Глава 163
Игорю каждую ночь снились Ая и Назар. Они словно наяву забирались к папе на колени, баловались, ссорились и мирились. Квартирка на Королева оживала в грезах. Но, странное дело, любимой Марусечки рядом с детьми не оказывалось. Она не снилась совершенно. Малыши иногда убегали на кухню, и мама выдавала им чищенную морковку или кусочки сладкого перца, Ая частенько спорила с ней насчет ацидофилина, но у самого Игоря словно ноги отнимались и он не мог встать со стула, последовать за детворой и обнять жену. Всякий раз, когда она должна была появиться в дверях, либо Ая по просьбе папы звала маму к ним, Игорь просыпался.
Днем, шагая вслед за травником по окрестностям, Игорь успевал об этом подумать. Николай Петрович своей немногословностью способствовал самокопанию.
Еще зачем-то вспоминалась Лана. Очень редко, без малейших эмоций. Вспоминались ребята из «Пули», по которым Кремов сильно соскучился. По всем без исключения. Даже Матвея и Рыжего хотелось обнять, он простил им все в одностороннем порядке. Посещала дорогая Юкэ, наполняя душу светлой тоской. Ее строгий взгляд, грацию, дружескую надежность невозможно забыть. Евгений Митрофанович не оставлял, казалось, никогда. Сколько раз Игорь мысленно обращался к нему за советом!
В Мегаполисе Нерв решал только одну задачу – добыть побольше денег, взобраться повыше по лестнице потребления. «Старался, как таракан на бегах, по картонному желобку обойти таких же неудачников», – думалось Игорю. Но там дом, и туда нужно вернуться. Обязательно. Есть люди, которым о пережитом здесь необходимо рассказать. По крайней мере, один человек – Жучок. Жив ли дед Никифор, как дела у Петрухи и дяди Вити?
В то же время возвращение пугало. Приживется ли он там?
Игорь вспомнил, как, впервые прибыв в Мегаполис, попробовал жвачку. Щенячий восторг от клубничного аромата и цветастых вкладышей, которыми можно было обмениваться. С того момента началось его постепенное превращение в другого, несолнечного Игоря. Он больше не вспоминал о желании стать советским космонавтом и с удовольствием смотрел фильмы, в которых сильные мускулистые парни проламывали черепа врагам. Повзрослев, он понял, что жизнь вплотную приблизилась к тому кино и многим придется подставить свой череп под удар конкуренту.
Еще Кремов вспоминал отчаянные рыдания одного бывшего военного, уволенного из армии после эвакуации. К нему в Молчановку молодых студентов Улья водили ради практики. Пациент на воле страшно напивался, надевал мундир и, ударяя до крови кулаком по столу, орал: «Просрали страну! Сволочи! Твари!» Родные оттаскивали его в кладовку, где связывали. Такие сцены повторялись часто и в конце концов дядьку упекли в дурдом, в котором он вскоре отдал богу душу. Игорь навестил его с однокашниками незадолго до кончины и навсегда запомнил тусклый взгляд отчаявшегося человека. «Они вам ничего не оставили, гаврики. Ничего. Мы проиграли», – с казал несчастный на прощанье.
Засевшая с посещения психбольницы тоска никак не поддавалась объяснению все последующие годы. Только сейчас Игорь осознал, что никто не спросил его ни тогда, ни после, каким он видит будущее и под какие знамена намерен встать; кто-то чужой не посчитался с его формировавшимся сознанием, с его принципами и заложенными в нем правилами. Просто однажды вместо Солнечного его, как и множество других больших и маленьких людей, внезапно переселили в Мегаполис. Все, кто плохо прижился в этой среде, пошли в расход или потеряли шансы на достойное место в обществе. Обреченные дети Солнечного.
Очевидно, и в случае с Кремовым не удалось новым хозяевам «переточить» мотор под свои стандарты. Обойдется ли сейчас, когда разбуженные ростки Солнечного принялись буйно проклевываться в сердце, пробиваться через шлаковые наслоения Мегаполиса?
