Глава 13
Что знал дворецкий
– Предупреждаю! Я вооружена!
Вскинув над головой подсвечник, я попыталась придать своим мыслям героический настрой, но коленки у меня ходуном ходили под длинными юбками. Горячий воск капнул на рукав – запахло паленым.
– Эфимия! Вы целы? Мэри только что рассказала мне несусветную историю о том, что вас заперли в шкафу! – В каморку ворвался мистер Бертрам и замер, уставившись на горящую свечу у меня над головой. – Поставьте это на место, пока тут пожар не случился!
– Слава богу! – выдохнула я.
Он выхватил подсвечник из моей ослабевшей руки и тем самым спас от огня не только мои волосы.
– С какой стати вы тут размахивали этой штуковиной, Эфимия?
– А как еще я должна была встретить своих убийц?
– Что за чушь?!
Недоверие, прозвучавшее в этом возгласе, вывело меня из себя:
– Где вы были, когда они меня заперли в шкафу?
– В Лондоне…
– Нет! Я слышала, как вы ругались с братом в холле!
– Значит, я только что вернулся.
– Почему вы меня не искали?
– А как я, по-вашему, должен был догадаться, что вы дали себя запереть в серванте?
– В гардеробе! В гардеробе, набитом несвежим тряпьем!
Мистер Бертрам поднял перевернутый стул, с грохотом приземлил его на все четыре ножки и уселся, сердито откинув фалды.
– В гардеробе так в гардеробе. Боже правый, да у меня голова и без того кругом идет – между прочим, мои кузен и отец убиты!
Я притопнула ногой:
– То есть вы хотите сказать, вам некогда обо мне думать?
Тут я, видимо, хватила лишнего, потому что гневное выражение исчезло с его лица, и он уставился на меня в полнейшем изумлении:
– Не понял, о чем вы, Эфимия…
Я поймала себя на том, что шумно дышу в не подобающей леди манере, но, так или иначе, нужно было унять бешеное сердцебиение.
– Я думала, мы вместе ведем расследование.
– Вместе?
Пренебрежение в его тоне задело меня еще больше.
– Вместе. Я думала, мы команда, – тихо сказала я. – В борьбе за справедливость.
Мистер Бертрам вдруг откинул голову назад и расхохотался:
– Не устану повторять: ну до чего же вы необычная девица, милая моя. Право слово, как же мы с вами можем быть командой?
– Это потому что женщинам не пристало участвовать в таких делах?
– И поэтому тоже. Еще потому, что у нас с вами разный общественный статус.
Я уже собиралась сказать, что меня это ничуть не волнует, но тут на меня ушатом холодной воды обрушилось понимание реального положения вещей. Я вела себя как дочь своего отца – и даже в большей степени дочь своей матери, – но мистер Бертрам не видел во мне ни благовоспитанную дочь сельского викария, ни опальную внучку герцога. Я для него была всего лишь служанкой с обязанностями горничной. И неприятнее всего оказалось то, что винить в этом мне было некого, кроме себя самой.
Я нервно сглотнула и сделала книксен:
– Прошу прощения, сэр. Я, кажется, забылась.
Мистер Бертрам кашлянул:
– Я не имел в виду, что от вас никакого проку, Эфимия. Наоборот, я очень благодарен вам за помощь. Мне ничего не известно о том, что происходит в доме на половине слуг, и ваши сведения об этом чрезвычайно ценны.
Я снова сделала книксен. Вот так – никаких сожалений по поводу того, что сделал его брат, и никаких извинений за то, что моя жизнь подверглась опасности… Мистер Бертрам сунул руку в карман брюк, и я на мгновение с ужасом подумала, что сейчас он достанет шиллинг.
– Однако, судя по всему, Эфимия, слуги тут совершенно ни при чем. Я расскажу вам то, что удалось узнать мне, но больше никому об этом ни слова, пока не будет готово официальное обвинение.
Я села на кровать и аккуратно сложила руки на коленях. Все это время я невольно поглядывала на дверь, но мистер Бертрам, похоже, вторжения не опасался. По крайней мере, теперь у меня была надежда, что он вмешается, если кто-нибудь снова решит затолкать меня в шкаф. Мой взбудораженный ум окончательно осознал, что без помощи этого мужчины мне не вырваться из лап его брата и сестры.
Мистер Бертрам, сидя в кресле, подался вперед и заговорил:
– Выяснилось, что Ричард и Жорж крали деньги из банка нашего отца. Я поговорил с семейным нотариусом. Тот сначала упирался, но в конце концов все выложил, потому что я душеприказчик отца и рано или поздно все равно бы докопался, что мои брат и кузен обчищали семейные фонды. Отец всегда был против участия Ричарда в оружейном бизнесе – похоже, просто не доверял ему. И, видимо, именно поэтому он пришел в ярость, когда я отказался с ним работать. Однако Ричард не терял надежды, что мнение отца на его счет изменится, и решил на собственный страх и риск провернуть крупную сделку, чтобы доказать свою профессиональную состоятельность. В общем, он вместе с Жоржем стал вести торговые дела под девичьей фамилией матери. Все это крайне неприятно, и я не буду утомлять вас подробностями. Скажу только, что предприятие требовало все больше средств – гораздо больше, чем Ричард мог позаимствовать из отцовского банка, не привлекая к себе внимания. В итоге он украл сколько мог, начал играть на бирже и все потерял.
– Значит, он убил мистера Жоржа и вашего отца, чтобы скрыть свои махинации?
– Не думаю, что ради этого. Исходя из сведений, которые мне удалось вытянуть у нотариуса, отец уже обо всем знал. Он согласился закрыть глаза на воровство сына, не стал предавать эту историю огласке, но приберег ее в качестве гарантии хорошего поведения Ричарда в дальнейшем – под угрозой скандала тот вынужден был делать все, что требовал от него отец.
– Могу предположить, что мистеру Ричарду это не нравилось. Но зачем он убил Жоржа?
– Ричард амбициозен, он хотел получить место в парламенте. А осуществлению этой мечты мешали два человека. Теперь их нет.
Я не сомневалась, что Ричард убил родного отца – тут все сходилось один к одному, – но была не менее уверена, что он не убивал кузена. Внутренний демон шептал мне, что нужно держать рот на замке, а совесть требовала, чтобы я все рассказала мистеру Бертраму.
– Думаю, вы не совсем правы.
– Да? И в чем же я не прав?
– Ваш брат убил отца – он достаточно наговорил мне, чтобы сделать такой вывод, – но я не верю, что он убил и мистера Жоржа. Вероятно, мистер Ричард просто воспользовался ситуацией. Полагаю, убийца – дворецкий…
– Холдсуорт?!
– …и мистер Ричард постарается возложить на него вину за оба преступления.
– Холдсуорт? – с недоумением повторил мистер Бертрам. – Но почему? Он много лет служил нашей семье…
– Вы знаете, что служанку по имени Люси выгнали из Стэплфорд-Холла потому, что она забеременела?
Мистер Бертрам покраснел:
– Нет, я не знал. Даже не догадывался… И не хотел бы обсуждать это с вами!
– Возможно, тема для обсуждения не слишком приличная, но, так или иначе, это правда. Люси умерла при родах. Ребенок остался жив, его забрала к себе родная бабушка. В деревне ходят слухи, что она обращалась к кому-то из Стэплфорд-Холла за помощью, но ей отказали.
– Я, разумеется, прослежу, чтобы она получала средства на воспитание ребенка, Эфимия, но…
– Люси была племянницей Холдсуорта.
– Ах вот как…
– Но в принципе вы можете оказаться правы, – быстро добавила я. – Скорее всего, Ричард совершил оба преступления.
Мистер Бертрам пристально на меня посмотрел:
– Эти слова определенно продиктованы вашей совестью и выдают уверенность в том, что хороший человек не способен на преднамеренное злодеяние.
Я опустила голову:
– Да. Но Ричард в любом случае свалит на Холдсуорта вину за два убийства!
– Это меня ничуть не удивит. Мой брат – человек не только аморальный, но и глупый. Он никогда не видит сути вещей.
– Мне кажется, он умнее, чем о нем думают. А уж хитрости ему точно не занимать.
Мистер Бертрам вскочил с видом человека, готового к решительным действиям.
– Мне жаль Холдсуорта, но я не могу скрыть от полиции то, что вы мне рассказали о его племяннице. У меня достаточно доказательств вины Ричарда, полученных от нотариуса, кроме того, вы засвидетельствуете, что он запер вас в гардеробе. Я немедленно пошлю за инспектором. Он будет присутствовать на званом ужине, и мы публично разоблачим моего брата.
– О нет! – воскликнула я. – Это слишком мелодраматический план, наверняка что-нибудь пойдет не так!
Мистер Бертрам поднял бровь:
– Эфимия, давайте я самостоятельно займусь решением этой проблемы. Прошу вас оставаться в этой комнате – возможно, нам понадобится послать за вами для дачи показаний. Обещаю не спускать глаз с Ричарда и Риченды – вы будете в полнейшей безопасности.
– Мистер Бертрам, честное слово, это не лучший план действий…
– Позвольте мне самому судить, – сказал мистер Бертрам, вышел из каморки и тихо закрыл за собой дверь.
Тысячи мыслей проносились в моем сознании, и ни одна из них не обнадеживала. План мистера Бертрама удовлетворял его склонность к театральным эффектам, но мистер Ричард был хитрее и коварнее, чем младший брат себе представлял. Я боялась, что Холдсуорта действительно обвинят в обоих преступлениях, и не могла этого допустить. Схватив лист бумаги и перо, я набросала короткую записку и, вопреки распоряжению мистера Бертрама, выбежала в коридор.
На мансардном этаже царила тишина. Спустившись по служебной лестнице, я осторожно выглянула за угол. С кухни до меня долетал голос миссис Дейтон – она рассуждала о свойствах современной цветной капусты. Ей что-то говорила в ответ Мэри. Я знала, что мистер Холдсуорт сейчас должен быть наверху, его обязанность – разносить коктейли, поэтому стремительно пересекла холл и нырнула в служебную комнату дворецкого. Там было пусто, как я и рассчитывала. Теперь нужно было придумать, где оставить Холдсуорту записку так, чтобы ее смог найти только он. Обычно сюда, кроме него, никто не заглядывает, но, когда дворецкого возьмет на подозрение полиция, здесь наверняка устроят обыск… Получалось, я раскритиковала план мистера Бертрама, а теперь сама не могла придумать ничего толкового. Необходимо было вручить записку Холдсуорту до того, как им заинтересуется инспектор. Но как?..
Я выросла с верой в то, что Господь непременно отвечает на молитвы, но не всегда так, как того ждет молящийся (чаще всего Он говорит «нет»). Мой отец любил повторять, что у Господа есть чувство юмора, поэтому, надеюсь, Его позабавило выражение моего лица, когда дверь вдруг открылась и на пороге застыл мистер Холдсуорт.
Мы оказались лицом к лицу.
– Ты ведь все знаешь, да? – сказал он.
– Да, – кивнула я.
Дворецкий вошел, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Я невольно огляделась в поисках путей отступления, но других выходов, кроме маленького зарешеченного оконца, в комнате не было.
– Что ты здесь делаешь?
– Пришла предупредить вас. – Я протянула ему записку. – Не знала, где ее спрятать…
Мистер Холдсуорт прочитал вслух:
– «Ричард знает о Люси. Он собирается обвинить вас в двух убийствах, но я думаю, что он сам убил отца. Вам нужно бежать». – Он поднял взгляд, в его глазах стояли слезы. – Выходит, ты тоже знаешь о Люси?
– Я сложила куски головоломки. Разные слухи помогли понять.
Дворецкий в сердцах ударил кулаком по столу.
– Будь он проклят! – Он повернулся ко мне: – Не думай о Люси дурно. Все еще хуже, чем ты можешь предположить. Он взял ее силой.
– Я не… – начала я, но мистер Холдсуорт не слушал.
– Я нашел ее потом в слезах. Она во всем винила себя, говорила – нельзя было оставаться с ним наедине. Он сказал ей, что у мужчин есть насущные потребности…
– Животное! – выдохнула я.
Холдсуорт гневно продолжал:
– Вскоре Люси поняла, что беременна, и этот мерзавец сказал ей, что если она станет… станет его любовницей, он о ней позаботится.
– Господи, какое чудовище…
– Я пошел с жалобой к миледи, но она не пожелала меня выслушать. А Люси сказала… может, все к лучшему – по крайней мере ребенку обеспечено достойное будущее. Но негодяю она быстро надоела, и он отослал ее к матери, не дав ни гроша. А потом она умерла, и он не сделал ровным счетом ничего.
– Тогда вы решили его шантажировать? Я нашла обрывок записки в кухонной жаровне. Почему вы сожгли записку именно там? Ведь кто-нибудь обязательно это заметил бы – жаровней давно не пользуются.
– У меня не было времени искать другое место, – чуть слышно проговорил Холдсуорт. Он смотрел мимо меня отсутствующим взглядом, будто вдруг забыл о моем существовании. – Люси навсегда осталась для меня крохотной девочкой. Думаю о ней и вижу эту малявку в ее любимом голубом платьице, как она сидит у меня на колене и просит подарить ей котенка… Котенка ей так и не подарили. А моя сестра… Господи, как же это невыносимо…
К моему ужасу, дворецкий всхлипнул, пытаясь сдержать рыдания. Бедняга был на пределе нервов, и я подозревала, что именно в таком состоянии он мог напасть на мистера Жоржа.
– Я так вам сочувствую, Холдсуорт, – честно сказала я.
– Спасибо. Я знаю, ты говоришь искренне. Ты не такая, как они. – Он вытер глаза тыльной стороной ладони. – Как ты догадалась, что я убил Жоржа Лафайетта?
Этот вопрос эхом раскатился в моем сознании. Одно дело – подозревать кого-то в преступлении, другое – получить признание преступника.
– Я подумала, что в записке вы назначили ему встречу, а потом что-то пошло не по плану.
Холдсуорт безрадостно рассмеялся, и от этого смеха у меня защемило сердце.
– Не по плану? А может, я с самого начала собирался его убить?
Каменный пол ушел у меня из-под ног. Я схватилась за край стола.
– Я не верю, что вы злодей, мистер Холдсуорт. Вы – человек, убитый горем и остро переживающий несправедливость. Вы из тех, у кого равнодушие к несчастью вызывает праведный гнев.
– Ты очень проницательна, Эфимия. И тем печальнее, что такой умной и доброй девушке приходится прислуживать «вышестоящим». – Последнее слово он произнес с яростью и презрением. – Это много говорит о нашем здешнем мирке… Знаешь, что сделал Жорж, когда пришел на встречу? Расхохотался мне в лицо. Я взял с собой нож только для того, чтобы припугнуть его. Но он сказал, что Люси была гулящей девкой и получила то, чего заслуживала. И тогда я ударил его ножом. Он упал там, в коридоре для прислуги. И умер почти мгновенно. Это была слишком легкая смерть…
– Это вы обыскали мою комнату?
Дворецкий покачал головой.
– Значит, это мистер Ричард, – подумала я вслух. – Должно быть, он подозревал, что Жоржа шантажируют, и решил, что я могла найти записку рядом с телом.
– Мне жаль, что ты оказалась в это замешана, Эфимия.
Я почувствовала, как ноги наливаются свинцовой тяжестью.
– Что вы имеете в виду? – пролепетала я. – Что намерены делать?
– Я? – переспросил Холдсуорт. – Сдаться полиции, конечно. Что мне еще остается?
– Нет! – воскликнула я. – Ричард повесит на вас оба убийства, а сам уйдет безнаказанным! Вас принесут в жертву, так же как и Люси! Вы не можете, не можете сдаться!
Мистер Холдсуорт отошел от двери и опустился на стул.
– У меня нет другого выхода. И ты тут ничего не поделаешь.
Я выхватила монеты из кармана юбки:
– Вот, возьмите! Поезжайте за границу. Там никто не будет вас искать. Переберетесь на континент и начнете новую жизнь.
– Но я не могу бросить сестру с ребенком…
– Болтаясь в петле, вы им ничем не поможете. Ваша сестра и так настрадалась. Кроме того, мистер Бертрам пообещал дать ей денежное содержание. Он хороший человек и умеет держать слово. Ну же, Холдсуорт! Вашу казнь за убийство сестра уже не переживет. Вы не можете позволить мерзавцам Стэплфордам победить!
