78
С трудом проклевывается заря. Маленький желтый парусник выходит в открытое море. Берега Бретани тают вдали.
Исидор Каценберг держит штурвал, Лукреция Немрод управляет на носу кливером.
Журналист следит на своем айфоне за данными GPS. На экране спутниковая карта и движущаяся точка – их местоположение.
– Думаете, Тристан Маньяр уплыл в эту же сторону? – спрашивает Лукреция. – Опять следуете своей женской интуиции?
– Просто логическое умозаключение. На суше ничего не спрячешь: сплошные туристы, мельтешение, любопытные местные. Хочешь создать по-настоящему тайное общество, свободное в своих действиях, – выйди в море.
Впереди показывается остров, определяемый GPS как остров Уа. В его бухточке снуют туда-сюда катера и лодки.
– Такой остров годится?
– Нет, нужен совершенно голый, чтобы ни ресторана, ни гостинцы, ни порта.
Дальше на их пути лежит остров Эдик, славящийся менгиром Венеры, который можно разглядеть с моря.
– И чтобы без памятников истории. Без туристических приманок, побуждающих причалить.
Яхточка ускоряет ход, подгоняемая ветром с залива Морбиан.
По правому борту виден остров Бель-Иль со своими зданиями и кораблями.
– Ищете гладкую скалу? Но из кого состоит тайное общество? Правильно, из людей. А людям положено есть, пить, согреваться, иметь крышу над головой…
Взгляд Исидора Каценберга без устали мечется между спутниковой картой GPS и горизонтом.
Его молчание провоцирует у Лукреции Немрод приступ горькой обиды.
– Почему вы мне не помогли, когда их было четверо против меня одной?
– «Насилие – последний аргумент идиотов».
– Меня бесят эти ваши заготовки! К тому же вы пускаете их в ход только тогда, когда это вам выгодно.
– Я видел, что вам нравится лупить мужчин, и не хотел прерывать развлечение. Радуйтесь, что я не занял их сторону. Вы же сначала бьете, а потом думаете.
Ушам своим не верю!
– Вы!.. Вы…
– Да, знаю, вы меня любите, только это невозможная любовь, Лукреция.
– Да вы попросту…
– Старый одинокий медведь, и лучше мне им и оставаться. Я уже утомился вам это повторять, вы же ничего не слышите. Так что продолжайте изучать горизонт. Увидите голый островок – доложите.
Они миновали Бель-Иль, и теперь впереди и вокруг них простирается бескрайний океан. Вся суша осталась за кормой.
Они долго скользят по волнам, замечая вдали только тяжелые неповоротливые танкеры.
Наконец Исидор обнаруживает нечто похожее на клочок суши.
– Здесь? Это же одни камни!
– Тем интереснее.
Они пристают к берегу, вытаскивают свою посудину на гальку и приступают к обследованию крохотного островка.
– Что мы ищем? – ворчит Лукреция. – Люк? Пещеру? Подземелье? Пластмассовую скалу?
Исидор снует среди камней, как геолог в поисках жилы. Через полчаса он устало садится.
– Здесь ничего нет, – сообщает он.
– Иногда ваша «женская интуиция» дает сбой.
Она достает из рюкзаков консервы.
– Раньше я вам этого не говорил. Я был знаком с Дариусом, – неожиданно сознается Исидор.
– А я думала, что вы никогда не спускаетесь с вашей водокачки.
– Водокачка – подарок моих друзей.
Лукреция Немрод разводит костер и кладет сверху банку телятины с фасолью.
– Меня разбирало любопытство, что он за человек. Рассмешить меня ему не удавалось, но я понимал, какая это важная для нашей эпохи личность, и хотел потолковать с ним с глазу на глаз. Ну, как с президентом республики, с римским папой или с какой-нибудь рок-звездой…
Он совершенствует сложенный Лукрецией очаг, перекладывая камни для лучшей тяги.
– В тот вечер он собрал три сотни гостей. Кажется, ему нравились такие людные сборища, иначе он не устраивал бы их каждые три дня. В его «версальском» дворце собрались звезды прессы, политики, журналисты, актеры, комики, топ-модели – весь бомонд.
– В общем, вся его будущая похоронная процессия.
– Это был его двор. Двор короля Шута XIV.
– Меткое выражение!
– Это слова Пьера Депрожа. Один из устроенных Колюшем приемов вдохновил его на скетч именно с этим названием – «Король Шут XIV».
– Продолжайте.
– В больших блюдах с табличками «Угощайтесь» лежали горы стоевровых купюр. Были еще блюда вроде бы с мукой, а на самом деле с кокаином, под табличками «От всей души».
– Щедро!
Лукреция достает фляжки с водой и предлагает рассказчику хлебнуть.
– Весь вечер я наблюдал за Дариусом, как за хищным зверем в зоопарке. Брат беспрерывно его снимал. Даже когда ему понадобилось в туалет, съемка не прекратилась, пришлось сказать: «Нет уж, туда я иду один». Все это было очень смешно.
– Брат вел круглосуточную видеосъемку?
– Именно. Окружающие ловили каждое слово Дариуса и с готовностью хохотали, твердя, что он гений.
– Ему это не досаждало?
Решив, что консервы готовы, Лукреция достает пластмассовые тарелки и накладывает Исидору еды.
– Наоборот! Помню, кто-то вздумал рассказать анекдот про поляков. На самом деле это была завуалированная похвала хозяину дворца. Сначала Дариус делал вид, что смеется, а потом вскочил, жестом приказал своим телохранителям держать беднягу и стал колотить, пока тот не распластался на полу. Никто пальцем не пошевелил. По-моему, он был страшно обидчивым. Над всеми смеялся, но не выносил шуток над собой или над своим польским происхождением. Еще один парадокс: юморист без чувства юмора.
– Не могу себе представить такого Дариуса!
– Это еще не все. Ему вздумалось подарить кому-то из друзей девицу, манекенщицу-шведку, а когда та отвергла домогательства, он отвесил ей пощечину и крикнул: «Вышвырнуть отсюда эту стерву!» Он бесился по любому поводу. По-моему, его все боялись.
– А вы не преувеличиваете? Вы не предвзяты?
Их разглядывает севшая рядом чайка.
– В тот вечер он велел сыграть сценку очередному открытому им таланту. Сценка началась, но никто не обращал на комика внимания. Тогда Дариус отнял у одного из охранников револьвер и выстрелил в потолок. Все замерли. «Вы никого не уважаете? – крикнул он. – Банда прихвостней! Паразиты! Только и можете, что лизать чужие сапоги! Не видите, как этот парень старается вас развлечь? Обжираетесь, презирая чужой труд? Смешить – это труд! С вас даже не берут денег, всего-то и нужно, что заткнуться и послушать. Вы и на это не способны?»
– Поддержка коллеги – это совсем другое дело…
– В зале воцарилась мертвая тишина. Его друг-юморист продолжил свою сценку. Все изображали смех, чтобы сделать приятное Дариусу. Ничего не скажешь – король Шут XV, наследник Шута XIV – Колюша…
Не бывает ни полностью белых, ни полностью черных. Думаю, Дариус был по-настоящему талантлив. Его часто заносило. Но при этом он уважал тех, кто трудился наравне с ним.
Спасибо Исидору за честность, благодаря ему у меня есть причины и ценить, и ненавидеть Дариуса.
– Особенность империи Шута XV – присвоение анонимных шуток. Он поступал как американские первопроходцы, кравшие земли индейцев и ставившие потом таблички с запретами, обматывавшие все колючей проволокой, придумывавшие права собственности… Он пользовался юридической лакуной. Это был вор, а не творец.
– Значит, его талант заключался в умении с правильной интонацией, в правильной манере подавать чужие шутки. В конце концов, комик – это скорее актер, чем сценарист.
Исидор подносит ложку к своей тарелке.
– Лично мне было бы очень страшно шутить перед полными залами, надеясь вызвать смех, – говорит Лукреция.
– По-моему, у вас бы получилось.
– А вы вообразите себя перед полутысячным залом, заплатившим за смех и готовым вас распять, если вы провалитесь.
Исидор кипятит воду и делает ей растворимый кофе. Себе он заваривает зеленый чай. Потом берет бинокль и изучает окрестности.
– Эти шутки без авторства – все равно что воровство, о котором никто не знает, потому что некому пожаловаться, – продолжает он.
Она встает и тоже вглядывается в морскую даль.
– Думаете, мы найдем GLH?
– Тристан Маньяр верил, что найдет. Для того он и вышел в море.
– Маленький вопрос: почему вы решили, что мы на правильном острове?
– Перед отплытием я нашел планы плавания судов, на которых вышли в море преследователи Тристана Маньяра.
– Маршрут обрывается здесь?
– Примерно. Не могу уверенно утверждать, что именно на этом островке…
Лукреция настораживается.
Не может?..
– Я думал прочесать этот сектор. Это не должно было занять много времени. По-моему, мы в правильном месте.
– Мы в открытом море! Это все равно что…
– …искать иголку в стоге сена? Мой ответ вам известен.
Ага, всего-то поджечь стог и потом пошарить в золе магнитом. Одна из его любимых формулировок.
– Выше голову, Лукреция. Я нашел на мореходной карте этого участка залива Морбиан три островка, отличающихся тем, что ни одно судно ни за что к ним не пристанет, настолько они неинтересные. Нас ждут еще два. Во времени мы не ограничены.
Она вскакивает и запихивает в рюкзаки снаряжение, бормоча неясные угрозы.
Они погружаются на яхту и отплывают в сторону начинающего хмуриться горизонта.
