Книга: Что мой сын должен знать об устройстве этого мира
Назад: Что тебе нужно знать о судьбе поющего жирафа
Дальше: Что тебе следует знать о добре и зле
Что тебе нужно знать о наших расхождениях с мамой этой Фелисии
Да. Я знаю: тебе нравится Фелисия. Но, понимаешь, так получилось, что мама Фелисии с чего-то решила, что твой папа – клинический идиот. Так что в ближайшее время играть с Фелисией мы практически не будем.
Судя по твоему виду, ты жаждешь объяснений.
В таком случае для начала я позволю себе заметить, что быть родителем – это не такое плевое дело, как кажется. Надо держать в уме массу вещей. Скажем, сахар. На тему «Дети и сахар», знаешь ли, пишут целые диссертации. На полном серьезе. Как-то, когда тебе было полтора года и мы с тобой остались вдвоем на рождественские праздники, я пошутил, что мы распили на двоих канистру коктейля Black Christmas (смешать в равных долях ром Captain Morgan и юльмуст; в дальнейшем можем остановиться на этом подробнее). Так вот, папа твоего Вильяма взбеленился не из-за того, что решил, что я напоил ребенка ромом, а из-за того, что решил, будто я угостил его сладкой газировкой.
Когда несколько дней спустя я протянул тебе бутылочку с молоком в бумажном пакете, это, подозреваю, не улучшило моей репутации.
Но она окончательно погибла, когда ты пролил молоко, а твоя мама не удержалась, чтобы в присутствии других родителей не прокомментировать: «Это убитым браткам». (Так что во всем этом есть и ее вина!)
Впрочем, с себя вины я тоже не снимаю. Я не утверждаю, что полсотни лет тому назад родителям было легче. Но тогда хоть правила игры были проще – ну, мне так кажется. Сегодня вообще не поймешь, что айс, а что не айс. Когда тебе было полгода или около того, в детской поликлинике нам посоветовали не давать тебе «слишком долго спать днем, чтобы не нарушать суточный ритм». Твоя мама ответила: «А вы попробуйте разбудить его, когда он впадает в криосон! “Ава-тар” смотрели?» И это вполне прокатило. Медсестры даже засмеялись.
Но потом я возьми и добавь: «Этого ребенка не разбудит даже надзиратель из Гуантанамо!» И тут все отчетливо напряглись.
Прикинь? Не так-то это просто – понять, где пролегают границы допустимого.
Кстати, примерно полгода спустя те же самые медсестры убеждали меня, что ребенка «в этом возрасте» пора уже перестать кормить по ночам, и даже предложили испробовать «какие-нибудь методики для снижения аппетита». Я уточнил, следует ли нам научить тебя курить. И опять, видимо, сказал что-то не то.
Тут есть над чем задуматься. Существует множество неписаных родительских правил. Надо подавать ребенку положительный пример. Нельзя сквернословить. Нельзя называть манеж «загоном». Надо понимать, что, когда воспитательница детсада говорит о «лакомстве, приготовленном самой природой», она, как правило, имеет в виду не бекон. А когда другие родители вежливо, но безапелляционно заявляют, что есть исследование (причем слово «исследование» они произносят таким тоном, каким фрекен Бок говорит о «телевизионных деятелях искусств»), доказывающее, что детям вредно смотреть телевизор, они имеют в виду всё, что показывают по телевизору. Не только трэш, а всё.
В том числе «Игру престолов».
Я не жалуюсь, но желательно было бы узнавать о таких вещах из каких-нибудь информационных материалов заранее, до того, как начнешь размножаться. Я многого не требую. Мне хватило бы одного флаера с основными положениями.
Я, например, по-прежнему не очень понимаю, чем мы занимаемся на так называемой «профилактической консультации». Когда врач поинтересовался, есть ли у нас «другие вопросы», я воспользовался случаем и спросил, в каком примерно возрасте определится, с какой ноги – левой или правой – ты будешь пробивать мяч. Мне казалось, это вполне осмысленный вопрос. Но тут не угадаешь. После этого он в основном обращался к твоей маме.
Социальные нормы и рамки поп-культурных референций после размножения тоже несколько размываются. Например, вам может показаться, что эротические штанишки у По во втором сезоне «Телепузиков» – прекрасный повод завязать непринужденную беседу с другими родителями, пока ваши дети осваиваются в детском саду. Что, нет?
Ну, нет так нет.
А жаль.
Правда.
Хорошим родителем быть трудно. Приходится действовать методом проб и ошибок. В моем случае преобладает второе. В ответ на критику меня пробивает на юмор – ты, полагаю, уже заметил за мной этот недостаток. При том что критиковать меня как родителя есть за что. Но дело в том, что в наше время дети – это уже не просто дети, а маркер идентичности. Отчего так вышло, никто не знает. Десять тысяч лет полового просвещения, и вдруг наше поколение проникается сознанием, что из роддома мы несем не младенца, а хренов кубок Стэнли. Словно до нас никто не размножался.
Сегодня, думаю, даже не обязательно быть хорошими родителями. Это вчерашний день. Достаточно быть «норм». Единственное, к чему мы стремимся, – это чтобы лет через двадцать ваш психолог шепнул вам, что в ваших проблемах виноваты вообще-то не только мы.
А один из немногих способов убедить себя, что как родители мы норм, сводится к тому, чтобы выставить других родителей в черном цвете. И уж тут мы, надо тебе сказать, проявляем чудеса изобретательности, чтобы найти, к чему прицепиться. К тому, что папа просидел в отпуске с младенцем всего месяц-другой, что малыша забирают из сада аж в четверть четвертого («В ЧЕТВЕРТЬ ЧЕТВЕРТОГО!!! Уму непостижимо! Почему бы тогда вообще не оставить его в лесу на воспитание ВОЛКАМ?!!»), что его кормят недостаточно органической едой или покупают ему игрушки без сертификата от соответствующего ведомства в Брюсселе («Как?!! Вы разрешаете ему этим играть?!! Ну да, ну да, конечно, вам виднее. Но лично я не хочу, чтобы мой ребенок заболел раком мозга… Хотя это, наверное, прекрасно, что всех воспитывают по-разному, не правда ли?»). Так и живем.
Мы нападаем на бедолаг, не понимающих, что если вновь купленную детскую одежду не постирать при 90 градусах, то у ребенка разовьются мутирующие аллергии и он умрет. Как будто только благодаря этому человечество эволюционировало в господствующий на Земле вид. Как будто, живи мы в пещерах и заворачивай новорожденных в мамонтовую шкуру, не постиранную при 90 градусах, все они перемерли бы. Как будто мы выжили на планете, где не выдержали даже динозавры, лишь благодаря стиральной машине.
Есть и другие варианты. Если стратегия суперозабоченности, нацеленная на то, чтобы выставить других родителей идиотами, не срабатывает, всегда есть возможность прибегнуть к обратной – пофигизму. Именно так, из чувства противоречия, некоторые родители превращаются в этаких невозмутимых расслабленных субъектов – темные очки, татуировка пониже спины, кофе в бумажном стаканчике и очередная книжка по «свободному воспитанию», выглядывающая из тряпичной сумки. «Дети должны оставаться детьми-и-и! Чего зря париться?» – пожимают они плечами, пока на заднем дворе их пятилетнее солнышко с «ирокезом» и пирсингом в носу пытается запихнуть младшую сестренку в пластиковую бутылку.
Вот представь: сидит на совместном родительском ужине идиот-папаша, напряженный и с поджатыми губами, и молчит, пока остальные родители взахлеб и с истерическим вибрато в голосе рассказывают, что их детям, оказывается, коробки из-под подарков нравятся больше самих подарков. Тут кто-то искрометно пошутит, что «на следующее Рождество я просто куплю большую коробку!», и все зайдутся в хохоте, – все, кроме этого папаши. Потом еще кто-нибудь заявит, что их ребенок, вы не поверите, играет исключительно с пластиковыми контейнерами в кухонном шкафу. И снова все, кроме вышеназванного папаши, радостно подхихикнут, так что ложечки в чае масала задергаются, точно поплавки при поклевке.
Когда же кто-нибудь, радостно повернувшись к этому папаше, спросит, нет ли и у его ребенка подобных неожиданных пристрастий, то папаша проявит себя как тяжелый человек и социопат. Он ответит: «Ммм, ножи. Он любит играть с ножами».
Нет, я не говорю, что этот папаша – я.
Но тебе больше нельзя играть с Теодором и Смиллой еще и поэтому.
Я к тому, что быть родителем – не так просто, понимаешь? Но я стараюсь как могу. Хожу на детскую площадку. Разговариваю с другими родителями. Качаю головой и ахаю: «Да вы что?!» – узнав, что у какого-то ребенка появилась не то зеленая сыпь в анусе, не то еще какая-то хрень, интерес к которой мне не удается изобразить, несмотря на все свои усилия (поверь, я делал их над собой до фига раз, но все без толку). Я внимателен. Я слушаю. Сопереживаю. Довольно натурально возбуждаюсь по поводу скандалов – из-за вакцины от свиного гриппа, из-за нехватки квалифицированных воспитателей, из-за какой-то вроде бы ядовитой дряни, обнаруженной в облицовке твоего детского сада, из-за всего, о чем надо помнить, когда делаешь то или это. Короче, я стараюсь изо всех сил. Но мне еще есть куда расти.
Не верь тем, кто утверждает, что человек начинает интересоваться детьми, когда у него появляются свои собственные. Это вранье. Лично меня интересует один-единственный ребенок – это ты. Все остальные дети по-прежнему не вызывают во мне ничего, кроме скуки.
Но, ёшкин кот, я знаю, что в конечном итоге виноватым все равно буду я. Потому что слушаю других вполуха и ничего не воспринимаю всерьез.
Как в тот раз, когда в газетах поднялся шум насчет хот-догов – якобы они заражены какими-то бактериями, опасными для детей. И мама этой твоей Фелисии страшно переживала, что вас поведут с детским садом на какую-то экскурсию и накормят этими самыми хот-догами. Я спросил, чем конкретно употребление хот-догов грозит детям, и мама Фелисии прошипела: «Менингитом!» А я сказал: «Ну, ради хот-дога можно и рискнуть!» И она очень, очень разозлилась.
Короче.
Видимо, мне не стоило говорить маме этой Фелисии: «Вы бы лучше приняли феназепамчику под рюмочку, и все дела. Акуна матата!» Точно не стоило.
А несколько недель спустя она, начитавшись где-то про калицивирусы, потребовала вдруг, чтобы дети не прикасались друг к другу, даже к одежде. Тем утром ты разбудил меня, врезав по физиономии игрушечной машинкой, так что у меня из носа пошла кровь. Потом все вроде как прошло, и я повез тебя в сад. И чихнул прямо в раздевалке.
Не стоило мне чихать в раздевалке. Точно не стоило.
В общем, пойми меня правильно.
Я в курсе, что тебе нравится эта Фелисия.
Но тут уж ничего не поделаешь.
Я только пред-по-ло-жил
Короче. Вот, скажем, вчера. Время было двенадцать ночи.Я страшно, страшно, страшно устал. А ты все бегал и бегал и без умолку выкрикивал что-то типа: «Упакося! Упакося!» Потом вдруг на миг застыл на месте. Ринулся на кухню. Вернулся. И с полнейшей невозмутимостью вылил бутылку йогурта в ящик комода.Я тогда сказал, что ты засыпаешь только в машине. Приятельница твоей мамы, заглянувшая к нам в гости, в ответ невесело рассмеялась: «Ну да! Но, к сожалению, они просыпаются, стоит вытащить их из автокресла!»И я всего-навсего заметил, что наша чертова радио-няня наверняка прослушивает даже гараж.Я пошутил. Я просто-напросто пошутил.Это я к тому, что если к вам в сад заявится какая-нибудь тетка из социальной службы и начнет задавать вопросы, то желательно, чтобы ты понимал общий контекст.
Сапожник
Нет, я не оправдываюсь.Просто хочу сказать, что процесс одевания ребенка перед выходом на улицу чем-то напоминает попытку запихнуть в хоккейную вратарскую экипировку обезьяну, которую перед этим хорошенько намылили и накормили перцем халапеньо, не говоря уже о том, что в баре круизного парома до Хельсинки и обратно ее грубо оскорбил толстый немец в сомбреро.Понимаешь?Извиняться я не собираюсь.Я только к тому, что утро сегодня выдалось немного нервное.Причем в сад тебе не пришлось даже ИДТИ. Ты, ядрен батон, ехал туда в коляске. Сидя внутри необъятного мехового одеяла, застегнутого на молнию, как спальный мешок. Ни один человек во всем Большом Стокгольме не добирался сегодня до работы в таком тепле и комфорте. Но это я так.Я себя не выгораживаю.Просто прими к сведению.Разумеется. Разумеется. Разумеется. Прекрасно.Когда в 19 градусов мороза я на глазах у полудюжины родителей и всего персонала детсада высаживаю тебя из коляски в сугроб и только через полминуты или около того замечаю, что ты без сапожек, – я не выгляжу вполне компетентным родителем.Ясен пень.Но сегодня я что-то на нервах.Черт.
И в горе, и в радости…
СТАРЫЙ ДРУГ (глядя, как я пытаюсь встать со стула). Что-то ты мне не нравишься…Я. А, обычный прострел. Пройдет.ТВОЯ МАМА (глядя на старого друга со значением и кивая). Фредрик навернулся с беговой дорожки в спортзале!Я. Спасибо, дорогая. Спасибо, что ты доводишь это до общего сведения.ТВОЯ МАМА (кивая старому другу). Как старичок!Я. Я упал не как старичок! Это, блин, НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ!ТВОЯ МАМА (энергично кивая старому другу). Такие несчастные случаи происходят со старичками, ага.
Я. Черт, да при чем тут возраст?!!! ОБЫЧНЫЙ ПРОСТРЕЛ, шут его дери!(ТИШИНА.)ТВОЯ МАМА (доверительно наклоняясь к старому другу, очень выразительным шепотом). У двадцатилетних спортсменов такие прострелы – обычное дело.
Себе на заметку
Мужчины, которые возвращаются из отпуска по уходу за ребенком, НЕ ЛЮБЯТ, когда коллеги спрашивают их: «Ну, как отдохнул?»
