Еще тосты
– Биби. – Мама стучится в комнату. – Я тебе оставила за дверью тосты, с лапшой.
– Спасибо. – Я не из капризных детей, которые говорят «Не хочу», ведь пусть я потеряла свой обычный аппетит к жизни, это не значит, что мама должна беспокоиться еще и из-за меня. Ей и так много пришлось проглотить. В переносном смысле, конечно.
Я забираю тосты, тарелка с шумом скользит по доскам пола. В одном месте деревянный пол покрыт черным пухом. Это я несколько лет назад пролила целую бутылку диет-колы и не вытерла. Пол стал липким, а потом оброс катышками и пухом.
Я поворачиваюсь на своем трюфельном торте и включаю телефон. Сплошные эсэмэски.
Макс: «Блю, надеюсь, ты в порядке, думаю о тебе. хх»
И тут же:
«А-а-а-а! Алисия выносит мне мозг. Жаль, тебя здесь нет. Х».
У меня не хватает смелости открыть сообщения от Камиллы. От одноклассниц. Может быть, написать им групповую эсэмэску, как-нибудь неуклюже пошутить о том, чего не может делать Дав со сломанными ногами, добавить кучу смайликов, а потом все стереть, чувствуя себя самой тупой и неостроумной особой на свете. Лучше, наверное, промолчать.
Тосты не идут в горло, все равно что жевать башмак. Я одолеваю один из четырех намасленных треугольников. Меня охватывает чувство вины из-за того, что я ничего не делаю. Единственное, что я в состоянии, – думать, чего теперь не может делать Дав. Как будто несколько стальных листов обернуты вокруг моей кожи наподобие шишки, срезая слои, как режут ветчину в «Деликатесах». И мое тонко срезанное мясо заворачивают в вощеную бумагу. Не могу перестать думать о Дав, о том, что она чувствует и что переживает, хотя знаю, что должна перестать. Если буду слишком много об этом думать, мысли, как волна прилива, захлестнут мое сознание, и если я пущу эмоции на самотек, они размозжат мне кости и будут меня затоплять, пока не дойдут до края и не вытеснят из собственного тела, и тела уже никакого не будет, одна вода без костей.
Я бесполезна. Я осталась без школы. Макс даже не знает, что я не хожу в школу… так что я еще и необразованная. Неудачница. В шестнадцать лет уже неудачница. Кому я морочила голову, утверждая, что я умная, храбрая и сильная? Я нудная и слабая. Люди увидят Дав в ее каталке и меня, старшую сестру, нависающую над ней, как чудовищная башня, и подумают: жаль, что это случилось с малышкой. А ко мне будут испытывать естественное отвращение. Потому что Дав делала со своим телом все. А я со своим – ничего. Если бы я оказалась в инвалидном кресле, никто бы не заметил разницы.
