Глава 67
Игоря поселили в хатку к деду Никифору. Николаич с пяток лет назад отстроил новый просторный дом из камня, туда перебралась вся семья, за исключением деда. Не нравилось старику в новоделе жить – там все модное, нарядное, не по его разумению. Никто возражать не стал, тем более хатку было жаль бросать без обитателей. Как-никак она долго служила верой и правдой Нетребам, в ней родились Петруха и Галинка, а когда-то очень давно по ее бугристому глиняному полу бегал Игорь.
Спальню ему, теперешнему, отвели угловую, с маленьким оконцем, выглядывающим на запад. В крошечную комнатку помимо сетчатой кровати, стула и полированного шкафа ничего впихнуть не сумели, но и того казалось сверх меры: шкаф занимал едва ли не треть объема, а его дверцы при открывании почти доставали до кроватного торца. Комната эта показалась Кремову лучшим местом на всем белом свете. В недра шкафа он упрятал весь свой скарб: развесил на старомодные плечики экипировку, в ящички рассовал предметы первой необходимости, шлем водрузил на антресоли. Тетя с сестрой привели кровать в порядок, застелили ее толстенным матрацем и белыми простынями.
Дверь из кельи Игоря выводила в комнату побольше, там стояла кирпичная печка с черной чугунной плитой, оштукатуренная и выбеленная с боков и по дымоходу. На поверхности плиты, напоминая мишени в тире, выделялись чугунные кольца-матрешки, вложенные в круглое отверстие на плите и друг в друга. Ими регулировался нагрев посуды: вынутая из «мишени» серединка открывала маленькое отверстие, для чайника, к примеру; следующее кольцо расширяло горелку посильнее, и в дело шла сковородка; из отверстия, освобожденного от колец, уже жарило как от ракетного сопла, только казан подставляй!
На потемневшей от времени тумбочке, накрытой ажурной тюлью, стоял керамический кувшин с водой и граненый стакан. На стене висели выцветший портрет молодого деда Никифора с женой да картина-«кубань» с всадником. Потолок белел свежей побелкой, распространявшей характерный ракушечный аромат. Тетя сказала, что здесь ничего не изменилось с детства Игоря, и он желал поверить этому. Но без последнего штришка, с которым смутно-томительное «почти» сменится ярким озарением, не получалось. Нечто ключевое, неотрывно вплетенное в душу секретным кодом, никак не попадалось на глаза.
Игорь лег на кровать и сомкнул веки. За стеной бушевал степной ветер, от его порывов поскрипывали в ушках ставней упорные крючки и бесновато взвывала печная топка. Пахло свеженькой наволочкой, горячими кирпичами, старым настенным ковром, деревом, известью. По коже разбежались мурашки – да, это тот дом, который он когда-то покинул, дом просто ждал момента, чтобы остаться с маленьким мальчиком наедине, обнять его и успокоить. Игорь беззвучно заплакал. Ему захотелось к родителям, которых он никогда не видел, захотелось обнять маму и отца. Они тоже были здесь и дышали этим воздухом.
