Глава 15
Возмездие

На протяжении двух с половиной лет перед судьями Токийского процесса и всем миром проходили картины чудовищных преступлений военных и политических лидеров Японии.

Подавляющее большинство обвинений, предъявленных подсудимым в ходе судебного процесса, было полностью доказано и нашло свое отражение в приговоре, который решительно осудил японскую агрессивную политику во всех ее проявлениях и покарал ее организаторов и исполнителей.

В данной главе приводятся меры наказания, определенные трибуналом.

Перед тем как огласить приговор каждому из подсудимых, Председатель трибунала Уильям Уэбб выступил с заявлением:

В соответствии с Уставом Трибунала я огласил приговор Трибунала.

Член Трибунала от Индии не согласен с приговором большинства и представил заявление с изложением в нем причин своего несогласия.

Члены Трибунала от Франции и Голландии только частично не согласны с приговором большинства, они представили заявления с изложением причин своего несогласия.

Член Трибунала от Филиппин, соглашаясь с приговором большинства в целом, представил заявление с изложением своего особого мнения.

Что касается фактов, я, в общем, разделяю взгляды большинства, но, не выступая с особым мнением, я представил краткое заявление с изложением причин, по которым я согласен с Уставом и с юрисдикцией Трибунала, а также некоторых общих соображений, которыми я руководствовался при вынесении приговора.

Эти документы будут приобщены к делу и будут переданы Верховному Главнокомандующему, защите и всем другим лицам, имеющим к ним отношение. Защита обращалась с ходатайством об оглашении в суде этих особых мнений, но Трибунал, рассмотрев этот вопрос, решил не оглашать их.

Трибунал придерживается этого решения. <…>

Подсудимые будут выведены со скамьи подсудимых, и затем, по одному, будут вводиться в суд для оглашения им меры наказания в том порядке, как их фамилии перечислены в заголовке Обвинительного заключения.

Трем подсудимым, которые по болезни не присутствуют сегодня в зале суда, приговор будет объявлен заочно, после оглашения приговора подсудимым, присутствующим в суде.

Хидэки Тодзио (в центре)

Для того чтобы дать возможность вводить подсудимых в зал суда для объявления им приговора в указанном порядке, я объявляю перерыв на 15 минут.

Когда наступило время объявления приговора, воцарилась мертвая тишина. Сидящие в зале японцы не только не шевелились, казалось, они перестали дышать, чтобы не нарушить тишину.

Председатель, наклонившись к микрофону, спокойным и вместе с тем твердым голосом произнес:

«В соответствии с пунктом 3 статьи 15 Устава Международный военный трибунал для Дальнего Востока сейчас объявит приговор подсудимым, осужденным по данному Обвинительному заключению».

Напряжение в зале еще больше усилилось.

В зал вводят первого по списку Обвинительного заключения — подсудимого Араки.

Председатель объявляет:

«Подсудимый Араки Садао, на основании пунктов Обвинительного заключения, по которым вы признаны виновным, Международный военный трибунал для Дальнего Востока приговаривает вас к пожизненному тюремному заключению»…

Последним в зал суда ввели самого главного японского военного преступника — Тодзио.

Председатель объявляет:

«Подсудимый Тодзио Хидэки, на основании пунктов Обвинительного заключения, по которым вы признаны виновным, Международный военный трибунал для Дальнего Востока приговаривает вас к смертной казни через повешение».

Затем объявляется приговор трем подсудимым, отсутствовавшим по болезни:

«Подсудимых Кайю, Сиратори и Умэдзу Трибунал на основании пунктов Обвинительного заключения, по которым они признаны виновными, приговаривает каждого к пожизненному тюремному заключению».

Заседание объявляется закрытым.

Так закончилось последнее заседание Международного военного трибунала для Дальнего Востока по делу главных японских военных преступников.

Это произошло в 16 часов 12 минут 12 ноября 1948 года.

В своем приговоре Международный военный трибунал для Дальнего Востока установил, что «агрессивная война против СССР предусматривалась и планировалась (Японией) в течение рассматриваемого периода», что она была «одним из основных элементов японской национальной политики» и что ее целью был «захват советских территорий на Дальнем Востоке».

Приговор подтвердил и предъявленное обвинение в проведении японскими милитаристами вооруженных выступлений против СССР и Монгольской Народной Республики в 1938 и 1939 годах, квалифицировав их как «агрессивную войну, проводившуюся японцами».

Захват дальневосточных территорий СССР правящей кликой Японии рассматривался трибуналом как главное условие для установления японского господства над всей Азией. Приговор трибунала подтвердил, что, хотя Маньчжурия «привлекала своими естественными богатствами, возможностью экспансии и колонизации, ее захват был желателен также как обеспечение плацдарма в планировавшейся войне против СССР. Маньчжурия стала называться „жизненной линией" Японии, но совершенно ясно, что под этим скорее имелась в виду линия наступления, а не линия обороны». В приговоре приводятся высказывания некоторых подсудимых, в том числе Окавы, Итагаки, Хироты, призывавших к использованию силы для создания нового государства в Маньчжурии, которое будет способствовать развитию «императорского пути» (Кодо) и приведет к «освобождению» народов Азии.

Далее приговор вскрыл фактический смысл термина «национальная оборона», широко применявшегося японскими империалистами для маскировки своих захватнических планов: «Это был другой способ выражения того, что завоевание соседних стран при помощи силы оружия оправдывается, как „национальная оборона“. Руководители Японии всегда стремились оправдать свои агрессивные военные авантюры, объявляя их оборонительными».

В специальном разделе приговора «Правовые вопросы» содержится развернутая аргументация наказуемости за агрессивную войну, которая была признана преступлением до того, как этот принцип был провозглашен в соответствующих декларациях союзных держав; об ответственности не только государства, но и конкретных физических лиц.

На протяжении всего процесса у главных военных японских преступников было немало защитников, занимавших видные посты в США, которые предприняли последнюю попытку, чтобы облегчить участь осужденных.

Согласно Уставу трибунала, приговор надлежало привести в исполнение в соответствии с приказом главнокомандующего союзных держав, который был вправе изменить приговор, смягчив наказание, но не усилить его.

Хотя в Токио все подсудимые были признаны виновными и семеро из них повешены, непреложным фактом остается то, что осуждению подверглись только 25 главных японских военных преступников, но гораздо большее число даже не привлекались к ответственности. Американцы посчитали выгодным для своих политических интересов спасти от ответственности подлинных хозяев милитаристской Японии. Неудивительно, что многие военные преступники остались безнаказанными, и многие из них вновь заняли ключевые позиции в экономике и правительственных органах Японии.

В отличие от Нюрнбергского процесса, на котором многие организации германского фашизма были признаны преступными, на Токийском процессе, опять же под давлением американцев, даже не ставился вопрос о преступных организациях японского милитаризма.

В приговоре в известной мере умалялась роль японского правительства в случившейся катастрофе, а отсюда — и мера ответственности правительства. Совершенно замалчивалась преступная роль монополий в агрессивных войнах. Возникает вопрос, почему одних преступников постигла меньшая кара, чем других?

Обращали на себя внимание некоторые противоречия между выводами трибунала и им же установленными фактами. Так, приговор констатирует, что между гитлеровской Германией и милитаристской Японией существовал военный союз, что они являлись агрессивными государствами и преследовали цель установить господство над другими народами мира. Наличие сговора между Германией и Японией зафиксировано.

Трибунал установил факты согласования деятельности штабов этих агрессивных государств, наличие военно-стратегического контакта между ними, в особенности после нападения Германии на Советский Союз. И несмотря на это, трибунал посчитал недоказанным наличие совместного заговора Японии и Германии против мира, из чего следовало, что генштабисты Японии в порядке личной инициативы сговаривались с нацистскими генштабистами, а правительство Японии тут ни при чем…

Судья Радхабинод Пэл из Индии, выражая свое несогласие с решением суда, высказал мнение, что исключение проблемы западного колониализма и применения Соединенными Штатами атомной бомбы из списка преступлений означает «неудачу трибунала в обеспечении чего-либо иного, кроме предоставления победителям возможности отмщения».

Несмотря на ряд недостатков, приговор Токийского трибунала представляет собой акт исторического значения, который был встречен с одобрением мировой демократической общественностью.

Двадцать второго ноября 1948 года генерал Макартур утвердил приговор в целом, заявив при этом, что он «не может найти никакого технического упущения или упущений в ходе самого судебного разбирательства, чтобы оправдать вмешательство в приговор». Однако вместо того, чтобы выполнить требование Устава и отдать приказ о приведении приговора в исполнение, Макартур принял апелляции осужденных Хироты и Доихары для направления в Верховный суд США и в связи с этим отложил исполнение приговора в отношении всех осужденных. Примеру Доихары и Хироты незамедлительно последовали Кидо, Ока, Сато, СимадаиТого.

Верховный суд США 6 декабря 1948 года большинством в пять голосов против четырех решил принять к рассмотрению апелляционные жалобы, а само рассмотрение назначил на 16 декабря.

Такое беспрецедентное незаконное вмешательство Верховного суда США в дело, рассмотренное Международным судом, вызвало негодование даже в некоторых японских кругах, не говоря уже о возмущении в других странах. Член Токийского трибунала от Китая судья Мэй Жо-дао заявил: «Если решение, вынесенное Международным трибуналом, представляющим одиннадцать держав, подлежит пересмотру со стороны национального суда, каким бы высоким он ни был, то существует справедливое опасение, что любое международное решение и действие могут быть таким же образом подвергнуто пересмотру и изменению одной страной».

Помощник обвинителя от Китая по поводу распоряжения Макартура сказал, что ни один национальный Верховный суд не имеет права пересматривать решения Международного трибунала и что Макартур превысил свои полномочия и злоупотребил своей властью, ущемляя при этом права других наций.

Незаконные действия Макартура подверглись резкой критике в прессе Филиппин. Один из вашингтонских корреспондентов вынужден был признать, что решение Верховного суда США пересмотреть приговор, вынесенный Токийским трибуналом, означает вмешательство в международные дела.

Самоуправство Макартура и незаконное решение американского суда являлись ярким выражением тенденций реакционных кругов Вашингтона к бесцеремонному навязыванию своей воли другим государствам. «Вмешательство США в дело японских военных преступников, — отмечала «Правда» 21 декабря 1948 года, — это вызов демократии, миру, безопасности народов; вторжение Верховного суда США в компетенции Международного трибунала — новое доказательство пренебрежения вершителей судеб в США к международным соглашениям, к международному праву, к международным обязательствам».

Возмущение в разных странах, в том числе и в самой Америке, было столь велико, что правительство США вынуждено было выступить против решения своего Верховного суда. Заместитель министра юстиции Перлман от имени правительства обратился с официальным письмом в Верховный суд США, требуя, чтобы суд не вмешивался в приговор Международного трибунала. Он указал, что любое вмешательство не только нанесет ущерб международному правосудию и авторитету международного права, но и «повредит другим усилиям, направленным на достижение сотрудничества, и в частности деятельности Организации Объединенных Наций». В письме подчеркивалось: у Верховного суда США нет полномочий пересматривать соглашение, заключенное президентом с союзниками в период Второй мировой войны, касающееся наказания военных преступников.

Все это возымело действие: 16 декабря Верховный суд США отложил рассмотрение апелляций, а 20 декабря 1948 года отказался пересматривать приговор, вынесенный Международным трибуналом.

Почти полтора месяца, оставшиеся до казни, преступник № 1 Тодзио употребил на сочинение обширного завещания, которое стало достоянием гласности только в середине 1960-х годов. Он, как и на процессе, по-прежнему отрицал свою вину, а по поводу справедливости приговора предложил подождать «вердикта истории». Завещание изобиловало проклятиями в адрес коммунизма. Тодзио утверждал, что Америка и Англия совершили «крупные просчеты» в ходе войны, ибо «полностью уничтожили Японию в качестве бастиона против коммунизма».

Тодзио даже предсказал «неизбежную третью мировую войну», в которой противниками станут Соединенные Штаты и Советский Союз, а Япония окажется «полем битвы».

Уже, по сути, с петлей на шее он заклинал: «Соединенные Штаты ответственны за разработку политики для обороны Японии». Составным элементом этой политики должно быть «раскаяние американских военных» за массированные бомбардировки Японии и применение атомных бомб.

В своем завещании Тодзио также пространно рассуждал о путях возрождения японской вооруженной мощи и принципах строительства новой армии. Он подчеркивал, что нельзя повторять «очевидную ошибку», которую видел в независимости армии и флота, — командование должно быть единым, а помимо духовного воспитания солдат необходимо прививать им чувство прямой «ответственности» по примеру американской армии.

Казнь была назначена на час ночи 23 декабря 1948 года. Американские власти отвергли просьбу осужденных пойти на смерть в хорошей одежде. Тодзио особенно сокрушался по поводу того, что пойдет на виселицу в «лохмотьях» — американской военной спецовке, которую заключенные носили в тюрьме, ибо это противоречило традиции самураев идти на битву, откуда нет возврата, разряженными до предела. Перед смертью Тодзио сочинил стихи примерно такого содержания: «Хотя я ныне ухожу, я вернусь на родину и полностью искуплю свой долг перед страной».

В ночь с 22 на 23 декабря осужденные получили напутствие от священнослужителя, выпили по чашке саке, трижды возгласили здравицу в честь императора, трижды в честь империи и проследовали на церемонию казни. Во дворе тюрьмы Сугамо приговор над семью осужденными к смертной казни преступниками был приведен в исполнение. Повешены они были в присутствии членов Союзного совета. Приговор привел в исполнение американский сержант Джон Вуд, тот самый, который выполнял аналогичную миссию в отношении главных нацистских военных преступников, осужденных Международным военным трибуналом в Нюрнберге. Трупы затем сожгли в крематории Иокогамы, а пепел сбросили в море.

Приговор Токийского трибунала состоит из трех частей.

В части I излагаются общие вопросы, касающиеся процесса.

В части II — конкретные преступные действия и факты, установленные судебным следствием.

В части III — выводы трибунала по отдельным пунктам Обвинительного акта о виновности каждого подсудимого и назначенные меры наказания.

Из-за объемности данного документа — 1214 страниц — привести его целиком невозможно, поэтому ограничимся выдержками из него.

…установленные правила не соблюдались неукоснительно. Время от времени Трибунал проявлял снисходительность, вызванную в основном необходимостью быть справедливыми по отношению к подсудимым и ознакомиться со всеми существующими и имеющими отношение к делу фактами.

После 11 августа 1936 г., когда было принято решение об основах государственной политики Японии, приготовления, направленные против Советского Союза, были усилены с тем, чтобы позволить Японии «справиться с любыми силами, которые СССР сможет мобилизовать на Дальнем Востоке».

Действия японских войск в Северном Китае рассматривались как предварительные шаги к предстоящей борьбе с СССР. <…>

Советский Союз был ближайшим противником, растущая мощь которого была постоянным препятствием для целей Японии установить свое господство в Восточной Азии. <…>

Таким образом, пакт трех держав был соглашением агрессивных государств, заключенным для достижения их агрессивных целей. Его подлинный характер был полностью раскрыт, когда один из членов Тайного совета спросил, каким образом можно примирить заявление, которое содержится в преамбуле пакта, — о том, что каждая страна должна иметь соответствующее место на земном шаре, с принципом Гитлера, гласящим, что только самые сильные должны остаться в живых.

Премьер-министр Коноэ, министр иностранных дел Мацуока и военный министр Тодзио дали на это совместный ответ, заявив, что только сильные нации достойны того, чтобы остаться в живых. Они заявили, что если Япония потерпит неудачу в осуществлении своей «великой миссии распространения принципа императорского пути», то ее даже нельзя будет спасти от гибели.

Японские лидеры широко пропагандировали идею о том, что Маньчжурия является жизненной линией Японии. <…> после предоставления независимости Маньчжурии на основе императорского пути развития и после установления неразрывных связей между Маньчжурией и Японией Япония сможет взять на себя руководство народами Азии.

Создание Маньчжоу-го явилось результатом исполнения заранее разработанного плана Квантунской армии, одобренного японским правительством. <…> С самого начала Маньчжоу-го находилось под абсолютным господством Японии.

Вместо того чтобы соблюдать свои обязательства по Уставу Лиги Наций, Япония 27 марта 1933 г. известила о своем намерении выйти из Лиги Наций. Япония перешла к созданию того, что называлось «новым порядком в Восточной Азии».

Идея создания «сферы сопроцветания Великой Восточной Азии» была тесно связана с японской программой господства в Китае; было признано, что эта программа неизбежно приведет Японию к конфликту с интересами третьих держав. 7 июля 1939 г., через два года после начала военных действий у Люкоучао, военный и военно-морской министры кабинета Хиранумы — Итагаки и Ионаи <…> — заявили, что несправедливое вмешательство третьих держав в осуществление Японией ее миссии по созданию нового порядка в Восточной Азии должно быть уничтожено. <…>

Япония никогда не откажется от своей цели превратить Восточную Азию в страну для восточно-азиатов. Следует не жалеть никаких усилий для достижения этой цели.

Начало Тихоокеанской войны не ослабило военных действий Японии в Китае и не повлияло на решение уничтожить китайское национальное правительство в Чунцине. Еще до начала Тихоокеанской войны потери, которые понес Китай в живой силе и материальных ценностях, достигли огромных размеров. Согласно японским данным, к июню 1941 г. китайские вооруженные силы потеряли убитыми, ранеными и пленными 3800 тыс. человек; японцы захватили у китайцев огромное количество трофеев, уничтожили 1977 китайских самолетов, причем потери японцев составили убитыми 109 250 человек и 203 самолета.

В мае 1942 г. японцы захватили Лунлин и Тэнчун в провинции Юньнань в тылу Чунцина. В декабре 1943 г. они захватили Чандэ в провинции Хэнань, однако вскоре город был освобожден китайцами. К середине 1944 г. военные операции во внутренних районах Центрального Китая были усилены. 20 апреля 1943 г. пал Чженчжоу, 25 мая 1944 г. — Лоян, 18 июня 1944 г. — Чанынь и 8 августа 1944 г. — Хэнань. Затем зимой того же года японцы совершили новый прорыв в стратегические районы юго-западного Китая. 10 ноября 1944 г. они захватили Гуйлин, а 11 ноября 1944 г. — Лючжоу. К концу войны, согласно официальным данным китайской армии, одни только наземные войска в период с 7 июля 1937 г. до августа 1945 г. потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 3 207 948 человек.

Подсудимых судят за ведение агрессивной войны, одной из целей которой было установление экономического господства в Маньчжурии и других частях Китая. <…> Политика Японии в Маньчжурии была направлена на закрепление территории за правительством, подчиненным Японии, а также на то, чтобы путем соглашений с этим правительством и иными средствами добиться получения особо необходимых основных материалов, которые требовались для осуществления программы, принятой в Японии, и на то, чтобы добиться контроля над коммуникациями и значительной частью промышленности и торговли, так как все это имело большое значение для последующих военных операций.

В Северном Китае осуществлялся тот же план и в тех же целях, причем в особенности для того, чтобы удовлетворить потребности в предметах снабжения, которые в то время нельзя было получить на иностранных рынках и которые были крайне необходимы для проведения кампании против всего Китая и для того, чтобы обеспечить осуществление общего плана. Та же политика была принята после того, как война охватила Центральный и Южный Китай.

В течение периода, охватываемого доказательствами, представленными Трибуналу, одним из основных элементов военной политики Японии было намерение вести войну против СССР. Военная партия была полна решимости осуществить оккупацию Японией дальневосточных территорий СССР, также как и других частей Азиатского континента. Хотя Маньчжурия (три северо-восточные провинции Китая) привлекала своими естественными богатствами, возможностями экспансии и колонизации, ее захват был также желателен как обеспечение плацдарма в планировавшейся войне против СССР. Маньчжурию стали называть «жизненной линией» Японии, но совершенно ясно, что под этим скорее имелась в виду линия наступления, а не линия обороны.

Цель вторжения на дальневосточные территории СССР и овладение ими, казалось, всегда были постоянным стимулом для военных устремлений Японии.

Политика Японии в отношении СССР была не оборонительной, а наступательной или агрессивной. «Национальная оборона» означала для японских милитаристов экспансию на континенте Азии при помощи вооруженной силы. Япония стремилась уничтожить русскую угрозу на севере для того, чтобы осуществить прочное развитие Маньчжурии и для создания прочной обороны Японии и Маньчжурии.

Изучение заявления о японской государственной политике, в связи с господствовавшими тогда условиями, показывает намерение Японии напасть на Советский Союз с целью захвата части его территории.

<…> Тодзио рекомендовал, учитывая положение в Китае и состояние военной подготовленности против СССР, напасть на Китай до начала военных действий против СССР и этим избавить тыл Квантунской армии от угрозы. В это время, а именно в июне 1937 г., Хасимото в газетной статье призывал развивать военно-воздушные силы, которые должны были быть использованы не только в качестве костяка вооружений Японии, но также и против СССР.

Антикоминтерновский пакт составлял основу политики Японии в отношении СССР в последующие годы. Этот военный союз с Германией играл важную роль в политике Японии и в подготовке ее к войне против СССР.

Желание Японии реализовать свои захватнические планы на континенте стимулировало политику, направленную на установление более тесных связей с Германией.

Германия, занятая широкими агрессивными планами в Европе, стремилась к военному союзу, направленному против всех потенциальных врагов. Япония, со своей стороны, хотела, чтобы этот союз стал дальнейшим развитием Антикоминтерновского пакта, направленного главным образом, если не целиком, против СССР. Это был план превращения трехстороннего Антикоминтерновского пакта, который в то время находился в действии, в военный союз, направленный в основном против СССР.

Хотя в самом пакте трех держав специально не упоминается тот факт, что он был направлен против СССР, однако это не вызывало никаких сомнений у японской армии в сентябре 1940 года, когда был подписан этот союз. Оговорка, изложенная в статье 5 и гласившая, что «приведенные выше статьи данного соглашения ни в коей мере не затрагивают существующих в настоящее время политических отношений между каждым и любым участником пакта и Советским Союзом», была неискренней. <…>

После нападение Германии на СССР в июне 1941 года имели место настойчивые призывы к захвату советских территорий на Дальнем Востоке.

Нападение Германии безусловно стимулировало захватническую политику Японии против Советского Союза. Японские правящие круги считали победу Германии над СССР неизбежной и быстрой и полагали, что она предоставит Японии удобный случай осуществить на практике свои агрессивные планы против СССР.

В подразделе отмечается, что в начале, ввиду первых успехов немцев в их войне против СССР, у японских милитаристов было стремление ускорить нападение на СССР. Они даже опасались того, что Япония может опоздать со своей военной подготовкой. <…>

В приговоре цитируется решение совещания военных и политических лидеров Японии, состоявшегося 2 июля 1941 г. в присутствии императора. Напомним, что было решено некоторое время не вмешиваться в советско-германскую войну, но, когда ход войны примет благоприятный для Японии оборот, — применить оружие «для решения северных проблем».

Несмотря на пакт о нейтралитете с СССР, Япония, как участник заговора против СССР, лишь выжидала благоприятного момента. Иными словами, она намеревалась приурочить свое нападение на СССР к наиболее благоприятному моменту в советско-германской войне.

<…> Предложение германского правительства о нападении на Россию детально и исчерпывающим образом обсуждалось на совещании японского правительства с императорской ставкой. <…> Было решено, что ввиду сложившейся в настоящее время военной обстановки правительство не может вступить в войну.

С давних пор Япония имела намерение обратить свои силы против России. Но пока она, очевидно, не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы сделать это. <…> Одновременное продвижение на юг и на север было невозможно для Японии.

Трибунал считает, что агрессивная война против СССР предусматривалась и планировалась в течение рассматриваемого периода, что она была одним из основных элементов японской национальной политики и что ее целью был захват советских территорий на Дальнем Востоке.

Как при оккупации Маньчжурии в 1931 г., так и при вторжении в остальную часть Китая в 1937 г., всегда имелась в виду возможность войны с СССР. Стратегия была направлена на подготовку нападения на СССР.

Планы «стратегической обороны» были «оборонительными» только в искаженном смысле этого слова, о чем уже говорилось, поскольку они предусматривали защиту «императорского пути развития», то есть экспансию Японии за счет своих соседей на Азиатском континенте.

Японские руководители считали захват советских территорий в такой степени осуществимым, что в Генеральном штабе и в штабе Квантунской армии были выработаны конкретные планы по управлению этими территориями. С июля по сентябрь 1941 г. специальная группа офицеров Генерального штаба занималась изучением вопроса об оккупационном режиме для советских территорий, которые должны были быть оккупированы японскими войсками.

<…> Разработкой проектов системы управления оккупированными советскими территориями занимались также специально созданные организации, и в их числе — Институт тотальной войны и Общество «Кокусаку кэнкю кай». В проекты включались также такие разделы, как: «Администрация», «Поддержание мира и порядка», «Организация промышленности», «Денежное обращение», «Связь и транспорт». <…>

После нападения Германии на Советский Союз Япония усилила общие приготовления к войне против СССР. Хотя в то время Япония уже вела затяжную войну с Китаем, она надеялась воспользоваться войной в Европе для осуществления своих замыслов в отношении СССР. Это повлекло за собой секретную мобилизацию и увеличение численности Квантунской армии. Летом 1941 г. согласно плану была проведена секретная мобилизация, и в состав Квантунской армии включено 300 тыс. человек, две новые дивизии и различные специальные части. К январю 1942 г. численность Квантунской армии увеличилась до 1 млн человек. Квантунская армия получила большое количество новой военной техники. Число танков по сравнению с 1937 г. увеличилось вдвое, а самолетов — втрое. Вдоль границ Советского Союза на территории Маньчжурии было развернуто большое количество войск. В намеченном нападении на Советский Союз должны были принять участие, помимо Квантунской армии, японские армии в Корее и во Внутренней Монголии и войска, находившиеся в Японии. Кроме увеличения личного состава и военной техники, была произведена заготовка крупных запасов продовольствия для Квантунской армии. <…>

В 1942 г. японский Генеральный штаб и штаб Квантунской армии разработали новые наступательные военные планы против Советского Союза, остававшиеся в силе на 1943 год. Согласно этим планам война против Советского Союза должна была начаться неожиданно после сосредоточения в Маньчжурии около 30 дивизий. Эти планы, как и планы, составленные раньше, не были проведены в жизнь. К этому времени военные перспективы стран Оси: Германии, Италии и Японии — стали ухудшаться. После этого они вынуждены были занимать все более и более оборонительные позиции, и такое рискованное мероприятие, как задуманное

Японией нападение на Советский Союз, становилось все менее и менее осуществимым, пока, наконец, в мае 1945 г. страны Оси не потерпели окончательного поражения. Во всяком случае, Трибунал считает, что до 1943 г. Япония не только планировала вести агрессивную войну против Советского Союза, но также и продолжала активную подготовку к такой войне.

13 апреля 1941 г., т. е. незадолго до нападения Германии на СССР, Япония подписала с Советским Союзом пакт о нейтралитете.

В статье II пакта записано: «В том случае, если одна из Договаривающихся Сторон станет объектом военных действий со стороны одной или нескольких держав, другая Договаривающаяся Сторона должна сохранять нейтралитет в течение всего периода конфликта».

Подписав вышеупомянутый пакт, японское правительство поставило себя в двусмысленное положение, поскольку в то время оно имело обязательства в отношении Германии по Антикоминтерновскому пакту и пакту трех держав. Поведение японского правительства при подписании пакта о нейтралитете было еще более двусмысленным, так как оно имело все основания ожидать неминуемого нападения Германии на Советский Союз.

Нейтралитет Японии в войне между Германией и СССР служил в действительности ширмой для оказания помощи Германии впредь до ее нападения на Советский Союз.

Все это делалось для того, чтобы помешать Советскому Союзу в его войне с Германией в нарушение обязательств Японии по пакту о нейтралитете и носило характер косвенной подготовки к войне, которую Япония намеревалась вести против СССР.

С несомненностью было установлено, что Япония заключила пакт о нейтралитете неискренне и в качестве средства, которое помогло бы ей осуществить свои агрессивные намерения против СССР.

Японская армия в 1938 и 1939 гг. начала военные действия против СССР сначала в районе озера Хасан, а потом в районе реки Халхин-Гол.

Бои в этом районе продолжались с 31 июля до 11 августа 1938 г. К этому времени советские войска с помощью подкреплений, подошедших после начала военных действий, нанесли поражение и фактически уничтожили японские войска, которые принимали участие в этой операции. После этого японское правительство согласилось с тем, что военные действия должны быть прекращены и граница восстановлена в соответствии с советским утверждением, т. е. на возвышенности.

Исходя из доказательств в целом, Трибунал приходит к выводу, что нападение японских войск у озера Хасан санкционировано министром Итагаки и по крайней мере пятью министрами, которые участвовали в совещании 22 июля 1938 г.

Нападение, которое планировалось и было осуществлено с использованием значительных сил, нельзя рассматривать как простое столкновение между пограничными патрулями. Трибунал также считает установленным, что японцы развязали военные действия.

Военные действия в районе Халхин-Гола, продолжавшиеся с мая до сентября 1939 г., были гораздо большего масштаба, чем военные действия у озера Хасан.

Несомненно, что подготовка к конфликту проводилась Квантунской армией, но не было представлено никаких доказательств, которые дали бы нам основание сказать — санкционировал ли Генеральный штаб или правительство начало этих военных действий. <…> Маловероятно, что военные действия такого широкого масштаба могли проводиться без ведома, по крайней мере, японского Генерального штаба и Военного министерства. Вскоре после начала конфликта Итагаки, бывший тогда военным министром, сообщил об этом премьер-министру Хирануме. В своих показаниях, которые он давал перед данным Трибуналом, Хиранума говорит, что он потребовал, чтобы Итагаки приостановил военные действия, но что он «не мог давать приказа» и что «военные круги придерживались другого мнения». Поэтому очевидно, что в самом начале конфликта как Хиранума, так и Итагаки хорошо знали о сложившемся положении, и нет никаких доказательств того, что кто-либо из них предпринял какие-либо шаги для предотвращения продолжения конфликта.<…>

Как и во время инцидента в районе озера Хасан, японские войска потерпели полное поражение. Что случилось бы, если бы они имели успех, является чисто умозрительным вопросом. Однако один только факт, что они потерпели поражение, не определяет характера проводившихся военных действий. Это были действия широкого масштаба, и они охватили период времени, превышавший четыре месяца. Ясно, что они были предприняты японцами после тщательной подготовки, как видно из обращения командующего 6-й армией, и что целью их было уничтожение противника, оказывавшего сопротивление. Поэтому утверждение, сводящееся к тому, что этот инцидент представлял собой простое столкновение между пограничниками двух сторон, является несостоятельным. Исходя из этого, Трибунал считает, что военные действия являлись агрессивной войной, проводившейся японцами.

Неудача японского нападения в районе озера Хасан в 1938 г. показала неожиданную военную мощь СССР на Дальнем Востоке. Заключение 23 августа 1939 г. пакта о ненападении между Германией и СССР и занятость Германии войной против Англии и Франции на время освободили СССР от беспокойства о своих западных границах. Продвижение Японии на север, которое до того времени рассматривалось как первый шаг на пути к реализации государственной политики Японии, теперь было отклонено до того времени, когда представится лучшая возможность.

Когда дверь на север закрылась, начали открываться ворота на юг, и Япония предприняла различные шаги, предшествующие осуществлению второй основной части ее государственной политики — продвижению на юг. <…>

Во время войны Филиппинские острова не являлись полностью суверенным государством. С точки зрения международных отношений они являлись частью Соединенных Штатов Америки. Нет никакого сомнения в том, что агрессивная война велась против народа Филиппинских островов.

В интересах формальной точности мы будем считать агрессию против народа филиппинских островов частью агрессивной войны против Соединенных Штатов Америки.

После тщательного рассмотрения и изучения доказательств мы пришли к выводу, что в таком приговоре, каким является настоящий приговор, невозможно полностью изложить всю массу представленных устных и документальных доказательств; для полного описания масштаба и характера зверств необходимо ссылаться на протокол заседаний Трибунала.

Доказательства, относящиеся к зверствам и другим преступлениям против законов и обычаев войны, представленные Трибуналу, устанавливают, что с начала войны в Китае до капитуляции Японии в августе 1945 г. пытки, убийства, изнасилования и другие акты жестокости самого бесчеловечного и зверского характера широко практиковались японской армией и флотом. В течение нескольких месяцев Трибунал принимал устные и письменные показания свидетелей, которые подробно сообщали о зверствах, совершенных на всех театрах войны в таком широком масштабе и, тем не менее, по одному и тому же образцу, что можно сделать только один вывод, а именно: совершение этих зверств либо секретно приказывалось, или преднамеренно разрешалось японским правительством или отдельными его членами и руководителями вооруженных сил.

Безжалостные убийства военнопленных путем расстрелов, обезглавливания, утопления и другими методами; марши смерти, в которых военнопленных, включая больных, вынуждали проходить большие расстояния в условиях, которые не могли бы вынести даже хорошо натренированные войска; многих из военнопленных, которые отставали, конвоиры застреливали или закалывали штыками; принудительный труд в тропической жаре без защиты от солнца; полное отсутствие жилищ и медикаментов, во многих случаях приводившее к тысячам смертных случаев от болезней; избиения и пытки всех видов для получения сведений или признаний или за мелкие проступки; убийства без суда пойманных военнопленных после побега и за попытку к бегству; убийства без суда захваченных в плен летчиков; и даже людоедство — все это только часть зверств, доказательства о которых были представлены Трибуналу. <…>

Молодых людей Японии учили на основе двух заповедей: первая — «величайшая честь умереть за императора»; вторая — «сдача в плен противнику является позором».

Общей целью этих двух заповедей являлось то, чтобы внушить японским солдатам презрение к солдатам союзников, которые сдавались в плен, что, в нарушение правил войны, было продемонстрировано в их обращении с военнопленными.

Тодзио, давая инструкции начальникам лагерей для военнопленных, заявил: «В Японии мы имеем свою собственную точку зрения относительно военнопленных, которая, естественно, должна сделать обращение с ними более или менее отличными от обращения с ними в Европе и Америке».

К концу Тихоокеанской войны японская армия и флот дошли до людоедства и ели тела союзных военнопленных, которых они незаконно убивали. Это практика имела место не без ведома и согласия командования японской армии и флота.

Официальные и неофициальные протесты и предостережения против нарушений законов и обычаев ведения войны, заявлявшиеся союзными и протектирующими державами в течение Тихоокеанской войны, игнорировались, а если на них давались ответы, то в них отрицалось совершение преступлений или же давались лживые объяснения.

В пункте 1 Обвинительного заключения все подсудимые обвиняются в том, что они совместно с другими лицами участвовали в составлении и осуществлении общего плана или заговора. Цель этого общего плана заключалась в том, что Япония должна была обеспечить свое военное, морское, политическое и экономическое господство в Восточной Азии, на Тихом и Индийском океанах и во всех странах и на островах этих районов, а также районов, граничащих с ними. С этой целью Япония одна или совместно с другими странами, преследующими те же цели, должна была вести агрессивную войну или войны против любой страны или стран, которые могли бы противодействовать осуществлению этой цели.

Эти далеко идущие планы ведения агрессивных войн и продолжительная и сложная подготовка к ведению этих агрессивных войн не были плодом деятельности одного человека. Это был результат усилий многих лидеров, действовавших в соответствии с общим планом для достижения общей цели. Эта общая цель, заключавшаяся в установлении господства Японии путем подготовки и ведения агрессивных войн, была преступной целью. В самом деле, нельзя себе представить более тяжких преступлений, чем заговор с целью ведения агрессивной войны или ведение агрессивной войны, так как заговор угрожает безопасности народов мира, а ведение войны нарушает ее. Возможным результатом подобного заговора и неизбежным результатом его существования является смерть и страдания бесчисленного количества людей.

Трибунал не считает необходимым рассматривать вопрос о том, существовал ли заговор с целью ведения войн в нарушение договоров, соглашений и обязательств, перечисленных в приложениях к пункту 1 Обвинительного заключения. Уже сам заговор с целью ведения агрессивных войн был в высшей степени преступным.

Трибунал считает доказанным существование преступного заговора с целью ведения агрессивных войн, как он инкриминируется в пункте 1 Обвинительного заключения, но ограничивает его цель, как было сказано выше.

Заговор существовал и осуществлялся в течение многих лет. Не все заговорщики присоединились к нему в самом начале, а некоторые из тех, кто был его участником, перестали играть активную роль в его осуществлении еще до того, как он прекратил свое существование. Все те, кто в какой-либо период времени был участником преступного заговор и кто в какой-либо период времени участвовал в его осуществлении, зная, что это является преступлением, признаются виновными по пункту 1 Обвинительного заключения.

Нет необходимости рассматривать пункты 2 и 3, которые инкриминируют организацию или осуществление заговоров, имевших более ограниченные цели, чем заговор, который мы считаем доказанным по пункту 1 и пункту 4, который инкриминирует тот же заговор, что и в пункте 1, лишь с большей детализацией.

Пункт 5 инкриминирует заговор более широкий по своим масштабам и даже с более грандиозными целями, чем заговор, инкриминируемый в пункте 1. Мы считаем, что, несмотря на то что некоторые из заговорщиков явно хотели достичь этих грандиозных целей, нет достаточных доказательств, которые оправдывали бы вывод о том, что заговор, инкриминируемый в пункте 5, доказан.

По причинам, изложенным в одной из предыдущих частей приговора, мы не считаем необходимым принимать какое-либо решение по пунктам с 6 по 26 и с 37 по 53 Обвинительного заключения.

Таким образом, остаются лишь пункты с 27 по 36 и с 54 по 55, по которым мы и выносим ниже свое решение.

Пункты с 27 по 36 обвиняют в преступлении ведения агрессивных войн и войн в нарушение международного права, договоров, соглашений и обязательств против стран, поименованных в этих пунктах.

В изложении фактической части данной главы мы уже установили, что агрессивные войны велись против всех этих стран, за исключением Филиппин (п. 30) и Королевства Таи (п. 34). <…>

Пункт 28 инкриминирует ведение агрессивной войны против Китайской Республики в течение меньшего периода времени, чем это инкриминируется в пункте 27.

Поскольку мы считаем, что более полное обвинение, выдвинутое в пункте 27, было доказано, мы не будем выносить решения по пункту 28.

Учитывая, что факт ведения агрессивных войн был доказан, нет необходимости рассматривать, были ли они также войнами в нарушение международного права или в нарушение договоров, соглашений и обязательств. Поэтому Трибунал считает доказанным, что агрессивные войны велись, как это инкриминируется в пунктах 27, 29, 31, 32, 33, 35 и 36.

Пункт 54 инкриминирует издание приказов и предоставление полномочий и разрешений на совершение преступлений против законов и обычаев войны.

Пункт 55 инкриминирует непринятие соответствующих мер к обеспечению соблюдения конвенций, законов и обычаев войны в отношении военнопленных и интернированных гражданских лиц и к предотвращению их нарушений. Мы устанавливаем, что в ряде случаев преступления, инкриминируемые в обоих этих пунктах, были доказаны.

Исходя из вышеизложенных выводов, мы намереваемся рассматривать обвинения против отдельных подсудимых только по следующим пунктам Обвинительного заключения: 1, 27, 29, 31, 32, 33, 35, 36, 54 и 55. <…>

Трибунал переходит к вынесению своего приговора по делу каждого подсудимого.

Статья 17 Устава требует того, чтобы в приговоре излагались основания, на которых он базируется. Эти основания изложены при описании фактической стороны дела и в выводах, содержащихся в только что зачитанной части приговора. В них Трибунал подробно рассмотрел деятельность каждого подсудимого.

Поэтому Трибунал не намеревается в резолютивной части, которая сейчас будет оглашена, повторять многие конкретные выводы, на которых основывается эта резолютивная часть.

Трибунал изложит свои мотивы в общих чертах в отношении каждого подсудимого. Такие общие мотивы будут базироваться на частных определениях и выводах, содержащихся в уже зачитанной части приговора. <…>

Подсудимый Доихара Кэндзи обвиняется по пунктам 1,27, 29, 31,32, 33, 35, 36, 54 и 55.

В начале рассматриваемого нами периода Доихара был полковником японской армии и к апрелю 1941 года был произведен в полного генерала. К началу Маньчжурского инцидента он пробыл в Китае около 18 лет, и в японской армии его стали считать специалистом по Китаю. Он имел самое непосредственное отношение к развязыванию и ведению агрессивной войны против Китая в Маньчжурии и к последующему созданию государства Маньчжоу-го под господством Японии.

В то время как в других районах Китая осуществлялась агрессивная политика японской военной группировки, Доихара играл видную роль в проведении этой политики путем политических интриг, угроз применения силы и путем применения силы.

Доихара действовал в тесном контакте с другими руководителями военной группировки в деле разработки, подготовки и осуществления их планов подчинения Восточной и Юго-Восточной Азии японскому господству.

Когда отпала необходимость в его особых знаниях Китая и в его способностях к интригам, его использовали в качестве генерала в действующей армии для осуществления тех целей, к которым он стремился, участвуя в заговоре. Он принял участие в ведении агрессивной войны не только против Китая, но также против СССР и тех стран, против которых Япония вела агрессивную войну с 1941 по 1945 год, за исключением Французской Республики.

Что касается войн против СССР в 1938 и 1939 гг., то Доихара, будучи генерал-лейтенантом, служил в Генеральном штабе, который осуществлял общее руководство боями в районе озера Хасан. Подразделения армии, которой он командовал, приняли участие в боях в районе реки Халхин-Гол. <…>

Мы считаем его виновным в заговоре для ведения агрессивной войны согласно пункту 1 и в ведении агрессивных войн согласно пунктам 27, 29, 31, 32, 35 и 36. Он не виновен по пункту 33 (война против Франции).

С апреля 1944-го по апрель 1945 года Доихара командовал 7-м фронтом. Этот фронт включал Малайю, Суматру, Яву и в течение некоторого времени — Борнео. Доказательства о рамках его ответственности за защиту военнопленных на территориях, где он командовал, от убийств и пыток, — противоречивы. Во всяком случае, он нес ответственность за снабжение их продовольствием и медикаментами. <…>

Защита утверждала, что в результате ухудшения военного положения Японии в этих районах, а также вследствие разрыва коммуникаций стало невозможным обеспечить лучшее снабжение военнопленных. Доказательства показывают, что продовольствие и медикаменты имелись в наличии и могли быть использованы для облегчения тех ужасных условий, в которых находились пленные. Эти предметы не выдавались в соответствии с политикой, за которую нес ответственность Доихара.

В соответствии с этими выводами о фактах преступления Доихары, его следует скорее считать подпадающим под пункт 54, чем под пункт 55. Следовательно, он признается виновным по пункту 54; мы не выносили решения по пункту 55. <…>

По такому же плану сформулированы выводы (вердикты) и в отношении других подсудимых.

Араки — признан виновным по пп. 1,27; оправдан по пп. 29, 31,32, 33, 35, 36, 54, 55.

Хасимото — признан виновным по пп. 1, 27; оправдан по пп. 29, 31,32, 54, 55.

Хата — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31, 32, 55; оправдан по пп. 35, 36, 54.

Хиранума — признан виновным по пп. 1,27, 29, 31,32, 36; оправдан по пп. 33, 35, 54, 55.

Хирота — признан виновным по пп. 1, 27, 55; оправдан по пп. 29, 31,32, 33, 35, 54.

Хосино — признан виновным по пп. 1,27, 29, 31, 32; оправдан по пп. 33, 35, 54, 55.

Итагаки — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31,32, 35, 36, 54; оправдан по пп. 33, 55.

Кайя — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31, 32; оправдан по пп. 54, 55.

Кидо — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31, 32; оправдан по пп. 33, 35, 36, 54, 55.

Кимура — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31,32, 54, 55, т. е. по всем предъявленным ему обвинениям.

Койсо — признан виновным по пп. 1,27, 29, 31, 32, 55; оправдан по пп. 36, 54.

Мацуи — признан виновным по п. 55; оправдан по пп. 1, 27, 29, 31, 32, 35, 36, 54, т. е. признан виновным лишь в непринятии мер против зверств в отношении военнопленных и интернированных гражданских лиц.

Минами — признан виновным по пп. 1, 27; оправдан по пп. 29, 32, 54, 55.

Муто — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31, 32, 54, 55; оправдан по пп. 33, 36.

Ока — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31, 32; оправдан по пп. 54, 55.

Осима — признан виновным по п. 1; оправдан по пп. 27, 29, 31,54, 55.

Сато — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31, 32; оправдан по пп. 54, 55.

Сигэмицу — признан виновным по пп. 27, 29, 31,32, 33, 55; оправдан по пп. 1,35, 54.

Симада — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31,32; оправдан по пп. 54, 55.

Сиратори — признан виновным по п. 1; оправдан по пп. 27, 29, 31,32.

Судзуки — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31,32; оправдан по пп. 35, 36, 54, 55.

Того — признан виновным по пп. 1, 27, 29, 31, 32; оправдан по пп. 36, 54, 55.

Тодзио — признан виновным по пп. 1,27, 29, 31, 32, 33, 54; оправдан по пп. 36, 55.

Умэдзу— признан виновным по пп. 1,27, 29, 31, 32; оправдан по пп. 36, 54, 55.