кофейне, в этом теплом уголке комфорта и простоты.
Макс готовит двойной кофе навынос и тут замечает меня. Зеленые глаза раскрываются, как зацветающий цветок при ускоренной съемке в телепередаче о природе. Он удивлен.
Алисия топает со мной за кулисы.
– Эй, дорогуша, рада тебя видеть. Как дела?
– Нормально, спасибо.
– Цветы получила? – Ага, лилии; это символ смерти, идиотка. Биби, будь вежливой.
– О да, очень красивые, спасибо. Они еще стоят.
– Как хорошо. И шоколадки?
– Да. И шоколадки.
– Ага. – Она кивает. Уперев руки в бока, делает резкий выдох. Как будто готова сказать: «Да пошли вы все». Не мне ее судить. Живот у нее выпирает из джинсов, пуговица на талии вот-вот оторвется. Всем своим видом она говорит: «Я отрицаю, что беременна, но определенно беременна». Я с самого начала поняла, что это было не пищевое отравление. Таракашку вроде Алисии не так-то просто отравить.
– Ты ела? – спрашивает она. Как это мило – позволить толстухе есть. Я сердито смотрю на нее и молчу. Алисия почесывает запястье. – Ты совсем отощала.
Хм. Я вся напрягаюсь, каменею.
– Ну и как Дав?
– Отлично. Она справляется с этим куда лучше меня, – неловко бормочу я.
– У тебя усталый вид. – Алисия улыбается.
– Да… в общем-то… я правда устала. – ПРАВДА. – Никак не могу смириться с тем, что она не может… ничего делать.
– Можешь пойти домой, если считаешь, что вышла слишком рано. Мы тебя прикрываем, подруга.
– Нет, нет. Я хочу остаться. Дома я сойду с ума. От меня там нет особой пользы.
– Ох, бедняга, представляю, через что ты прошла.
Разговор перешел с моего веса на несчастье с сестренкой. Она хочет услышать всю историю с начала до конца, как в документальном сериале «Аварийная служба 999». Но я защищаюсь изо всех сил. Почти агрессивно. Это совсем не то, что ее шуточки о моем весе, потому что этот вес мой. Тут все ясно: это я пихаю в себя еду, и еда нравится мне. Но сейчас речь совсем о другом. Этого не зафиксируешь, даже если запишешь в дневнике. Ну давай, Алисия, говори, что хотела. Задавай свои вопросы.
– Ну и… она… как… по-твоему… сможет снова ходить?
– Да. Она сможет все. Просто сломала обе ноги. – Я надеваю фартук и завязываю тесемки бантиком. Ты-то подписала мое письмо? Наверняка нет. И не думала. Но мне уже все равно.
Я смотрю на коричневые квадратики в упаковке – ни дать ни взять ювелирные изделия под стеклом. И улыбаюсь.
– Вижу, у нас появилось печенье миллионера. Круто.
– Да, это Макс придумал. Сказал, что они обязательно должны быть. Я его послушалась, решила взять партию на пробу. Он просто помешался на том, чтобы они были. – Она пожимает плечами. – Я сама не очень люблю карамель, но знаю, что кое-кто…
То есть я.
Макс.
Если бы мне было тринадцать лет и вы не читали этих строк, я бы обвела его имя сотней сердечек.
Сладкое и соленое. Песочная основа и липкая карамель. Мой рот наполняется слюной. Кажется, что меня тошнит.
Не хочу печенья. Я утратила любовь к еде.
Я утратила любовь.
