Пятьдесят восемь

Мегги сама толком не помнит, как добралась домой из клиники. После таких новостей возвращаться в холодную пустую квартиру – не лучший вариант, но у нее нет никого, кому она могла бы позвонить. В такие тяжелые минуты она иногда жалеет, что у нее нет какого-нибудь питомца. Животные всегда нравились Мегги больше людей: они точно знают, кто они такие. Сейчас ей кажется, будто она стала меньше ростом. Как будто осознание хрупкости жизни, снизошедшее на нее таким образом, заставило ее немного уменьшиться.

Мегги голодна, но сейчас ей не до еды. Она подозревает, что ожидание близкой смерти хуже, чем сама смерть. Ее родители не знали заранее, что их время на исходе, и Мегги гадает, что бы они сделали иначе, если бы знали. Ответ, который кажется ей правильным, заключается в одном слове: все. Когда все идет не так, иногда достаточно поменять свою точку зрения, размышляет она, и в итоге приходит к более оптимистичному выводу:

Мегги решает, что все-таки стоит поесть: чтобы все получилось как надо, ей понадобятся силы. Холодильник почти пуст, поэтому она готовит фасоль на гренках. «Ничего вредного, сплошной белок», – бормочет она, перемешивая оранжевую массу в кастрюльке.

Поев, она разжигает огонь в камине. Во-первых, он согреет комнату, а во-вторых, ей, пожалуй, стоит начать сжигать все вещи, которые никто не должен найти после ее смерти. В спешке она берет полено без перчаток и сажает в палец занозу. Пытается вытащить ее пинцетом, но заноза ломается надвое, и большая часть остается под кожей. Не обращая внимания на боль, Мегги чиркает спичкой, поджигает кучку газет и хвороста и смотрит, как бессмысленные слова на бумаге тлеют и горят. Вдруг она понимает, что улыбается. Что ж, пусть жизнь и изменила исподтишка правила игры, но Мегги не сомневается, что если совсем немножко подредактирует свой план и свою цель, то все еще может выиграть.

Есть вещи, о которых Мегги жалеет, но она не хочет ими делиться даже сама с собой. Если всю свою жизнь проводишь во лжи, иногда бывает поздно рассказывать правду. Она проверяет свою электронную почту, потом почту Эйми: она знает все пароли. Еще она точно знает, где сейчас находится Эйми, потому что установила специальное приложение на ее телефон. Вот знала же она, что у Эйми роман с Джеком Андерсоном. Наверняка они сейчас трахаются. Мегги крепко зажмуривается, чтобы отделаться от этой картинки. Шлюха. Мегги слила информацию журналистам, и теперь с удовольствием видит, что новость уже в Интернете. Да, Дженнифер Джонс оказалась очень полезной.

Мегги закрывает ноутбук и сидит неподвижно возле потрескивающего огня, стараясь утихомирить мысли, которые теперь звучат слишком громко. Наверное, это оттого, что она ясно понимает: ее путь подходит к концу. Она обводит взглядом комнату и признает, что ничего существенного в жизни не достигла. Смотрит на груду неоткрытых писем на журнальном столике: прямоугольники белой бумаги с крошечными пластиковыми окошечками, в которых виднеется ее имя.

Правда, имя-то на самом деле не ее.

Знать имя человека – не то же самое, что знать человека.

Она уже так давно пользуется этим именем, что иногда забывает, что оно изначально не ее, что оно одолжено, украдено. Интересно, чувствует ли Эйми то же самое? Мегги смотрит в огонь и думает о том, что, наверное, у нее больше общего с другими людьми, чем ей казалось раньше. Мы рождаемся одинокими, одинокими умираем, и все мы немного боимся, что о нас забудут.

Мегги не всегда была Мегги.

Мегги – это та, кем она стала, чтобы спрятаться.

Нельзя найти бабочку, если ищешь гусеницу.

Как только Мегги воссоединится с Эйми, она снова станет тем, кем была когда-то.