Глава 24

Вы, наверное, подумали, что тут и сказочке конец.

А вот и нет. Меня ждал еще один сюрприз.

Не успела большая часть Элиты спуститься с трибун не солоно хлебавши, не успели те двое, кто держал Аса, увести его, как случилось происшествие. Точнее, пришествие.

С небес к нам спустился военный винтокрыл. И не просто винтокрыл, а большой транспортник, на каких перевозят личный состав.

К двум Охотникам и их пленнику поспешила группа солдат в незнакомой мне черной форме и офицер, на котором золота было больше, чем я видела за всю жизнь.

Потом последовали громкие пререкания и ругань. А я сидела, никем особо не замеченная, прямо на покрытии и потихоньку подливала манны Мирддину. В висках у меня стучало, во рту пересохло, я умирала от голода. И в голове у меня, откровенно говоря, было пусто. Хоть я и пыталась по-честному свести одно с другим и понять, что происходит.

Я вспомнила свою встречу с Жителем-Волхвом. Мне казалось, что Житель высосал из меня все соки. Много я тогда понимала! Тогда это были цветочки, а ягодки – вот они. Чем дольше я сидела, тем хуже делалось моей бедной голове.

Я все никак не могла взять в толк: зачем же Ас пустил в ход оружие? Он что, совсем рехнулся? Убил бы меня магией, и никто бы ничего не заподозрил? Несчастный случай на испытаниях, досадная трагедия. Нет, он, видно, больной на всю голову. Или что-то тут не сходится.

Элит-Охотники, разумеется, орали на военных во все горло. Ну ясно – они намерены стоять на своем: Аса нужно увести и как следует допросить, а затем судить за покушение на убийство. В высшей степени разумное решение. Но беда в том, что Ас действовал не в одиночку.

Кто-то на трибунах все устроил так, чтобы он мог меня убить. И кто бы ни был его сообщник, Аса он использовал и теперь вряд ли оставит его в живых. Если военные его прямо сейчас арестуют, у него скорее всего есть шанс дожить до собственного допроса. Ас – Чародей уровня Элиты. Без Гончих он целиком принадлежал армии. Наверняка кому-то это даже на руку.

Ас отныне преступник. Преступники бесправны. В армии с Асом могут безнаказанно, или почти безнаказанно, сделать что угодно. Если кто-то захочет, чтобы Ас служил ему, Асу даже не надо будет сулить никаких почестей и наград. Он и так исполнит, что прикажут. А иначе его засунут в глубокую темную яму. Или его сначала засунут в яму, а потом скажут: не выпустим, пока не сделаешь то-то и то-то.

До меня доносились не только споры и крики. Еще постоянно кто-то звонил кому-то по перскому, требуя распоряжений у высших инстанций. Наконец пришел ответ, который заставил умолкнуть Элит-Охотников, – приказ из офиса премьера Рэйна, подписанный также моим дядей.

Аса отправляли за решетку. Судя по всему, его дело уже рассмотрели, признали его виновным, и, похоже, военные теперь могут согнуть его в дугу. О привычной роскошной жизни ему однозначно придется забыть. Легкая участь ему не светит.

Вы, может, думаете, что я сидела и все это время бурила от негодования? Вовсе нет. Я вся вымоталась и извелась, и вопросов у меня, как обычно, накопилось выше крыши. Точно я знала только одно: кто-то пытался меня убить.

Но усталость брала свое. Голова уже сделалась как барабан, на котором отстукивали веселый танец. И когда несколько Охотников из Элиты подошли, чтобы отвезти меня в штаб, я не сопротивлялась. Я с облегчением догадалась, что они все поняли: мне сейчас не до всяких ритуалов и громких торжеств.

Мне бы сейчас много-много еды, кроватку и Ча.

И все это я получила.

Наутро меня разбудило дядино сообщение. Прямо от самого дяди, не через Джоша. Сигнал о доставленном сообщении мигал на экране, когда я открыла глаза. Я включила свет, и сообщение ожило на экране.

– Мои поздравления, племянница, – сказал дядя. Именно мой дядя, а не префект Чарм! Потому что у префекта Чарма не бывает такой сияющей и довольной улыбки. – Я никогда не сомневался, что ты попадешь в Элиту. Но я поражен, что ты оказалась там так быстро. И очень рад за тебя. К одиннадцати тридцати я пришлю за тобой транспод, съездим вместе позавтракать.

Вот и все сообщение.

К прибытию транспода я облачилась в костюм, который прежде не надевала. Такой как раз подойдет для завтрака с префектом, решила я. Нарядный, но без этой дурацкой расфуфыренности. Он был сшит асимметрично – тут в штабе такая мода. Хотя, по-моему, ничего особенного: подумаешь, один рукав короче, другой длиннее, и то же со штанинами. Туника с косым подолом – наполовину антрацитовая, наполовину серебристо-серая; темные штаны в обтяжку, широченный черный пояс и черные сапоги. И я даже вспомнила уроки Карли – соорудила себе прическу. Затянула хвост над правым ухом, а слева вплела нити с бусинками. Но сильно краситься я не стала.

К прибытию транспода я уже была готова и дожидалась его у дверей. Дверца открылась, и, к моему удивлению, внутри меня ждал дядя.

Дядю, разумеется, доставил пилот – видимо, он же телохранитель. Оно и понятно: теперь-то я знала, что дяде угрожают опасные враги да еще повстанцы. Я вошла в транспод, вся такая официальная, но едва дверца закрылась, весь этот официоз как ветром сдуло. Дядя стиснул меня в крепких объятиях. И я его тоже.

– Ты не представляешь, как я горжусь тобой! – воскликнул дядя, держа меня за плечи на вытянутых руках. Он сиял от уха до уха. Значит, этот конкретный транспод прошерстили до последнего винтика на предмет жучков. – Радка, я хочу, чтобы ты знала: вызывая тебя в город, я и помыслить не мог, что тебе тут может грозить опасность. Мне в голову не приходило, что все так обернется!

– Зато отныне мы в курсе, что наши враги и безжалостны, и глупы, – храбрым тоном отозвалась я. – Безжалостны – это точно. Но и глупы тоже. Ведь они не удосужились даже узнать нас получше!

– Надо было предупредить тебя не так расплывчато и заранее, пока ты была дома, – сокрушался он.

Я вам уже хвасталась: я читала «Искусство войны» и «Книгу пяти колец». Ну не то чтобы я их выучила назубок – но проштудировала. Поэтому я не стала укоризненно закатывать глаза и пенять дяде: вот именно, дядя, что ж ты, такой-сякой, не предупредил.

– «Полководец непроницаем как мрак; его движение – как удар грома», – процитировала я «Искусство войны».

Дядя расплылся в такой широкой улыбке, что, казалось, его голова вот-вот распадется на половинки.

– Ты совсем как мой брат. И, судя по всему, тебе дали блестящее образование. – Он мгновение поколебался и медленно продолжил: – Видишь ли, происходит много всего такого, о чем…

– …о чем ты не можешь мне рассказать, – подхватила я. – Ты генерал, дядя. Я солдат.

Думаю, на этом вопрос пока исчерпан. Дядю, по-моему, это вполне удовлетворило.

– Теперь мы с тобой не будем как чужие люди, – сообщил дядя, меняя тему. Или не меняя. – Теперь ты Элит-Охотница, и никто рта не раскроет насчет любимчиков.

От радости я чуть не рассмеялась вслух.

Дядя выбрал ресторан наобум, и я догадалась почему. Так никто нас не выследит и не расставит подслушивающие и подглядывающие устройства. Среди посетителей ресторана мы произвели немаленький фурор. Но ни одному не достало дерзости или бестактности навязываться. Мы с дядей засели в небольшом уединенном алькове. Я даже не вспомню, что мы ели, потому что была страшно занята. Я разговаривала по-человечески с собственным дядей, а не с префектом Чармом! У меня наконец-то появилась семья!

И никто у меня ее не отнимет.

Мы просидели вдвоем добрых два часа. И говорили в основном о всяком личном. Может быть, перестраховки ради: вдруг все-таки кому-то удалось подсунуть нам жучок. А возможно, перестраховка тут ни при чем. За эти два часа я узнала о своих родителях больше, чем за всю жизнь. И речь не о биографиях – их-то я и так знала. Дядя рассказывал мне разные мелочи, например что мама лихо громила всех в шахматы, а папа не выносил рыбу и что оба они обожали старые ролики и книги в жанре фэнтези. А еще дядя мне поведал, что мой папа в детстве был редкостный озорник и откалывал всякие забавные шуточки. Как-то раз он по частям затащил на крышу полицейского участка списанный в утиль трактор и собрал его заново прямо на крыше. А полицейские ни о чем не догадывались до самого утра, пока не увидели, что у них на крыше. В общем, раньше папа с мамой были для меня парой фотографий. А теперь они на глазах становились людьми.

Когда мы закончили завтракать, дядя обнял меня еще раз, поцеловал в макушку и отправил в штаб уже в нашем трансподе. И пообещал, что это только начало и отныне мы будем встречаться часто. И еще он пообещал, что потом это будет не урывками и не на пару часов.

И это мой лучший подарок с тех пор, как я прибыла в Пик.

– У меня к тебе деликатный вопрос, – заявил Джош. Мы с ним сидели в беспилотном трансподе, который стремительно увлекал нас в направлении Штраус Палаццо. – Как у тебя будет со свободным временем?

Мало того, что я завтракала с дядей, так еще и Джош пригласил меня потанцевать. В этот раз я облачилась в платье из кружева с темно-серой окантовкой. У меня был стоячий воротник веером, а в волосах – серебряные украшения. И такое же ажурное колье на шее.

Для меня заготовили тонну новых нарядов. Танцевать я уже умела, поэтому пока делалось мое платье, у меня полным ходом шла фотосессия. Это для постеров и заставок тех роликов, которые об Элите. Из серии «Ваша Элита на страже! Союзные Территории могут спать спокойно!». Я как заправский видстер или рокстер позировала на зеленом фоне – со стаей и без стаи, с оружием и без оружия. И во всех возможных одеяниях, порожденных буйной фантазией модельеров.

Это часть службы… Часть обмана. Придется как-то смириться.

– Это так чудно, – заметила я, когда делилась с Джошем своими впечатлениями от фотосессии. – Смотришь новости – и кажется, будто это черно-белые ролики из времен до Дисерея. Все одеты в серое, черное и серебряное. Даже эта репортерша Гейл!

– А чего ты ждала? – лукаво усмехнулся Джош. – Я тебе точно говорю: многие из их компании еще недавно носили цвета Аса. А нынче их не очень-то поносишь, да?

Я опасалась, что Джош спросит меня, как там поживает Ас. А я ведь ничего о нем не знаю – ну, кроме того, что знают все. Тут неизвестного больше, чем известного. Военные не дают ему общаться с посторонними. И вообще-то затея меня убить была чрезвычайно идиотская. Даже для человека, который не в себе из-за гибели брата. Потому что если бы у Аса все получилось и он убил бы меня, результат был бы тот же! Гончие отреклись бы от него, и его арестовали бы и упекли в тюрьму. Выходит, он так и так всего лишался. И мне не удалось выяснить, причастен ли он к убийству Карли. Если причастен, то это уж и вовсе не нормально. Никак не вяжется с образом номера один среди Охотников. Совсем чокнутые психи все-таки рейтинги не возглавляют. Может, Ас просто дал маху сгоряча? Или кто-то помог ему тронуться умом? Чем дольше я размышляла, тем сильнее убеждалась, что у Аса попросту поехала крыша.

Вот, пожалуй, и все, что я знала. Плюс я еще расспросила Мирддина и Гвалхмая о вампире в водостоке. Они переглянулись, потом серьезно посмотрели на меня и сказали: «Мы ни о чем подобном не ведаем. Мы ни в чем подобном не участвовали». Казалось бы, это доказывает, что Ас тут ни при чем. К тому же вряд ли он настолько даровитый, что справился бы с вампиром без помощи Гончих. Но потом его Гончие прибавили: «Однако многое в своем сознании он держал сокрытым от нас». Так что есть почва для размышлений.

Отныне я жизненно необходима Пику. Дядю могут обступать какие угодно могущественные враги, но без меня теперь в Пике не обойтись. Мне предстоит вроде бы пропасть из виду, однако каждый цив должен знать, что я на страже. Обо мне не забудут. Да и как забыть Охотницу с самой большой стаей в истории Охоты! Одиннадцать Гончих, а?!

– Так вот. Ты что-то все молчишь. У тебя будет время, чтобы видеться со мной? – снова спросил Джош. И я обрадовалась, что мне не надо выкручиваться по поводу Аса.

– Я спрашивала об этом оружейника Кента как раз перед встречей с тобой. – Я не стала говорить, какой это восторг, когда вся Элит-Охота у тебя в списке быстрых вызовов. – Он сказал: валяй отдыхай, но будь готова прервать свидание на самом интересном месте. Делу время – потехе час, вот его слова.

– Ладно, – уныло протянул Джош. – И сейчас тоже не свидание мечты. Мне выдали указания, чтобы я их и тебе пересказал: нам с тобой разрешен только один танец в сете.

Ну, этого следовало ожидать. Я вздохнула:

– Значит… Сегодня в Палаццо ожидаются величайшие из великих? И танец со мной – это вроде почетной награды. – Я чуть-чуть сморщилась, но скорее для виду. – Если это ради дяди – как я могу не согласиться?

И, между прочим, очень неплохой получился вечер. Даже забавный по-своему.

Когда по пути назад Джош подался ко мне в трансподе, я на секунду засомневалась: вдруг у него опять записка или еще какой-то тайный мотив? Оказалось, нет. Это был самый настоящий любовный, волнительный и трепетный поцелуй. И я от счастья вся растаяла. И только я подумала, как замечательно, что наш транспод такой просторный и вдобавок беспилотный, как чертова посудина встала у входа в штаб и раскрыла дверцу. И пришлось нам отлепляться друг от друга.

Джош неохотно отстранился и помог мне выйти – очень кстати при моем-то вычурном наряде. Без Джоша я бы точно за что-нибудь зацепилась. Несколько мгновений он не выпускал меня, но вдруг его перском запищал, и мы оба так и подскочили.

Джош посмотрел, что там, и выругался.

– Нет мира нечестивым, – усмехнулся он. – Повторим как-нибудь, а, Радка?

– Договорились, – улыбнулась я. – Вдруг получится встретиться инкогнито?

Джош рассмеялся:

– Это вряд ли, но как знать: у тебя же талант устраивать сюрпризы.

При этих его словах дверца закрылась. Я помахала вслед уносящемуся трансподу и, подобрав шлейф, направилась к себе.

«И почему я не глупая? – мысленно сетовала я, переодеваясь в удобную одежду. – Была бы глупее – была бы счастливее». Хотя мне ли жаловаться: обитателям Отстойника и не снится то, что есть у меня. Даже полноправные цивы и те о таком только мечтают. У меня слава как у рокстера. У меня есть стая. Я даже отвоевала себе немного покоя. И еще есть Марк, мой лучший друг. Не говоря уж о Джоше.

У меня, правда, работенка не из легких: никто не скажет заранее, сколько мне отпущено. Но я ведь на этой работенке чуть ли не с колыбели. За столько лет волей-неволей привыкнешь.

Я включила видэкран и, к своей досаде, обнаружила, что кому-то пришло в голову поменять заставку. На меня смотрела та самая девица из фотосессии. Совершенно посторонняя девица. Я с трудом узнавала в ней себя. На ней был почти полностью серебристый костюм, настолько облегающий, что простора для фантазии у зрителя уже не оставалось. Девица стояла, уперев в бедро приклад здоровенной винтовки, и смотрела куда-то поверх головы фотографа. За спиной у девицы столпилась ее настороженная стая. Вся компания красовалась на фоне Пика с высоты птичьего полета – то есть не всего Пика, а самой открыточной его части. Девица, надо думать, выглядела сексапильной. И совершенно не походила на меня. Хотя я даже помню, как делался именно этот снимок.

В глубине души я знала, что отдала бы все-все – и этот навороченный костюм, и самую изысканную еду, и Марка, и Джоша, и отдельную ванную – за один разговор с Учителями. Мне так хотелось поговорить с теми, кто знал меня настоящую! Даже письмами обменяться и то было бы здорово. Но я не решалась послать в Монастырь письмо, потому что Монастыря ведь как бы не существовало. А мне так хотелось… так хотелось, что даже в горле запершило.

Ну почему я не Псаймон?! Почему нет какого-нибудь магического способа переписываться?!

Стоп. Меня осенило. И глаза мои полезли на лоб. Я вскочила на ноги и быстро начертила Письмена.

Явился Ча. Он стоял и посмеивался.

Надо мной.

Ну еще бы. Это же надо так туго соображать!

«Ты можешь доставлять письма Учителям, да?» – Это прозвучало не как вопрос, а как требование.

«Конечно».

И хоть бы чуточку сконфузился для приличия! Хоть бы объяснил, почему молчал! Ну да, понятно, понятно. Это из тех вещей, до которых я обязана доходить своим умом. Я же знала, что Гончие умеют бацать. Знала, что могут переносить с собой предметы – и даже меня. И как меня угораздило так долго тормозить?!

«Я, между прочим, была занята», – мысленно надулась я.

«Зато сейчас не занята. – Ча вспрыгнул на диван и уселся. – Давай пиши свое письмо».

Даже страшновато браться. Это будет не письмо, а целые мемуары. Потому что надо рассказать Учителям все без утайки. Все, что случилось со мной и вокруг меня. И только потом можно просить у них совета. Но с чего-то надо начинать. Я взяла ручку и немного бумаги, устроилась рядом с Ча и принялась за письмо.