У певцов и сказителей этим летом было много работы: не успели они сочинить песни, прославлявшие великую победу короля Рагнахара и его брата Хильдебранда над иноземным войском, как по городу из уст в уста стала распространяться новая невероятная история. Будто король Рагнахар прослышал, что в злом городе Лусе в глубокой подземной тюрьме за семью дверями, за семью замками томится прекрасная принцесса Эгери, последняя из рода Хардингов, и тут же отправился ее освобождать. В пути он совершил немало подвигов и спас нежную пленницу от неминуемой смерти, но, когда они возвращались домой, в глухом дремучем лесу на них напал огромный волк и едва не загрыз принцессу. Волк был заколдован злыми волшебниками, и меч короля отскакивал от его шкуры, как от кольчуги. И тогда по молитве юного короля на помощь царственной чете пришли боги: могучий Айд поразил своим мечом волка, а милосердная богиня Дарисса явилась, держа на ладони свое сердце, от сострадания точившее по капле кровь, и этими кровавыми каплями исцелила принцессу.

Для Пантеона, храма всех богов в Галсвинте, срочно были изготовлены статуи Священной Четы: Айда, Вершителя Справедливости с мечом в руках и крыльями на шлеме, и его супруги Дариссы Милосердной, держащей в ладонях кровавое сердце. Королевская семья не поскупилась на золото для украшения этих статуй, не поскупилась она и на организацию торжественного шествия, в сопровождении которого статуи отправились из мастерских при королевском дворце в Пантеон. Здесь же, в Пантеоне, у ног новых богов Рагнахар женился на спасенной им принцессе и объединил таким образом два рода Хардингов и Кельдингов, королей прошлого и грядущего. Золотое сияние, исходившее от новых богов, было ослепительным, а последовавший за этим праздник – богат и пышен, и горожане быстро уверились, что у Королевства появились новые могущественные покровители и всех подданных Рагнахара ждут отныне благополучие, удача, здоровье и процветание. Посему, когда объявили о новой клятве, которой король хотел связать себя и своих поданных в единое государство, это вызвало новый прилив энтузиазма. Люди валом валили к королевским чиновникам и клялись соблюдать новые мудрые законы, данные Айдом и Рагнахаром.

Некоторые, правда, помнили, что полгода назад они уже гуляли на королевской свадьбе. Однако все разъяснил Инграм – новый Верховный Маг и заодно Верховный Жрец Пантеона (Рагнахар решил, что отныне Солнечные Маги будут одним из родов жрецов). На ночном богослужении в храме Инграм объявил, что прежняя королева Хелейвис оказалась неплодной и король просил позволения отпустить ее и вступить в новый брак, чтобы даровать стране наследника. На ночном богослужении присутствовали лишь жрецы, но слух о досадном происшествии в королевской семье быстро распространился по городу, а потом и по всей стране, так что даже самые въедливые крючкотворы и правдолюбцы были удовлетворены.

Новую королеву вскоре полюбили – она оказалась так же молода, красива и добра, как и прежняя. Еще о ней рассказывали, что на каждом пиру, поднося чашу мужу, она говорит: «Выпьем за тот день, когда мы разрушим Лус!» А король в ответ молчит, но улыбается благосклонно.

Так что всем было хорошо. Плохо пришлось лишь певцам и сказителям – они натирали кровавые мозоли на пальцах и срывали голоса, воспевая все эти многочисленные удивительные события.

– Ну, в общем, мы справляемся, хотя тебя, конечно, не хватает. – Рейнхард поерзал на стуле и осторожно покосился на брата.

Карстен улыбнулся и спрятал перебинтованную руку под одеяло.

– Что у нас с деньгами? – спросил он.

– Деньги… да, деньги. Я тут… знаешь, ты уж прости. Я их решил пустить в ход. Цены все время растут, и, когда деньги лежат в сундуках, они просто горят.

– И как ты ими распорядился?

– Ну, я купил два пепелища в Купели. Очень дешево, просто за копейки.

– Пепелища? Думаешь возить золу на поля?

Рейнхард вспыхнул, потом увидел, что Карстен шутит, и тоже улыбнулся.

– Да нет. Ты же знаешь, наши дивы мастера обжигать кирпичи, вот и подумал: сначала можно быстро построить два склада и сдавать их торговцам в аренду. Я поговорил кое с кем в городе… у многих склады сгорели, и они очень удивились, что я… что мы можем построить новые так быстро.

– И что, думаешь, у тебя получится?

– Ну, если не начнется новая война, мы справимся. Собственно, один склад уже можно подводить под крышу. Дивы же… ну ты знаешь, им тяжело сидеть нахлебниками, а на нашей земле они не умеют работать. Арс намедни подошел ко мне и сказал, что, когда они закончат, их зовут в соседний поселок строить дома для поселенцев. Говорил, что половину выручки будет отдавать нам. Так что я подумал… надо их отпустить. А еще можно прикупить пару пастбищ и разводить овец, пусть женщинам тоже работа будет. Ты… ты не бойся, что я часть денег потратил. Это ведь все равно что зерно в землю посадить.

– Зачем мне бояться? – снова улыбнулся Карстен. – Ты молодец, я до такого никогда не додумался бы.

– Да нет, конечно, додумался бы! Я бы и сам никогда не сообразил, но знаешь, нужда заставила. Ты ведь слышал, Дождевой Камень во время войны пострадал. Даже не сам замок, а деревни и поля. Вальдибер теперь, считай, разорен. Так что если… когда я буду свататься к его дочери, мне нужно будет доказать, что я прокормлю и ее, и наших детей.

– И когда же ты собрался свататься?

– Ну, это тебе решать, ты у нас глава семьи. Но думаю, через год-другой, если все хорошо пойдет, уж на свадебный поезд деньги мы соберем. А может, и на два, что скажешь?

– Подумаю…

– Ну ладно, только думай недолго, выходи к нам скорей. Знаешь, все тебя ждут, без тебя все-таки тяжело…

Когда Рейнхард ушел, в дверь заглянула Радка с подносом, уставленным дымящимися плошками.

– Не утомил он вас? – спросила она, выставляя кушанья на стол.

– Он? – Карстен покачал головой. – Нет, с чего бы? Дело другое, я все жду, когда ему-то надоест меня бояться.

– Бояться вас?

– Угу. Бояться. Стесняться, воображать себе Шелам знает что! Что вы все со мной носитесь как с писаной торбой? Будто я первый и последний, кто на войне руку потерял! Рана чистая, заживает хорошо, вот и славно. Что еще нужно?

– Ну… – Радка замерла, опустив голову, глядя, на свои руки, которые безжалостно мяли белоснежный передник. – Все думают… раз вы сидите у себя и не выходите… наверное… наверное, вы не хотите никого видеть.

– А, вот что! Ты тоже так думаешь?

Радка кивнула.

– Понятно. Да нет, это как раз ерунда. Просто… Кстати… не стой столбом, садись.

Радка присела на край кровати, и Карстен заговорил вполголоса:

– Ты только Рейну не проболтайся, ладно?

– Конечно!

– Я это нарочно, чтобы он раскомандовался как следует, понимаешь? Чтобы привык чувствовать себя здесь самым главным. И, похоже, он делает успехи.

– Да он-то молодец, до всего доходит. И добрый. Знаете, кому он первым дом повелел строить? Моим родителям да братику новорожденному. Сказал, нечего мне в город каждую декаду бегать, лучше родню поближе к нам перевезем. Мы уж и не знали, как благодарить его. Мать на земле лежала, ноги ему целовала, уж так рада была, что у отца теперь опять свой дом будет. Так что хозяин из него хороший будет. Только… зачем все это, если вы вот-вот вернетесь?

– Правда не понимаешь?

Радка покачала головой.

– Ну ты ведь вроде умница, должна понимать. Увечный в замке командовать не может. И примета плохая, и вообще неудобно. Лучше уж маркграф Рейнхард Огнерукий, чем Карстен Однорукий. Так что надо Рейну учиться быть за старшего. А теперь он еще и жениться собрался, так совсем хорошо получается. Аэллис – чудная девушка и к пограничной жизни привыкла. Хорошая хозяйка для Лунева Гнезда из нее получится.

– А как же вы?

– Я, говоря по чести, только рад. Мне всегда было слишком тяжело отвечать за весь замок.

– Да нет же, у вас все получалось хорошо, вам любой скажет!

– Угу, всем хорошо, а мне плохо. Нет, я правда устал. Пока выхода другого не было, тянул эту лямку, а теперь вроде как получается, что и без меня есть кому жилы рвать. Так что все хорошо. Правда, уйти из замка придется, чтобы Рейну глаза не мозолить, но, может, это и к лучшему – хоть что-нибудь еще увижу, кроме наших болот!

– Господин мой! – Радка встала. – Господин мой, простите, но я давно хотела просить у вас прощения, да все не решалась. Знаю, что моя вина велика. Ведь если бы не я… Но поверьте, если бы я знала…

– Да ну тебя! – Карстен с досадой хлопнул здоровой рукой по одеялу. – Ну-ка сядь и прекрати реветь! Ишь, извиняется, будто сама мне руку отгрызла! Будто не я сам полез очертя голову вперед, как молодой пес. И, к слову говоря, ни секунды не жалею, что полез. Если уж нацепил меч на пояс, то не жалуйся, если он тебя ненароком поцарапает. Пришлось платить, конечно, но хоть было за что платить. Интереснее дней у меня в жизни не случалось.

– И вы… вы позволите мне… последовать за вами, когда вы уйдете?

– Пока тебе не надоест.

Он обнял Радку за плечи здоровой рукой и чмокнул в нос, а потом поцеловал по-настоящему, в губы.

«Теперь-то я понимаю, что они находят в этих поцелуях», – подумала Радка.

Десси и Сайнем больше никому не были нужны, им самое время уезжать из Галсвинты в Лунево гнездо, но они не торопились, мудро полагая, что дома их наверняка ждет целая куча дел, а потому надо воспользоваться редкой возможностью и отдохнуть. Поэтому они пока что целыми днями валялись в постели, ели, спали и занимались любовью.

Но вскоре идиллия закончилась: от Аин явился гонец, призывавший Сайнема снова явиться во дворец. Сайнем повиновался, и в тот же вечер вернулся – да не один. Он привел с собой очень юную, очень красивую и очень заплаканную девушку и сказал жене со вздохом:

– Дорогая, позволь тебе представить мою сестру Хелли. Ее муж больше не желает жить с нею, а нашей матери я ее доверить не могу.

Десси тут же, ничего не спрашивая, взяла бедную королеву-разведенку под свое крыло: договорилась с Тамиасом насчет еще одной комнаты, вместе с Карин наносила воды в ванну, выкупала девушку, накормила ее ужином, напоила каким-то горьким, но чрезвычайно полезным чаем, уложила спать. Потом заперла дверь их с Сайнемом комнаты, увела мужа к окну и тихо сказала ему:

– Быстрей найди лошадей, нам скорей нужно уезжать.

– А что случилось? – испугался Сайнем. – С Хелли что-то?

Десси невесело рассмеялась.

– С Хелли как раз все хорошо. Так хорошо, что как бы не было плохо. Она… – Тут Десси еще понизила голос до шепота. – Она ребенка носит.

– Что? А как же… Вот мерзавец!

– Тихо, тихо, может, он и не знал. Она сама не знала… так бывает, знаешь, когда дитя уже во чреве, а кровь все еще идет.

– Но что же тогда… Да, тогда нам действительно нужно бежать завтра же утром. Кто-нибудь еще знает?

– Нет, я покуда даже Хелли не сказала. Вот только Карин, она пока воду носила, могла заметить, как у Хелли грудь набухла и соски. Правда, Карин не знает, что это бывшая королева, но если кто ее надоумит и если она догадается… Сам понимаешь, теперь этот ребенок не то что никому не нужен, но, напротив, всем мешает.

– Ладно, ладно, понял, а она-то как, здорова? Ехать может?

– Да конечно, что ей сделается? Устала, и сердце разбито, но это для женщин дело привычное, переживет.

Лошадей в городе все еще недоставало, и цена на них была высока, так что Сайнему удалось купить только одну. Впрочем, Десси осталась довольна: скакать галопом они все равно не собирались, чтобы не растрясти Хелли, а ей самой давно хотелось пройтись пешком, как следует пройтись, а то от долгого сидения в городе вся кровь в жилах застоялась.

– Там найдем, где дорогу срезать, – сказала она Сайнему, и тот понял, что идти им предстоит через Шелам.

Бывший Солнечный Маг обдумал эту перспективу, и она ему понравилась: оказалось, он давно уже перестал бояться заколдованного леса, и немудрено, ведь они теперь в родстве.

Они покидали Галсвинту ранним утром, и Сайнем надеялся, что вернется сюда нескоро, а может, и вовсе не вернется. На улицах было немало народа: продавцы и торговцы шли открывать свои магазины, первые нетерпеливые покупатели уже топтались у дверей (в основном, у дверей пивных и прочих забегаловок). Молочницы, булочники, мясники грузили свой товар в тележки, дровосеки отправлялись в лес за хворостом, подмастерья кузнецов раздували горны.

Сайнем украдкой поглядывал на людей: ему хотелось знать, помнят ли они о прошедшей Колдовской Ночи. И раз за разом он убеждался: помнят. Они тоже глядели друг на друга украдкой, избегали встречаться глазами, а встретившись, краснели, будто их связывала общая жгучая и постыдная тайна. Так и должно быть: о ночной жизни нельзя говорить днем, но и забывать о ней нельзя. Отныне эти люди будут знать, что у них есть другое обличье, иная тайная жизнь, что это касается не только Солнечных Магов или Жрецов Священной Четы, что и простые люди не только способны быть свидетелями или заказчиками чудес, но и сами, объединившись, могут совершить чудо.

Впрочем, как всегда бывает, некоторые решили отказаться от неудобных воспоминаний и жить как ни в чем не бывало, руководствуясь чужим разумением.

На одной из площадей на наспех сколоченном помосте Сайнем и Десси заметили Сивела, который упоенно декламировал:

Несмотря на ранний час, он смог собрать вокруг себя небольшую толпу, и Сайнем усмехнулся: похоже, дела новоявленного проповедника пошли в гору.

Однако скоро волшебник помрачнел: из соседнего двора до него донесся куплет баллады о великом бое Огненного Змеища и Витязя-Солнца, сына Айда Справедливого. Такой внезапной славы он не ожидал, и она его вовсе не обрадовала. Десси тут же почуяла недовольство мужа и тихо спросила:

– Что случилось?

– Да вроде ничего, просто холодок какой-то по спине. Получается, будто мы входим в легенду, а это не то, о чем я мечтал.

– Мы уходим из легенды, – поправила Десси. – Те, о ком будут петь, – это будем не мы. Мы будем совсем в ином месте.

– Твои бы слова Шеламу в уши!

– Конечно, – улыбнулась Десси. – Конечно, куда же еще?

Сайнем кивнул. Он до сих пор не был уверен, что женщина, которая идет рядом с ним, та самая Десси, которую он полюбил год назад в Луневом Гнезде. Что ж, оказывается, с этим тоже можно жить. Не он первый женился на одной женщине, а некоторое время спустя увидел рядом с собой совсем другую. Просто обычно на это требуется пять, а то и десять лет брака, а с ними все произошло гораздо быстрее. В тревожное время многое происходит быстрее. Он сам уже не тот человек, который приехал в Лунево Гнездо год назад, и уж совсем не тот, кем был в детстве. А сколько еще перемен и превращений впереди!

И Сайнем с удивлением понял, что это его вполне устраи вает.

Он не знал, что готовит ему будущее, но также он ничего не знал о себе, о Десси, о людях, с которыми жил рядом. И каким-то образом оба эти незнания уравновешивали друг друга. В одном он не сомневался: впереди их всех ждала работа.